С. Алесько - Змеиное озеро

— Как же ты, мама, за человека вышла? Они все такие скучные. Вот Змей…

Тут матушка давай хохотать.

— Вы со Змеем, как я погляжу, два сапога — пара. Оба в чужом саду сладкие яблочки высматриваете, а свои мелкими да кислыми кажутся. Разлюбезного твоего только человеческие девушки интересуют, наше племя, видишь ли, холодное и скучное. А тебе, милая, не повезло просто. Отец замуж за бревно бесчувственное пристроил. Он-то сам… — улыбнулась и замолчала, задумалась.

Ну, понятно, почему мне так неймется. Матушка — огненная птица, отец тоже ого-го, раз ее рядом с собой столько лет удерживал.

— Значит, змееныш водяной тебе по нраву? — вышла моя родительница из задумчивости.

Я замялась. Нахваливать Змеевы мужские стати как-то неловко, а с характером его я еще не разобралась. Веселый он, конечно, и добрый, да только заносчив и обидчив не в меру. Сижу, молчу, слова подбираю, чтоб вежливо ответить. Как-никак, сын лучшей подруги. Матушка улыбается.

— Вижу, что по нраву. Он мальчик хороший, только молодой еще, ветер в голове. Предлагала я подруге его к людям лет на десять отправить, чтоб ума-разума набрался, та ни в какую. Испортят, говорит, мне сына. И того не понимает, что к запретному-то как раз и тянутся. Удачно получилось, что ты среди людей выросла, и человеком себя считаешь, он ничего и не почуял. А прилепился к тебе крепко. Все уши мне прожужжал (скорее, прошипел, подумалось мне), какая замечательная человеческая девушка ему попалась. Сама его увидела и водного облика не испугалась. Дурачок молоденький. Все еще в сказки верит.

— Мама, я тут подумала: огонь и вода не ладят. Боюсь, ничего у нас со Змеем не получится, как бы мы друг другу ни нравились.

— Не печалься, девочка. Ты ведь наполовину человек. Людская кровь любые стихии связать может, ибо в смертном создании все четыре сосуществуют.

Матушка вроде все правильно говорит, успокаивает меня. А я по-прежнему волнуюсь, новые препятствия ищу. Похоже, втрескалась в водяного не на шутку.

— Если Змей узнает, что во мне целая половина нелюдской крови, он, пожалуй, не захочет со мной жить…

— Его кровь не заботит, доченька. Глупый мальчишка вбил себе в голову, что ему только со смертными хорошо. На наших девушек и смотреть не хочет, не то что попробовать. Но не родился еще тот мужчина, которого женщина вокруг пальца обвести не сможет. Я с подругой посоветовалась, та с радостью согласилась со мной породниться. А дальше дело — пустяк. Парнишка сам изъявил желание на Змеином озере поселиться. Я, мол, Змей, там мне и жить. Ну и живи, дорогой, к девочке моей поближе. Не зря я на тебя надеялась. Молодец, доченька! Парень сразу влип. Когда вы поругались, приполз сюда понурый, даже чешуя потускнела. Целый день меня не отпускал, ныл, на судьбу жаловался. Мол, нашел смертную по себе, да не люб ей оказался.

— Да он мне таких гадостей наговорил! Ты бы слышала!

— Ну, теперь-то все позади? — Я кивнула, матушка продолжает. — Не забывай, деточка: молодой он еще, глупый, обидчивый. Ты с ним помягче, и он для тебя все что угодно сделает. А повзрослеет, почувствует себя мужчиной, тогда и ты сможешь иной раз покапризничать.

— Потерплю, — вздохнула я. — Только что мне с мужем делать? Сбежать от него?

— Нет, родная, так нельзя. Брак должен быть расторгнут. А еще лучше, коли твой муж сам тебя водяному отдаст.

Я еще больше погрустнела. Развод всегда из области мечтаний был, ибо король вряд ли согласится самолично опозорить родственницу, пусть и дальнюю, расторгнув ее брак. А уж чтобы граф жену водяному уступил… Матушка заметила мою печаль и говорит:

— Не грусти, девочка. Мы с подругой тоже думали: не сможем парнишку вразумить, а глянь, как хорошо сложилось. И с мужем все у тебя решится, — погладила меня по голове, поцеловала в лоб. — Мальчику про наше родство пока ничего не скажем. Пусть считает, что у тебя нелюдской крови самая капелька, тоже водной. Договорились?

— Договорились, мамочка, — и обняла свою родную. Действительно, складывается все неплохо. Я ведь давно с любимой родительницей навеки простилась.

Матушка улыбнулась, со скалы свесилась и просвистела что-то в сторону озера. Через минуту из воды Змей выполз и к нам. Довольный, чешуя сверкает-переливается.

— Повезло тебе, водяной. Провожай подружку в замок, — матушка рукой нам махнула, в огненную птицу оборотилась и улетела.

Я по дороге Змею рассказала о капле нелюдской крови и о том, как мне его тетка понравилась. Он порадовался, приласкал меня на берегу Змеиного озера и до замка проводил.

— Приходи почаще, не забывай, — попросил на прощание.

"Не забывай!" Такого и захочешь — не забудешь. Особенно после откровений этой ночи. Не человек я все-таки. Вернее, не совсем человек. Эх, как бы поскорее от графа отделаться!

А мужа будто подменили. Внимательный стал, заботливый. И все норовит в постель затащить. Я уже не знаю, что ему врать. Мне ЗмЕюшки вполне хватает, почитай, каждую ночь вместе проводим. Да и изменять водяному не хочется… Хм, докатилась. Не хочется изменять любовнику с мужем. Да-а…

Жизнь такая продолжалась недолго. Возвращаюсь как-то под утро в замок с озера, Змей меня провожает, уже до самой стены дошли. Обнялись на прощание, потом водяной перекинулся и в кусты скользнул. Я только хотела дверку отворить, а в зарослях зашуршало. Оглядываюсь: оттуда граф выбирается и ко мне. Схватил за плечи, затряс немилосердно.

— Ты, — говорит, — не только любовника завела. Ты с нечистым путаешься, дрянь такая-разэтакая.

С нечистым? На себя бы посмотрел, муженек. А заодно и принюхался. Потом от тебя шибает, аж слезы наворачиваются. Но этого, понятное дело, я говорить не стала. Вообще ничего не ответила. Граф еще больше разозлился и потащил меня в замок. Я думала, в башне запрет, но ошиблась. Угодила в подземелье. Здесь Змею до меня точно не добраться…

Сколько я там просидела — не ведаю. Мне показалось — долго, да только кто ж знает? Есть не хотелось, спать не могла. Еще жажда замучала. А холода я почему-то не чувствовала.

Но, сколько б времени ни прошло, а одиночество мое закончилось. Пожаловал граф, да не один, а со святыми отцами из ордена, что за чистотой веры следит. Как разложили они передо мной свои инструменты, у меня в глазах помутилось. Чистоту веры блюдущие переглянулись удовлетворенно.

— Видите, граф, — говорит один, — и в ход ничего пускать не придется.