Мирей Кальмель - Наследство колдуньи

Ты задержался сегодня, мой принц, — сказала она негромко с гримасой притворного неудовольствия.

Джем разделся возле камина, в котором было полно поленьев, и лег с ней рядом.

— Разве я не просил прийти Катарину?

— У нее болит горло, она вся горит. Я испугалась, что она передаст тебе свою болезнь, Зизим, дорогой!

Он коснулся языком ее припухшего соска.

Она вскрикнула от наслаждения.

— А ты, разве ты не горишь огнем? Разве не рискуешь заразить меня своим желанием?

Она легла на него сверху и стала тереться своим телом о его тело, пока наконец не почувствовала, как его напряженный член проник в нее. Вскрикнув от удовольствия, она выпрямилась, оседлав его чресла.

— Пусть так! Но я знаю верный способ излечить тебя! — задыхаясь, проговорила она.

— Увы, боюсь, на излечение уйдет слишком много времени! Тебе придется трудиться до самого рассвета!

Она не нашла в себе сил ответить. Пока Альмейда изгибалась, чтобы лучше ощутить сладострастные толчки, которыми ей помогал ее господин, Джем любовался ею и тем, сколько удовольствия ей доставляла их любовная схватка.

Почувствовав острую боль, Альгонда села на постели. Низ живота, казалось, готов был разорваться. Сдерживая крик, она обняла живот руками. Через несколько мгновений боль ушла. Альгонда посмотрела на полную луну, видневшуюся в проеме стрельчатого окна ее спальни. Время пришло… Словно в знак подтверждения по телу прокатилась новая волна боли. Альгонда встала на ноги и осмотрела простынь. Но она была сухая и чистая. Странно, ведь со слов матери она знала, что при родах женщина теряет воды и кровь… Пусть даже в том, что должно появиться на свет, нет ничего человеческого, вероятно, все будет происходить, как если бы рождался обычный ребенок. Чтобы не испачкать постельное белье, она, превозмогая слабость, добралась до уборной, поставила свечу на табурет и присела на корточках над небольшой лоханью. Сдернув полотенце, она свернула его в жгут и закусила зубами. Желая, чтобы это поскорее закончилось, она стала тужиться изо всех сил. Три четверти часа спустя, совершенно истерзанная болью, она освободилась от бремени и тяжело привалилась к стене.

Однако передышка была короткой. Стена оказалась холодной, и Альгонда скоро застучала зубами от холода. Проявились первые последствия укуса змеи: на теле выступил холодный пот, низ живота, который от неудобной позы заболел сильнее, сотрясала сильная, нерегулярная дрожь. Внезапно живот свело таким жестоким спазмом, что Альгонда невольно склонилась над полом. Извергнутая ею черноватая жидкость растеклась по паркету. Рвота продолжалась несколько секунд, потом все закончилось. Тепло постепенно, волнами, возвращалось в тело.

Она вытерла рот полотенцем, валявшимся тут же, на полу, и ощутила во рту кислый вкус лимона. Держась за стену, она добралась до ведра с водой, предназначенного для утреннего туалета. Обхватив его обеими руками, она погрузила в освежающе-прохладную воду лицо и широко открыла рот, чтобы промыть его. Рефлекторный вдох… Альгонда выпрямилась, едва не задохнувшись. Она снова тонет? Она кашляла над ведром, пока не исторгла всю воду из легких, потом присела на пол, растрепанная и совершенно обессиленная.

Прошло несколько минут. В груди до сих пор слышался свист. Альгонда мысленно ругала себя за глупость. Как могла она забыть, что сверхъестественные способности, якобы полученные ею от Мелюзины, — не более чем приманка и обман, и она обладала ими до той минуты, пока не произвела на свет это «нечто»!

Кончиками пальцев она собрала с пола немного жидкости, которой ее вырвало, — вязкой и клейкой. Яд волшебной змеи… Теперь она спасена. Альгонда победно улыбнулась. Подумать только, Мелюзина так уверена в своем превосходстве, что поверила, будто Альгонда, не задаваясь вопросами, слепо исполнит ее приказ.

Она закрыла глаза. Времени оставалось мало. Марта тоже наверняка ждет, когда «нечто» появится на свет. Альгонде нельзя ее разочаровывать. Гарпия должна по-прежнему пребывать в уверенности, что Альгонда будет повиноваться ей при любых обстоятельствах. Отныне это она, Альгонда, ведет игру. Она дала себе еще несколько минут отдыха, а потом, окончательно придя в себя, взяла свечу и приблизилась к лохани. В луже крови плавало большое черное яйцо. Альгонда вынула его, гладкое и блестящее, и обмыла чистой водой. Положив яйцо на пол, она тщательно ополоснула лохань и вымыла пол.

Покончив с уборкой, Альгонда вернулась к себе в спальню, заглянула в каждый уголок, чтобы убедиться, что никто там не спрятался, проверила, заперта ли на ключ дверь, после чего закрыла внутреннюю ставню на окне. Удостоверившись, что никто ей не помешает, она вынула из своего сундучка деревянную коробку с многочисленными отверстиями во всех стенках. В потайном отделении, которое открылось, когда она с помощью тонкого ножа приподняла днище, лежал миниатюрный глиняный флакон. Она вылила его содержимое в стоявшую тут же миску, положила в нее яйцо и, перекатывая его пальцами, дождалась, когда оно все впитало. Реакция не заставила себя ждать: контуры яйца изменились, словно изнутри его пытались проткнуть множество иголок. Очевидно, внутри него две силы сошлись в жестокой схватке. Потом все закончилось. Черное яйцо приобрело свой изначальный вид. Альгонда бережно уложила его в коробочку, сняла с себя испачканную ночную сорочку, скрутила в узел и отбросила в сторону. Прихватив с собой флакон, она, обнаженная, легла на кровать, вылила себе на лобок последние несколько капель эликсира и втерла его в тело.

«Lystalimel oulvilam pactilifis murenam bectamalum» — пронеслось в голове Альгонды. Ни на каком языке эта фраза, ни что она означает, она не знала, но чувствовала, что это не простые слова, а слова заклинания.

Спазм — один-единственный — под ее пальцами превратился в наслаждение. Альгонда улыбнулась. В ее душе снова был мир и покой. Нежное сияние окутало ее живот, спустилось на бедра, поднялось к грудям. Теперь светилось все ее тело. Альгонда мыслями сосредоточилась на источнике этого сияния, находившемся в ее чреве, до недавнего времени отравляемом злом. По щеке ее скатилась слеза. Невыразимое счастье… Уверенность. Такая крошечная и в то же время такая сильная. Ее дочка. Их с Матье дочка. Дитя их любви. Дитя фей.

Глава 3

В одно мгновение мысли перенесли Альгонду на пять месяцев назад, в Сассенаж, в освещенное голубоватым светом жилище колдуньи.

— Кто вы? — спросила она у пожилой женщины.

— Единственная, кто знает правду. Всю правду. Но, думаю, тебе нужны доказательства…

На глазах у изумленной девушки она распрямила свой согбенный годами стан, превратившись в волшебно красивую женщину без возраста. Все в ней дышало добротой.