Роберт Джордан - Восходящая тень

Более того, над его головой сверкнул меч, а позади промелькнуло развевающееся знамя. Меч был таким, какими обычно пользовались Стражи, с длинной рукоятью и слегка искривленным лезвием, помеченным клеймом в виде цапли — знаком Мастера Клинка. Мин не смогла определить, принадлежал ли этот меч Гавину или угрожал ему. На знамени красовался герб Гавина — атакующий белый вепрь, но почему-то на зеленом поле, а не на красном, которое было цветом Андора. И знамя, и меч растворились в кровавом мареве.

— Будь осторожен, Гавин. — Произнося эти слова, Мин имела в виду больше, чем могла объяснить даже себе самой. — Тебе нужно быть очень осторожным.

Юноша внимательно посмотрел ей в глаза и как будто уловил, что за ее предупреждением кроется нечто глубокое и серьезное.

— Я… постараюсь, — ответил он после непродолжительного молчания. Гавин ухмыльнулся — это была почти та мальчишеская ухмылка, которую так хорошо помнила Мин, но было очевидно, что далась она Гавину с трудом. — Ладно, пожалуй, мне пора на плац, раз уж я собрался посостязаться с Галадом. Сегодня утром я выстоял против Хаммара в двух поединках из пяти, но когда в прошлый раз Галад соблаговолил заглянуть на плац, он выиграл три. — Неожиданно юноша взглянул на Мин так, будто только сейчас впервые ее увидел, и улыбнулся, на сей раз искренне:

— Знаешь, тебе надо почаще надевать платье — оно тебе очень даже к лицу. Помни, я буду там до заката.

И он зашагал прочь упругой походкой, почти неотличимой от исполненных смертоносной грации движений Стражей. Мин поймала себя на том, что оправляет складки платья, и тут же спохватилась. Да испепелит Свет всех мужчин до единого! — выругалась она про себя.

Сахра глубоко вздохнула, как будто все это время не смела перевести дух.

— Какой он симпатичный, правда? — мечтательно произнесла она. — Конечно, не такой, как лорд Галад, но… И выходит, вы с ним знакомы? — Отчасти это был вопрос, но лишь отчасти.

На вздох послушницы Мин ответила столь же глубоким вздохом. Девчонке будет о чем посудачить с подругами в спальне. И о ком же, как не о принце королевской крови, особенно если его окружает некий ореол, словно героя из песен менестрелей. А уж неизвестная женщина, которая знается с королевскими сыновьями, непременно оживит эти толки. Впрочем, тут уж ничего не поделаешь. Во всяком случае, рассудила Мин, повредить мне болтовня послушниц уже не может.

— Амерлин, должно быть, удивляется, что нас задержало, — проговорила она.

Сахра тут же спохватилась — она судорожно сглотнула, глаза ее расширились от испуга. Схватив Мин за рукав, она поспешно подтолкнула ее к двери. Оказавшись в приемной, послушница присела в неловком реверансе и выпалила, трепеща от страха:

— Я привела ее, Лиане Седай! Это госпожа Элминдреда. Желает ли Амерлин принять ее?

В приемной находилась высокая смуглая женщина в голубой мантии Хранительницы Летописей, указывавшей на то, что она возвысилась до своего сана из Голубой Айя. Подбоченившись, она дождалась окончания доклада послушницы и отпустила ее, сурово промолвив:

— Ты не очень-то торопилась, дитя мое. Ступай, возвращайся к своим обязанностям.

Сахра еще раз неуклюже присела и выскочила так же поспешно, как и появилась.

Мин стояла, потупив глаза. Капюшон был по-прежнему надвинут на лоб. Уже то, что Сахра отметила и запомнила ее, было достаточно скверно, но та, во всяком случае, не знала ее имени. Другое дело — Лиане: она-то знала Мин лучше всех в Башне, за исключением самой Амерлин. Мин была уверена в том, что теперь это уже не имело значения, но после всего, что видела в коридоре, утвердилась в намерении следовать наставлениям Морейн до тех пор, пока не окажется наедине с Амерлин.

Но на сей раз предосторожности оказались напрасными. Лиане шагнула вперед, откинула с головы девушки капюшон и хмыкнула. Вид у нее при этом был прямо-таки ошарашенный. Мин подняла голову и с вызовом глянула на Айз Седай, стараясь не подать виду, что пыталась проскользнуть мимо нее незамеченной. На лице Хранительницы Летописей, обрамленном прямыми темными волосами, чуть длиннее, чем у Мин, появилось странное выражение: она была удивлена и раздосадована тем, что не сумела скрыть своего удивления.

— Стало быть, ты и есть Элминдреда, да? — отрывисто проговорила Айз Седай. Лиане всегда отличалась живостью натуры. — Должна сказать, что в этом платье ты похожа на нее больше, чем в своем обычном… одеянии.

— Просто Мин, Лиане Седай, если вам будет угодно. — Мин пыталась изобразить на лице смирение, но ее выдавал блеск глаз. В голосе Хранительницы Летописей отчетливо прозвучало недоумение. Если матушке вздумалось назвать меня именем героини преданий, подумала Мин, то почему она выбрала имя женщины, которая всю жизнь вздыхала по мужчинам, но так и не сумела вдохновить их на сложение песен о ее глазах и улыбке?

— Хорошо, Мин. Я не стану расспрашивать тебя ни о том, где ты была, ни о том, почему вернулась, да еще в платье. Видно, тебе есть о чем попросить Амерлин. Во всяком случае, пока не стану расспрашивать.

Выражение лица Хранительницы не оставляло сомнений в том, что она рассчитывает порасспросить Мин позже и намерена получить ответы на свои вопросы.

— Я полагаю. Матери известно, кто такая Элминдреда. Ну разумеется, мне следовало догадаться об этом, когда она велела провести тебя прямо к ней и оставить вас наедине. Одному Свету ведомо, почему она тебя терпит. — Лиане нахмурилась:

— В чем дело, дитя? Ты что, захворала?

— Нет-нет, со мной все в порядке, — с нарочитым безразличием отозвалась Мин. На миг лицо Айз Седай перед ее глазами словно раздвоилось, и Хранительница смотрела сквозь полупрозрачную маску — ее собственное лицо, искаженное в отчаянном крике. — Можно мне войти, Лиане Седай?

Лиане окинула девушку долгим изучающим взглядом и кивнула в сторону двери, ведущей во внутренние покои:

— Ступай.

Мин повиновалась этому кивку с поспешностью, которая обрадовала бы любую наставницу.

Столетиями на Престоле Амерлин восседали великие и могущественные женщины, и многое из сохранившегося в покоях напоминало об их вкусах и пристрастиях — от высокого нерастопленного камина, сложенного из золотистого кандорского мрамора, до стенных панелей из прочного, как железо, светлого дерева с причудливыми разводами, покрытого резьбой, изображавшей невиданных зверей и диковинных птиц. Эти панели были вывезены из таинственных земель, лежащих где-то за Айильской Пустыней, более тысячи лет назад, а камин был раза в два древнее. Пол был выложен полированными каменными плитами из краснокамня, который добывали в Горах Тумана. На балкон выходили высокие стрельчатые окна, обрамленные камнем, искрившимся всеми цветами радуги и светившимся изнутри словно жемчуг. Его собрали среди руин великого города, поглощенного Морем Штормов во время Разлома Мира. Никто и никогда не видел ничего подобного.