Дэвид Дархэм - Кровавое заклятие

Мейнцы были воинственным и драчливым народом, таким же жестоким и суровым, как их земля. Они поклонялись пантеону злобных духов, называемых Тунишневр. Мейнцы необычайно уважали предков и строго блюли чистоту крови. Они брали жен только из своего народа и категорически запрещали межрасовые браки. Именно поэтому каждый мейнский мужчина мог с уверенностью сказать, что ведет свой род от благородных предков и вправе претендовать на трон. И любой мог получить этот трон, заслужив звание верховного вождя победой в смертельном поединке, называемом мазерет.

Такая система приводила к быстрым сменам лидеров, хотя каждому новому вождю еще предстояло заслужить уважение масс. Верховный вождь отказывался от прежней фамилии и принимал вместо нее название своего народа, демонстрируя; что является главным его представителем. Так Хэниш, сын Хеберена, сделался Хэнишем Мейном в тот день, когда выиграл свой первый мазерет и получил корону покойного отца. Тот факт, что Хэниш люто ненавидел Акацию, давно не был новостью — во всяком случае для канцлера. Однако сведения посланницы донельзя изумили его.

Таддеус настаивал, чтобы посланница не стеснялась в еде, и вскорости блюдо опустело. Слуга принес другое — на этот раз с твердым сыром, который следовало резать острым ножом. Канцлер отрезал по куску для себя и для гостьи, насадил свою порцию на кончик ножа и слушал донесение, задумчиво рассматривая собственное отражение в начищенном лезвии.

Женщина пыталась бороться со сном, но к середине ночи ее силы иссякли. Она едва могла поднять веки, которые закрывались сами собой.

— Простите канцлер, — наконец сказала она, — боюсь, я сейчас упаду. Впрочем, я все вам рассказала. Теперь мне необходимо получить аудиенцию у короля. Это послание предназначалось для него.

При упоминании о короле Таддеусу в голову пришла неожиданная мысль — вовсе не та, которая приличествовала бы случаю. Канцлер вспомнил один день прошедшего лета, когда он нашел Леодана в лабиринте дворцового сада. Король сидел на скамье в каменной нише, увитой виноградными лозами. Ниша и камень, в котором она была вырублена, являли собой остатки скромного древнего жилища первого короля. На коленях Леодана сидел его младший сын Дариэл, и они с увлечением рассматривали какой-то маленький предмет в руках мальчика. Когда канцлер приблизился, король поднял на него взгляд, полный веселого удивления.

— Таддеус, посмотри. Мы обнаружили насекомое с крыльями в пятнышках.

Он сказал это так, будто насекомое в пятнышках было самой важной вещью в мире. В тот момент Леодан сам казался ребенком, ровесником своему сыну. Более всего король нравился Таддеусу именно таким. Он любил этот светлый взгляд ясных глаз, еще не затуманенных мутной пеленой миста, как бывало по вечерам. Иной раз король Леодан казался самым скучным человеком на свете — но только не в те минуты, которые он проводил с детьми. Рядом с ними он становился наивным мечтателем, помнящим времена своей юности. Мудрым глупцом, который не уставал изумляться богатству и разнообразию мира.

— Канцлер?..

Таддеус очнулся, осознав, что по-прежнему сидит в своей комнате, в тишине. Посланница генерала отдалась своей усталости, как канцлер — чудесному воспоминанию. Он ощутил острый кончик сырного ножа, прижатый к пальцу, и проговорил:

— Леодан должен узнать обо всем незамедлительно. Генерал Алайн направил вас прямо сюда? Вы не передавали эти сведения наместнику?

— Мое послание предназначено государю, — коротко ответила женщина.

— Очень хорошо. — Таддеус потеребил мочку уха. — Подождите здесь. Я сообщу о вас королю. Благодарю за службу.

Канцлер поднялся на ноги и направился к выходу из комнаты. Он все еще держал в руках нож, словно в задумчивости позабыл положить его. Пройдя мимо посланницы, канцлер обернулся и… перерезал ей горло от уха до уха. Он не был уверен, что оружие подойдет для подобного дела, и несколько перестарался. Однако все прошло как по маслу. Женщина упала лицом вниз, не издав ни звука. Несколько мгновений Таддеус стоял над ней, стиснув нож в кулаке. Все лезвие до самой рукоятки окрасилось темно-алым; кровь запачкала руку. Помедлив немного, Таддеус разжал кулак. Нож упал на ковер и замер в неподвижности.

Канцлер не был всецело предан королю, его верность простиралась не так далеко, как могло показаться. Теперь — впервые в жизни — он доказал это действием. Кровавым деянием. И ничего уже нельзя изменить. Жестокая правда обрушилась на него, и Таддеусу стоило немалых усилий успокоиться и направить мысли в нужное русло. Необходимо отослать слуг, чтобы привести в порядок комнату и убрать тело. Это займет весь остаток ночи, но ничего. Не придется даже выходить наружу. Под полом его комнаты располагались подвалы. Всего-то и надо, что стащить женщину вниз по винтовой лестнице, ведущей в подземелье. Затолкать труп внутрь, запереть дверь и оставить тело крысам, насекомым и червям. Кости никто никогда не найдет.

Ах, если бы все, что ему еще предстояло сделать, было так же просто!

Глава 4

Подобно всем отпрыскам знатных семейств, Аливер Акаран вырос в роскоши. Просыпаясь, он находил мягкие тапочки на полу у кровати и цветочные лепестки в тазике для умывания, наполненном ароматной водой. С самого рождения он ел только лучшую пищу, каждое блюдо было приготовлено самыми искусными поварами из самых качественных продуктов и отличалось великолепным вкусом. Никогда в жизни Аливер не ночевал холодными зимами в нетопленной комнате, не готовил сам себе ванну и не стирал одежду. Ему даже не случалось видеть, как моют посуду после обеда. Если бы Аливера попросили описать процесс починки одежды, стирки или уборки, ему бы пришлось выдумать все из головы. Мир, в котором жил Аливер, был устроен так, чтобы доставлять ему удовольствие. Тем не менее шестнадцатилетний принц частенько бывал сердит или обижен на весь белый свет.

Минула неделя с тех пор, как они катались по берегу вместе с отцом и остальными детьми. Нынче утром Аливер натянул кожаные тренировочные башмаки и повесил на плечо куртку для занятий фехтованием. Он вышел из комнаты, миновав стражников, которые изваяниями застыли у его двери, и зашагал по коридору. Чуть далее, выстроившись вдоль стены, стояли настоящие манекены. Эти фигуры, размером с взрослого человека, были вырезаны из сосны и невероятно походили на людей — вплоть до фактуры кожи и мельчайших изгибов плоти над костями. Изваяния стояли в разнообразных позах и были облачены в военные одеяния разных народов. Чернокожий талайский бегун с железным копьем в руках; сепивальский пехотинец в чешуйчатом доспехе с длинным мечом на поясе; конник Мейна в прочном стальном нагруднике под толстым плащом с разлохмаченными завязками, сшитым из толстой звериной шкуры; воин народа вуму, украшенный перьями орла… Стояли здесь и акацийцы, одетые в опрятную форму, — свободные, не мешавшие движениям штаны и великолепные кольчуги.