Александр Гарин - Замок на болотах (СИ)

   Трактир был освещен очагом да несколькими факелами, чадившими, но не дававшими большого света. По привычке пробежавшись взглядом по его посетителям, Казимир отметил, по меньшей мере, четырех крупных молодцев с оружием, явно не из местных. А может, и из местных, дух их разберет. Правда, двое из них были не охотниками, по повадкам, скорее, наемниками. Едва ли они из деревни. Тоже путники, которых застала ночь? Рыцарь не заметил около трактира других лошадей. Пришли пешком? Привлекшие его внимание молодцы сидели спиной, и рож он их не видал, но сильно подозревал, что разбойничьи. Однако на появление нового посетителя особого внимания внимания никто не обратил, а потому Казимир не особо затревожился. Мало ли, что за люди. Надо будет, конечно, навести здесь порядок. Но потом.

   Он прошел между столов к стойке, за которой царил грузный трактирщик, ничем не отличавшийся от множества других трактирщиков, таких, как он. Казимир без особой брезгливости оперся о немытую заляпанную столешницу.

   - Есть у тебя комната на ночь, добрый человек?

   Трактирщик поднял на приезжего мутные, рыбьи глаза. Видом своим он напомнил Казимиру большого, снулого карпа, обернутого в засаленный передник, сидящий низко на бедрах.

   - Отчего ж не быть, - не слишком приветливо буркнул хозяин заведения, по примеру посетителя опираясь на замызганную стойку. Ручищи мужчины скорее подошли бы какому рубаке; толстые, широкие кисти, ладонь с небольшую лопатку. Казалось, такими лапищами не кружки да кувшины тискать, а удавливать людей за пару сжатий. - Только бы монета водилась, господин.

   - Об оплате не беспокойся, - Казимир подтвердил слова парой грошей, брошенных перед трактирщиком. - Харчей, вина и комнату на ночь.

   Широкая ладонь ловко сгребла прокатившиеся к краю стойки монеты. Рыбий взгляд как будто подобрел.

   - Будет сделано, милсдарь рыцарь, - кивнул трактирщик, завертев большой башкой. Служанка попалась ему на глаза не сразу. - Эй, девка! Проводи господина рыцаря к столику у окна!

   Пухлая кметочка в полосатых чулках, кокетливо выглядывающих из-под холщовой юбчонки небеленого полотна, кивнула, приглашая Казимира следовать за собой. Четверка разбойного вида парней проводила рыцаря долгими, хмурыми взорами. Не забыв окинуть цепкими взглядами оценщиков его оружие и доспех. К счастью (или к беде) рыцарь ничего из этого не видал. Опустившись на лавку, новоиспеченный комес положил рядом шапку, подпирая бок рукой. Через три стола шумела большая крестьянская компания, бухала по столу кулаками, требовала еще вина и мяса. Девица-разносчица только успевала уворачиваться от их щипков и шлепков по заду.

   Краем глаза Казимир отметил, что, повинуясь знаку одного из наемников, рослого, русого, с редкой соломенной бородкой, хозяин трактира вышел из-за стойки и приблизился к этой братии, выслушивая нечто, чего нельзя было разобрать в общем гомоне. Впрочем, говорили они недолго и, по-видимому, о какой-то пище, что требовалось подать к их столу.

   - Вина, хозяин! - подтверждая догадку рыцаря, взревел наемник громче, хлопая трактирщика по спине. - Самого крепкого! Завтра в поход, а сегодня гулять будем! Эй, вы! Снулые мухи!

   Окрик адресовался встрепенувшимся музыкантам в углу тарктира. Нехитрый состав включал в себя гусляра, дудочника и мужичка с барабаном и свирелью.

   - Музыка, играй! - рявкнул детина, бросая через весь трактир монету.

   Кметочка, покачивая бедрами, несла Казимиру вино. Музыканты играли.

   - С едой не задерживайся, - напомнил только "милсдарь рыцарь", опираясь локтями на стол и пригубляя плохо отмытую кружку. Вино оказалось так себе, некрепким и столь явно разбавленным, что Казимир поморщился, не от раздражения, а, скорее, из досады, что хозяин так неприкрыто обделывает свои делишки. Надо будет сюда наведаться позже, надо. Рожа трактирщика прямо просится.

   Казимир отпил еще. Подумалось, что зря он начал с вина, нужно было подождать еды. За весь день ему удалось лишь позавтракать, и то мимоходом, не покидая седла. Голова слегка закружилась и сильно отяжелела, напоминая о проделанном в спешке многодневном пути. Рыцарю сильно захотелось прилечь, но он мужественно терпел, дожидаясь ужина. Есть ему желалось не меньше, чем спать, да и деньги были уже уплачены.

   - Вот, милсдарь, - служанка ловко сгрузила перед ним две мисы и заменила опустевшую кружку вина другой, полной. - Усе горячее и свежее, не извольте сумлеваться. А ежели чего иного захотите...

   - Иди-иди, - в голове у Казимира уже что-то яростно шумело, а поплывшие глаза с трудом различали фигуру стоявшей перед ним девицы. Хотя странное дело, язык работал правильно и четко, словно Казимир не был так позорно пьян всего с одной кружки. Да так быстро. - Я сий... час долж... он побыть один.

   Не замечая ехидных взглядов прочих посетителей таверны, он, точно поднимая в гору камень, дотянулся до вилки, но поднести ее к тарелке не сумел. Мимоходом проскочила вполне здравая мысль о том, что вино у хозяина таверны все-таки хорошее. И даже очень. Настолько, что до постели он вряд ли доберется своими ногами. Знать бы, где еще постель... Такое вино и развести не грех... не грех...

   - Милсдарь рыцарь утомился? - как сквозь вату донесся до него чей-то голос, полный искренней поддельной заботы. - Ноженьки не держат, головушка не поднимается?

   Уже сквозь грянувший, но едва доносившийся до него сквозь ту же вату хохот, Казимир сумел определить источник голоса - он принадлежал самому производителю чудесного вина. Какой-то еще не одурманенной частью рассудка рыцарь уловил, что над ним издеваются. Кровь бросилась ему в голову. Отпихнув кружку, Казимир попробовал вскочить... и завалился набок. Рассудок с ходу ухнул в черноту.

   ***

   Очнулся он на полу. Под боком шуршало сено, кололо незащищенную шею, лезло в волосы. Из угла несло прелой паклей, конским навозом и мочой. В щели меж брёвнами тянуло холодком. В голове шумело и трещало. Ломило в висках: попытавшись приподнять тяжелую голову, Казимир невольно охнул. Темное помещение заплясало перед глазами, тусклые звезды в оконце скакнули, задергались, точно на веревке. Вдалеке - по крайней мере, так ему показалось - шумели голоса, пищала флейта, ухал барабан. Смежив веки, рыцарь переждал, пока уляжется круговерть, после приоткрыл один глаз, и все же осмотрелся.