Андрей Уланов - На всех хватит!

– Как пожелаете, сеньорита, – алькальд осмелел настолько, что попытался было протянуть руку к поводьям Морганы. Та недовольно фыркнула. Этого хватило, чтобы наглец отпрыгнул на несколько шагов и едва не упал, запутавшись в собственных штанах.

– Хорошая лошадка, – я одобрительно потрепала свою любимицу по шее, сняла сумки и протянула поводья пеону, стоящему справа, который показался мне более достойным доверия. – Позаботьтесь о ней, – мысленно добавив: «Не то я вас на колбасы переведу!»

– Прошу вас, сеньорита, – будь у алькальда метла, он, без всякого сомнения, принялся бы подметать площадь передо мной. Господи, как в одном человеке может уместиться столько готовности унизиться? Не понимаю.

– Вы должны, – с какой радости я им что-то должна?! – простить нас, досточтимая сеньорита охотница, – продолжал алькальд. – У нас очень маленькая, бедная деревня. Священник и тот бывает у нас всего лишь два раза в год…

– Я знакома с отцом О'Таили.

– …да, и тогда же приезжают сеньор сборщик с солдатами. У нас нет даже алькальда…

– А вы кто такой?

– Я… – говоривший на миг замялся. – Я простой хозяин лавки. Так уж повелось, что мои односельчане доверяют мне вести переговоры с приезжими. Но никакой официальной власти у меня нет. Прошу вас, сеньорита…

– Сеньорита Бренда, – сообщила я, наклоняясь, чтобы не задеть шляпой хлипкий косяк. – Называйте меня так.

– О… это большая честь для нас, сеньорита. А меня зовут Родриго. Родриго Санчес, с вашего позволения. Вот… эта лучшая в доме кровать.

Что ж, по крайней мере на ней было хоть какое-то подобие постели. Жалкое, по совести говоря, подобие, но все равно.

– Превосходно, – солгала я, забрасывая под кровать свои седельные сумки.

– Может, благородная госпожа охотница пожелает перекусить после столь длительного и трудного пути? Моя жена…

– Потом, – отмахнулась я. – Сейчас я хочу поговорить с родственниками пропавших.

– Да-да, конечно, как будет угодно… Этот низенький, с реденькими сальными волосами человечишка уже вызывал во мне большую неприязнь, чем все остальные жители деревушки, вместе взятые. Держу пари, он ведет себя так с каждым хоть сколь-нибудь значимым приезжим – мелким чиновником, О'Райли… просто проезжим гринго. А потом отыгрывается на односельчанах. Наверняка они все у него по уши в долгах.

Может, пристрелить его? Тоже ведь вампир, только еще худший.

В хижине, где жила маленькая Рамона Фернандес, мы не нашли никого, а из родных Педро Хименеса на месте была только бабка, скрючившаяся в плетеном кресле в самом темном углу хижины. Я отослала лавочника прочь и попыталась ее разговорить, но, судя по тому, что пробивалось сквозь полубезумное хихиканье, самые свежие новости бабки относились к взятию Аламо.[2]

Может, брат Рамон и сумел бы добиться от нее чего-нибудь путного – он даже мумию мог разговорить, – но не я.

При мысли о Рамоне мне стало грустно. Я вдруг воочию представила, как мы едем рядом – Моргана подозрительно косится на мышастого мула монаха, мул в свою очередь начинает перебирать ушами, я хохочу, а Рамон невозмутимо почесывает свою кастильскую бородку и выдает одну из своих любимых латинских пословиц.

Промучившись с бабкой еще минут десять, я, наконец, окончательно признала бесполезность сего занятия и вышла из хижины.

Лавочника, естественно, давно и след простыл. Равно как и прочих взрослых аборигенов. Сиеста, мертвый час, что вы хотите, сеньорита? Только стайка мальчишек сгрудилась около соседнего забора, бросая испуганные взгляды в мою сторону.

Впрочем… не только мальчишек.

– Эй, bonita, – махнула я рукой тому из сорванцов, что щеголял чуть менее, чем у прочих, измазанной физиономией, а заодно и короткой юбкой из разноцветных лоскутов. – Иди сюда.

Существо в юбке оглянулось на своих притихших сотоварищей, сделало шаг, снова оглянулось…

– Иди-иди, – подбодрила я ее, – не бойся.

При более детальном изучении особь в юбке оказалась довольно симпатичной девчушкой – а если бы кто-нибудь, решила я, взял на себя труд отмыть это дитя и нарядить во что-нибудь более приличное, – то ее можно было бы назвать и красивой.

Когда-то я тоже любила водиться с мальчишками.

– Ты знала Рамону Фернандес?

– Да, сеньорита охотница, – отозвалась девчонка, неотступно глядя на что-то в районе моего пояса.

Проследив за ее взглядом, я подавила тоскливый вздох и принялась рыться в карманах плаща. Не то, не то… ага, вот.

Вообще-то я не увлекаюсь ручным переснаряжением, но в силу специфики работы некоторые пули приходится делать самой.

– Держи, – я протянула девчонке гильзу от «бизона». – Как тебя зовут?

– Мария, – пискнула та, зачарованно уставясь на блестящий цилиндрик. – О… это мне?

– Лови, – гильза блеснула на солнце и тут же исчезла в смуглых ладошках.

– О… большое спасибо, сеньорита охотница, – затараторила девчонка. – Я… я сделаю из нее талисман. Повешу на шнурок… и буду носить рядом с крестом.

– Хорошая идея, – серьезно кивнула я.

– Я… – даже сквозь загар и слой грязи было заметно, что Мария отчаянно покраснела. – Я бы хотела стать такой, как вы. Сильной, отважной, никого не боящейся. Вы ведь никого-никого не боитесь, правда, сеньорита охотница? Даже самого Еl Diablo?

– Да хранит нас Господь от встречи с ним, – улыбнулась я. – Храбрый человек должен бояться.

– Но… как это может быть, сеньорита охотница?

– Бренда. Меня зовут Бренда.

– Какое красивое имя, – тоскливо вздохнула девчушка. – И необычное. А вот у меня…

– У тебя тоже красивое имя, bonita. Просто я родилась очень далеко отсюда. Там необычным сочли бы твое имя.

– Бренда… – задумчиво повторила девчонка. – А почему ты сказала, что храбрый человек должен бояться?

– Так мне объяснил один мой друг-гринго. Он сказал, что только трусы не знают запаха страха – потому что удирают прежде, чем почуют его. Храбрый человек всегда идет навстречу своему страху и побеждает сначала его, потом то, что этот страх породило.

– И так каждый раз?

Я рассмеялась и надела на голову Марии свою шляпу, немедленно съехавшую ей на глаза.

– Нет. Один страх достаточно победить раз, и потом он сам будет бежать от тебя.

– А чего боишься ты, Бренда? – малышка поправила шляпу, но выглядела в ней все равно уморительно. Встрепанный воробушек, нацепивший себе на голову собственное гнездо.

– Сейчас, – я задумчиво огляделась по сторонам, – я больше всего боюсь остаться без ужина. Как осталась уже без завтрака и обеда.

– Бедная.

– Сможешь показать, где пропала Рамона Фернандес? – деловым тоном осведомилась я, возвращая шляпу на привычное место – солнце пекло просто немилосердно.