Сергей Шведов - Меченые

— Прочти сам, сержант, у тебя глаза помоложе.

Туз усмехнулся, взял бумагу и принялся читать:

— «Тебе, ярл Хаарский, владетель Ожский, от капитана Башни привет. Твои люди, Свен и Гунар, тайно вторглись на запретные земли и учинили разбой. На небе им Бог судья, но на землях Приграничья хозяин я. Кланяюсь тебе, ярл, их головами».

При этих словах Бес выступил вперед, развернул сверток, и к ногам Гольдульфа покатились две головы. Хаарский побледнел, но не шелохнулся. Воины у стен заволновались, послышался звон мечей. Туз даже бровью не повел в их сторону и продолжал читать, как ни в чем не бывало:

— «В возмещение ущерба, причиненного Башне, беру с тебя, ярл, по десять девок за каждую голову. Лось, капитан Башни. В лето от конца мира 546-е».

Туз закончил читать под возмущенные крики воинов, свернул послание и протянул Хаарскому. Ярл не пошевелился. Багровый от гнева, не в силах вымолвить ни слова, он сжимал толстыми пальцами рукоять кинжала, отливающего золотом и серебром на алом, словно кровью облитом, кафтане. Выручил хозяина Ролло: вынырнув из-за спины Гольдульфа, он с поклоном принял послание.

— Ярл Хаарский, владетель Ожский, благодарит тебя, первый сержант Башни. Ответ будет утром. Проводите гостей.

Туз круто развернулся через левое плечо и покинул зал вместе с двумя своими товарищами. Тяжелый шаг подкованных сапог меченых гулом отозвался под сводами замка. Ярл Гольдульф содрогнулся и в беспамятстве сжал кулаки. Лицо его из багрового стало серым.

— Опомнись, ярл, — заговорил старый воин, как только гости удалились. — У Башни триста головорезов в седлах, а у нас и сорока не наберется. А каждый меченый пяти наших стоит в бою.

Хаарский медленно приходил в себя. Жестом он отпустил воинов и отдал несколько коротких распоряжений Ролло, которых призадумавшийся Альрик не расслышал. Старый воин просветлел лицом, судя по всему, Гольдульф внял его советам.

Оставшись наедине с гостем, Хаарский тяжело поднялся с кресла, подошел к столу и залпом осушил кубок.

— Ну что, владетель, видел, как мы тут живем?

— Перерезать глотки этим соплякам, поднять владетелей и разгромить Башню!

— Горяч ты, благородный Альрик, — горько усмехнулся Гольдульф, — Слышал, что сказал Ролло? На одного меченого таких воинов, как мои, пятеро надо. Этот смазливый сержант на моих глазах развалил пополам Гольфрида Норангерского. Того самого Гольфрида, которого сам король Рагнвальд боялся. О его головорезах у вас в Нордлэнде легенды складывали. А год назад у Расвальгского брода полсотни меченых посекли дружину Норангерского в капусту.

Альрик призадумался. О Норангерском он, конечно, слышал, более того, был с ним знаком, и знаком неудачно. Во всяком случае, о его скоропостижной кончине не скорбел. Да что там Альрик, весь Нордлэнд и королевский двор вздохнули с облегчением, узнав о бесславной кончине мятежного ярла.

— Не верю, что такой мальчишка против пяти воинов устоит.

— Устоит, владетель. Против их мечей наши будто стеклянные. Их панцири ни стрела, ни меч не берут. Видел у них по два меча за плечами — и левой, и правой рукой бьются одинаково. Я с мечеными первый раз столкнулся двадцать лет назад, а до сих пор помню все, словно это было вчера. Сосед наш, владетель Свен, дочь свою отдавал за вестлэндского ярла. Все шло ладом да рядом. Молодых уже повели в опочивальню, а мы за столы сели, чтобы осушить прощальные кубки. Вбегает тут слуга Свена и кричит — меченые невесту похитили! Мы спьяну прыгнули на коней и бросились в погоню. Набралось нас человек пятьдесят, рьяных и храбрых. Настигли мы похитителей на краю Ожского бора, тоже десять их было, не старее нынешних. Половина нас на той поляне полегла. Меня, кобыла спасла, резвее ее в округе не было. Вот так, владетель.

— А невеста?

— Сгинула в Башне, — вздохнул ярл. — Кто говорит, что сама себя порешила, а кто — умерла при родах. Владетель Свен поседел в одну ночь.

— А ребенок?

— Видимо, мальчик родился, потому что девочку непременно бы родственникам отдали. А ты думал, откуда меченые берутся — наши бабы и рожают их на наши головы.

— А на поединках они дерутся?

— Сколько угодно. От драки они сроду не бегали, тем и живут.

— Моему Ульфу равных в Нордлэнде нет, — задумчиво проговорил владетель. — Если к нему еще двух крепких ребят добавить, как думаешь, устоит твой меченый?

Глаза ярла Гольдульфа блеснули надеждой: Ульф добрый воин, а нагловатого сержанта не мешало бы проучить. Хаарский обернулся к вошедшему Ролло:

— Трое справятся с красавчиком из Башни?

— Я бы еще добавил двоих.

— Ну, ты хватил, старик! — возмутился Нидрасский.

— Как знаешь, благородный владетель, — пожат плечами Ролло. — Коли тебе воинов не жалко — ставь троих.

— Спорю на лучшего жеребца из своей конюшни против золотого перстня с твоего пальца, Альрик, что меченый одолеет твоих людей.

— Согласен. Ни один воин против троих не устоит, будь он хоть трижды меченый.

— Что ж, — усмехнулся Гольдульф в ответ на горячность молодого друга, — поручим Ролло все уладить.

Меченые вольно расположились за столом в одном из залов Ожского замка. Вели они себя вполне пристойно. То ли получили строгий наказ от сержанта, то ли еще мало выпили. Пять воинов ярла Гольдульфа словно бы невзначай забрели на огонек и стояли теперь тесной группой, подпирая и без того крепкие стены. Меченые не замечали или делали вид, что не замечают откровенного надзора. Ролло подсел к Тузу:

— А что, сержант, не выпить ли мне с вами за компанию?

— Тебе, старый пьяница, лишь бы выпить, а уж с меченым ли, с чертом ли — все равно! — сердито бросила Берта, прислуживавшая за столом.

— Тихо! — цыкнул на нее Ролло. — Не твоего ума дело.

Выходка жены сбила старого миротворца с мысли, и он утерял нить едва начатого разговора.

— Беда с бабами! Всегда завидовал меченым.

Эти слова Ролло, однако, произнес шепотом, чем развеселил Туза и сидевшего рядом Беса, приобнявшего за талию помогающую матери девушку.

— Твоя дочка?

— Ваша она, — отозвался Ролло. — Берта ее из Башни в подоле принесла.

Бес тут же убрал руку и смущенно откашлялся. А на недовольный взгляд Берты и вовсе пожал плечами:

— Предупреждать надо, старая.

— Это я старая? — взвилась та. — Ах ты, молокосос паршивый.

Бес едва успел перехватить летящий в голову кубок:

— Я пошутил. Может же человек сослепу ошибиться.

Берта, сердито ворча, собрала посуду и гордо удалилась, уводя с собой дочь. Бес послал им вслед воздушный поцелуй, девушка в ответ показала ему язык.