Роберт Асприн - МИФальянсы

Громко топая, разъяренная участница покинула сцену, бросая на соперниц злобные взгляды. От нее так и веяло злопыхательством. Следующая участница конкурса попыталась рисовать шаржи на судейскую коллегию. Сначала у нее загорелись кисти, затем линии, которые она провела угольным карандашом, почему-то превратились в грубые карикатуры, при виде которых бедные судьи от стыда даже залились краской. Как, впрочем, и сама конкурсантка. Разрыдавшись, она бросилась прочь со сцены.

Ее сменила многоногая и многорукая участница с небольшой куклой, которую она усадила себе на колени – вернее, на одно колено, и попыталась сделать вид, что поет. Однако по ее лицу было ясно, что поет она что-то совсем не то, что предполагалось.

Миниатюрная барышня-саламандра попробовала писать в воздухе огненные стихи, однако в следующий момент на нее кто-то выпустил струю из огнетушителя. Написанные ею вирши с шипением сбежали со сцены, а судьи торопливо принялись что-то царапать в своих блокнотах.

Следующий выход Банни. Накануне она репетировала свой номер вместе со мной в нашем гостиничном номере, и если все пройдет гладко, ей наверняка удастся произвести впечатление на судей. До этого я и понятия не имел, какая она талантливая, моя Банни. Она танцевала с партнером, правда, в качестве такового ей служила одетая в мужское платье швабра. Тот конец, на котором держалась щетка, служил головой, к рукавам рубашки пришиты перчатки, а к низу брюк – башмаки. Эта парочка не только выделывала всяческие па, но еще и пела дуэтом. Разумеется, обе партии исполняла Банни – свои строчки она пела обычным голосом, а строчки партнера – басом.

– Это единственный мужчина, с которым нам позволялось иметь дело в школе благородных девиц мадам Безель, – смущенно пояснила она. – Мои родители были людьми весьма строгих правил.

Я пришел от ее номера в восторг, и так ей и сказал. Банни пожала мне руку – мол, смотри, не сглазь, и в следующее мгновение ведущий выкрикнул ее имя.

Банни устремилась на сцену, сжимая в объятиях своего кукольного партнера. Заиграла музыка.

– Ты и я, – пела Банни. – Сливаемся в одно существо, когда танцуем вдвоем под ночною луной. Ты и я, можем ли мы быть друг к другу ближе? Ты и я, и только мы одни, ты и я, и больше никого…

Я был в полном восторге. Мне ее номер ужасно напомнил то, что Ааз когда-то называл «вот-девиль». Я даже сумел разглядеть, как кое-кто из судей начал покачивать головой в такт музыке.

Остальная публика даже не сразу сообразила, в чем тут фишка, а когда поняла, что к чему, магические атаки последовали буквально со всех концов зала. То вдруг невесть откуда налетевший ветер задрал юбку Банни на голову, отчего взорам присутствующих открывались крошечные голубые трусики. То неожиданно она поскальзывалась на невидимой невооруженным глазом масляной лужице, то на досках сцены образовывалась ледяная корка, чтобы уже в следующее мгновение испариться без следа. Я тотчас поспешил Банни на помощь, возведя вокруг нее защитную магическую стену. В ответ на мои действия со всех сторон последовали мощные залпы, нескольким из них даже удалось пробить бреши в моем оборонительном сооружении. В результате у партнера Банни выросли дополнительные руки и ноги, а «лицо» превратилось в отвратительную маску и запело само по себе:

– Бу-бу-бу! Вот безнадежная идиотка! Ну кто же танцует с метлой? Только безмозглая дура, вроде тебя…

Итак далее, в том же духе, не стесняясь ввыражениях.

Банни вся передернулась от ужаса, не зная, что последует дальше.

С этим я еще мог справиться. Я моментально вырвал из каждой силовой линии по пригоршне энергии и прикрыл глумливую маску симпатичной мужской физиономией, а жуткие непристойные строчки перекрыл собственным голосом. И в следующее мгновение Банни уже кружилась в вальсе не со шваброй, а в объятиях весьма даже привлекательного молодого человека.

– Ты не против, если я тоже спою? Ты же пой дальше, ты такая красивая…

Банни бросила на меня через плечо благодарный взгляд, и я почувствовал, как у меня загорелись уши. Я дал ей возможность и дальше исполнять куплеты. Теперь внимание всех конкурсанток было приковано к моей персоне, но я уже приготовился. Требовалось сосредоточиться, поскольку приходилось защищать Банни, одновременно увиливая от приставаний небольшого дракона, который так и норовил лизнуть мне лицо, выслушивать злобные вопли рассвирепевшей участницы-извергини и отражать бесчисленные армии вооруженных воинов, закованных в латы, которые устремляли коней прямехонько на меня. Интересно, каких подвохов можно ждать от тысячи разъяренных дамочек?

Да каких угодно! Поскольку я был в зале, а не на сцене, они все ринулись на меня, кто царапаясь, кто так и норовя пнуть меня ногой или же заехать в нос кулаком. Какая-то дамочка из породы кошачьих изловчилась расцарапать мне щеку до крови. Саламандра прожгла мне ботинки и больно подпалила ноги. Еще одна задиристая особа занесла руку, норовя ударить меня. Я увернулся из-под ее кулака, зато попал прямо в когти разъяренным деволицам, которые недолго думая наградили меня увесистыми тумаками.

Увидев, что творится что-то неладное, ко мне поспешили несколько билетеров, чтобы выяснить, что, собственно, произошло, однако их тотчас отшвырнули в другой конец зала. Я весь сжался в тугой комок, стараясь защитить руками глаза. Что бы ни случилось со мной, я не мог позволить, чтобы Банни осталась без защитных чар. Ведь от этого зависит, сколько она наберет очков, а значит, и ее победа.

– Ладно, довольно! – раздался над моей головой мужской голос. – Дамы, я призываю вас вернуться на свои места, в противном случае вы будете дисквалифицированы.

Пинки в спину тотчас прекратились, и я сумел разогнуться. Чья-то рука подхватила меня под плечо, помогая принять вертикальное положение.

– Ты не единственный, кто может посылать собственный голос, – сказала Банни.

Из-за ее плеча на меня злобно уставились чьи-то свирепые лица, однако в данный момент для меня существовала только Банни. Вид у нее был довольно усталый.

– Ну и как, была от меня польза?

Банни протянула ко мне руку, на которой висел ее партнер по танцевальному номеру. Я позволил иллюзорной завесе пасть, и взору предстало то, что от него осталось: обрывки ткани и кучка золы, которые тотчас упали на пол.

– Спасибо за все, что ты для меня сделал, – поблагодарила меня Банни. – Хотя, подозреваю, вряд ли это чем-то мне поможет.

Я обернулся на стол жюри. Знакомая мне бронзовая девица стояла за спиной у золотистой председательницы, наливая в стакан какую-то жидкость. Она перехватила мой взгляд и покачала головой. Это не укрылось от Банни.