Патриция Бриггз - Призрак дракона

— Это кольцо моего отца!..

— Теперь оно твое, — спокойно пояснил Орег. — Его передают от одного владельца другому.

Я нахмурился.

— Почему же отец сам не отдал мне это кольцо?

— Потому что это делается именно так. — Орег неожиданно вскинул голову и посмотрел наверх. — А теперь нам следует поторопиться, милорд. Вас уже разыскивают. Согласны ли вы следовать за мной?

Крепко сжимая в руке кольцо, я зашагал за Орегом. Он повел нас к выходу, который располагался совсем недалеко: должно быть, я пропустил его, когда осматривал стены пещеры. Сиарра семенила рядом со мной.

Мы шли по узкому коридору, постоянно сворачивая то налево, то направо. Вскоре я совсем запутался и уже не знал, в каком направлении мы движемся — на север или на юг. Обработанные гладкие каменные стены то и дело сменялись неровными, и я почему-то не успевал замечать те места, в которых заканчивалась необработанная поверхность и начиналась гладкая.

Наконец Орег остановился у одной из стен, которая, как мне показалось, ничем не отличалась от всех остальных. Вдруг прямо перед нами открылась дверь, и мы увидели знакомую обстановку моей комнаты.

С изумленным возгласом я шагнул вперед.

Сточные туннели определенно находились под землей. Оттуда я спрыгнул в пещеру с костями дракона. А тот коридор, по которому вел нас призрак, был совершенно ровным, без подъемов: в этом я, не моргнув глазом, поклялся бы на могиле деда.

Каким же тогда образом мы смогли очутиться в моей комнате, располагавшейся на третьем этаже замка?!

Странная дверь закрылась за Сиаррой, и когда я обернулся, ничего уже не было — ни туннеля, ни Орега. Он исчез, оставив меня в полном недоумении.

С чем мы только что столкнулись? С магией? Но я не чувствовал в себе ничего необычного, лишь привычные еле ощутимые потоки колдовства, которые всегда присутствовали, когда я находился внутри замка.

Послышался скрип открывающейся двери, и Сиарра со свойственной ей проворностью шмыгнула под кровать.

— Вард!.. — воскликнул Дарах, мой дядя, отец близнецов, входя ко мне в комнату.

Дарах был довольно крупным мужчиной, но ниже меня.

Будучи молодым человеком, он пользовался особой благосклонностью верховного короля, поэтому и удостоился чести стать мужем одной из толвенских наследниц, получив при этом более высокий, чем у моего отца — его старшего брата, — титул. Но несмотря на то, что дядино владение, Ифтахар, было крупнее и богаче, он до сих пор проводил много времени здесь, в Хуроге.

— В нем говорит кровь, — смеялся отец. — Люди Хурога привязаны к этой земле.

Обычно дядя избегал встреч со мной. Я и не думал, что он знает, где расположена моя комната.

— Дядя Дарах?.. — спросил я, пытаясь придать своему голосу обычный оттенок непонимания.

Вообще-то, чтобы подобрать нужные слова, я всегда сначала задумывался. Поэтому даже если бы я не старался казаться тупицей, люди все равно считали бы меня таковым.

Дарах смерил меня с ног до головы внимательным взглядом и наморщил нос. Я был весь в грязи и крови, а к вони, наверное, уже привык, поэтому не чувствовал ее.

— Когда сыновья сообщили, что ты полез в туннель с нечистотами, я подумал, что это глупая шутка. Такие выходки простительны десятилетним мальчишкам, но не взрослым юношам, — сказал Дарах, укоризненно качая головой. — Тебя срочно ждут в тронном зале… Но мне кажется, сначала ты просто обязан переодеться.

Только сейчас я обратил внимание на то, что на Дарахе все еще охотничий костюм. На одежде темнели пятна крови. Сегодня утром они вместе с отцом были на охоте.

Небрежным движением я надел кольцо на средний палец правой руки.

— Удачно поохотились?..

Стянуть с себя рубаху оказалось не так-то просто. Когда я пытался высвободить руки, лежа в узком темном туннеле, то сильно поцарапал плечо о каменный пол. Кровь засохла и прилипла к телу. Справившись с рубахой, я откинул ее в сторону и направился к кадке с чистой водой, всегда стоявшей в углу.

— Жеребец сбросил твоего отца с седла, — после долгой паузы произнес Дарах. — Хурогметен умирает.

Из моей руки выпало полотенце. В этот момент мне было не до игры — я даже не вспомнил, что при любых обстоятельствах должен сохранять глуповатый вид.

Дарах с некоторым изумлением взглянул мне в глаза, в которых, очевидно, отражалось потрясение, и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Торопливо выползшая из-под кровати Сиарра подскочила ко мне и порывисто обвила мои плечи своими тонкими ручками. Ее лицо искажала жуткая тревога. Тревога за меня.

Почему она так беспокоилась? Я ведь ненавидел отца…

— Со мной все в порядке, Надоеда, — пробормотал я, но крепко прижал к себе сестренку. — Давай найдем твою служанку. Тебе тоже следует переодеться.

К счастью, служанку не пришлось разыскивать по всему замку. Она сидела в комнате Сиарры и штопала ее одежды. Передав ей Надоеду, я побежал обратно к себе.

Быстро скинув с себя оставшуюся грязную одежду и обтершись мокрым полотенцем, я натянул костюм, в котором обычно появлялся на официальных сборищах. Рукава туники были мне коротковаты, а плечо, обтянутое тканью, еще больше заболело, но это было уже не важно.

Когда я открыл дверь, то увидел, что Надоеда ждет меня в коридоре. В чистом красивом платье, вымытая и причесанная, Сиарра выглядела на свои шестнадцать, а не на двенадцать, как полчаса назад. И теперь в ней было особенно заметно сильное сходство с нашей утончённой красавицей матерью. Но в отличие от нее Сиарра обладала неукротимым нравом отца, смягченным прирожденной сердечной добротой.

— Тс-с, — сказал я, принимая теплое объятие сестры. — Пойдем, Надоеда.

Сиарра кивнула, отступила на шаг в сторону, быстро вытерла рукавом слезы с глаз и наморщила нос. По всей вероятности, она помылась тщательнее, чем я, поэтому чувствовала, что от меня все еще отвратно пахнет.

Напустив на себя важности — так Сиарра всегда себя вела перед незнакомыми людьми и теми, кого не любила, — сестренка взяла меня под руку, и мы вместе направились вниз по лестнице.

* * *

Отец лежал у камина на импровизированной кровати — положенных на пол матрасах. Мама сидела рядом на коленях. Ее лицо было бледным и спокойным, хотя я сразу понял, что она плакала. Отец ненавидел слезы.

Стейла, мастер, обучавшая меня воинским искусствам, все еще была в охотничьем костюме. Одна ее рука лежала на плече мамы, во второй она держала шлем.

Стейла приходилась единокровной сестрой нашей матери и являлась, как утверждал отец, лучшей частью ее приданого. Именно благодаря Стейле, не уставал повторять он, Синей Гвардии удалось на протяжении всего периода его правления сохранять завоеванную веками безупречную репутацию.