Питтакус Лор - Я - четвертый

— Я знаю, что ты новенький, и хочу, чтобы ты был в курсе, — говорит он.

— В курсе чего? — спрашиваю я.

— Это Марк Джеймс. Он здесь крутой. Его отец — шериф городка, а сам он — звезда футбольной команды. Он встречался с Сарой, когда она была чирлидером, но потом она оставила чирлидерство и бросила его. Он до сих пор переживает. На твоем месте я бы с ним не связывался.

— Спасибо.

Парень торопливо уходит, а я отправляюсь в кабинет директора, чтобы записаться и приступить к занятиям. Я оборачиваюсь посмотреть, здесь ли еще собака. Она здесь, сидит на том же месте и смотрит на меня.

Директора зовут мистер Харрис. Он толстый и почти лысый, если не считать нескольких длинных прядей на затылке и на висках. Его живот нависает над ремнем. У него маленькие, круглые, как бусинки, и слишком близко поставленные глаза. Он усмехается мне через стол, и кажется, что из-за улыбки глаза совсем пропадают.

— Значит, ты десятиклассник из Санта Фе? — спрашивает он.

Я киваю, да, хотя мы никогда не были в Санта Фе, да и вообще в штате Нью-Мексико. Простая ложь, чтобы не выследили.

— Вот откуда загар. А что привело в Огайо?

— Работа отца.

Генри мне не отец, но я всегда так говорю, чтобы не вызывать подозрений. На самом деле он мой Хранитель или, так будет понятнее на Земле, мой охранник. На Лориен есть два типа граждан. Одни обладают Наследием, то есть самыми разными способностями — от невидимости до умения читать мысли, от возможности летать до использования сил природы, будь то огонь, ветер или молнии. Тех, кто обладает Наследием, зовут Гвардией, тех, кто не обладает, — Чепанами или Хранителями. Я — член Гвардии. Генри — Чепан. К каждому Гвардейцу в раннем возрасте приставляют Чепана. Чепаны помогают нам узнать историю нашей планеты и развивать наши способности. Чепаны и Гвардия, одни призваны управлять планетой, другие — защищать ее.

Мистер Харрис кивает.

— А чем он занимается?

— Он писатель. Он хотел пожить в маленьком тихом городке, чтобы закончить то, над чем работает, — говорю я. Это наша стандартная легенда.

Мистер Харрис кивает и прищурившись смотрит на меня.

— Ты на вид сильный юноша. Собираешься здесь заняться спортом?

— Я бы очень хотел, но не могу. У меня астма, сэр, — я повторяю свою обычную отговорку, чтобы избежать любой ситуации, в которой могли бы случайно обнаружиться моя сила и скорость.

— Жаль это слышать. Мы все время ищем способных спортсменов для нашей футбольной команды, — замечает он и переводит глаза на висящую на стене полку, на которой стоит футбольный кубок с выгравированной датой — прошлый год. — Мы победили в Пионерной Конференции, — сообщает он и светится от гордости.

Он тянется к стеллажу рядом со столом, достает два листка бумаги и передает мне. На одном — мое расписание уроков с несколькими незаполненными строками. На другом — список доступных факультативов. Я выбираю занятия, вписываю их и возвращаю листы. Он устраивает мне что-то вроде инструктажа, говорит, как мне кажется, несколько часов, скрупулезно, во всех деталях излагает каждую страницу наставления для школьника. Раздается один звонок, потом другой. Наконец он заканчивает и спрашивает, есть ли у меня вопросы. Я говорю, что нет.

— Прекрасно. До конца второго урока еще получаса, а ты выбрал астрономию с миссис Бартон. Она замечательный учитель, одна из лучших у нас. Однажды она получила почетную грамоту от штата, подписанную самим губернатором.

— Это здорово, — говорю я.

После того, как мистер Харрис с трудом выбирается из кресла, мы покидаем его кабинет и идем по коридору. Его ботинки скрипят на недавно навощенном полу. Пахнет свежей краской и моющими средствами. Вдоль стен стоят шкафчики для вещей и одежды. На многих наклеены баннеры в поддержку футбольной команды. Во всем здании никак не больше двадцати классов. Я считаю их, пока мы идем.

— Вот мы и пришли, — говорит мистер Харрис. Он протягивает руку. Я пожимаю ее. — Мы рады, что ты с нами. Мне нравится думать о нас, как о сплоченной семье. Добро пожаловать в нее.

— Спасибо, — отвечаю я.

Мистер Харрис приоткрывает дверь и просовывает голову в класс. И только тут я понимаю, что немного нервничаю, что подступает какая-то дурнота. У меня дрожит правая нога, сосет под ложечкой. Я не понимаю почему. Уж точно не потому, что предстоит идти на первый урок. Я слишком часто это делал, чтобы нервничать. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь стряхнуть напряжение.

— Миссис Бартон, извините, что прерываю. Пришел ваш новый ученик.

— О, замечательно! Пусть войдет, — отзывается она с энтузиазмом.

Мистер Харрис открывает дверь, и я вхожу. Класс строго квадратный, в нем примерно двадцать пять человек, они сидят за прямоугольными столами размером с кухонный, по трое учеников за каждым. Все взгляды обращены на меня. Я смотрю сначала на учеников, а потом уже на миссис Бартон. Ей под шестьдесят, на ней розовый шерстяной свитер и очки в красной пластиковой оправе, прикрепленные к цепочке на шее. Она широко улыбается, у нее седеющие вьющиеся волосы.

У меня вспотели ладони и горит лицо. Надеюсь, оно не покраснело. Мистер Харрис закрывает дверь.

— И как тебя зовут? — спрашивает она.

В своем неуравновешенном состоянии я чуть было не говорю: «Дэниэл Джонс», но спохватываюсь. Глубоко вдыхаю и отвечаю:

— Джон Смит.

— Замечательно! А откуда ты?

— Фло… — начинаю я, но снова спохватываюсь, не успев выговорить слово да конца. — Санта Фе.

— Класс, давайте поприветствуем его.

Все хлопают. Миссис Бартон показывает мне на свободное место в центре класса между двумя другими студентами. Я испытываю облегчение от того, что она больше не задает вопросов. Она отворачивается, чтобы идти к своему столу, а я направляюсь по проходу прямо на Марка Джеймса, который сидит за одним столом с Сарой Харт. Когда я прохожу мимо, он высовывает ногу и ставит мне подножку. Я спотыкаюсь, но не падаю. По всему классу раздаются смешки. Миссис Бартон тут же оборачивается.

— Что случилось? — спрашивает она.

Я не отвечаю ей, а вместо этого смотрю на Марка. В любой школе есть крутой парень, задира, называйте его как хотите, но еще никогда он не возникал так быстро. У него черные волосы, щедро намазанные гелем, и они тщательно уложены так, чтобы торчали во все стороны. Аккуратно подстриженные бачки и щетина на лице. Лохматые брови над темными глазами. По его футбольной куртке я вижу, что он в двенадцатом, выпускном классе, его имя написано золотым курсивом над годом. Мы уставились друг на друга, в классе стоит насмешливый гул.