Сергей Чичин - Поход клюнутого

А этот короткий, с подернутыми проседью усами и глазами, из которых глядела сама усталость, всей своей сутью как раз и олицетворял для небогатого годами Бинго те самые мифические стародавние времена, когда и герои были героичнее, и подвиги подвижнее, и хрен хреновее.

— Гляди, до чего дошли, — буркнул сэр Малкольм, оценивший бингхамову чуткость по достоинству. Он-то давно привык, что каждый, волею судеб вымахавший хоть на несколько дюймов выше, так и норовит этим козырнуть. С того, собственно, и началась его рыцарская карьера, что приходилось насмешников на лишнее окорачивать, сперва детским деревянным мечиком, потом фамильным неуклюжим эспадоном, а потом и этот взял с боя, прирастил к ладони, вернул на стену семейную реликвию, и с тех пор желающих задраться с ним сильно поубавилось. От гоблина, однако, не ждал! Тем вроде бы и за счастье схлестнуться с воином умелым, поучиться мастерству на собственной дубленой шкуре. Даже поприкинул уже, как подрезать верзилу с боков, не особо и покалечив, чтоб в дело годен остался; а тот возьми да и удиви…

— Видал? — капитан небрежно поднял меч, гулко стукнул навершием рукояти по вывеске. Рассохшееся дерево ответило гулким треском, клочьями осыпалась под рыцарские сапоги облупившаяся краска. Бинго покладисто возвел глаза, склонил голову набок, потом на другой и наконец озадаченно двинул плечами.

— Доска, вроде.

— Читать не умеешь? — сэр Малкольм слегка покривился. Ничто не бывает бесконечным, даже гоблинские странности!

— А ты от горшка два вершка, — огрызнулся Бинго уязвленно. — Ты, это, чего обещался? Накормить, вон тебе полное поле свидетелей! А не грамоту выведывать. Я, может, супротив тебя вдвое грамотнее!

— А читать не умеешь! И площадь полем обзываешь, деревенщина!

Бинго независимо передернул плечами. Всякое просторное, плоское и с овощами, по его мнению, определенно считалось полем. Если, конечно, не было сковородкой.

— А чего там написано?

— «У ЗолАтоВА РыТСаря», — прочел капитан нехотя, выделив нажимом возмутительные описки. Хоть и не надеялся, что гоблин смекнет, в чем соль. Бинго и впрямь не смекнул, про себя уличил железного доброхота в какой-то записной ненормальности и разочарованно протянул севшим голосом:

— Я думал, тут кооормят!

— Вроде должны.

— Да когда это у вас, рытсарей, кормили? Бока намять или в кости объегорить — это да, не спорю. Ну, пойдем глянем? Ежли что, ты того, — Бинго замялся. — У тебя меч, так что я хватаю и бегу, а ты прикрывай.

— Отставить! — голос сэра Малкольма заморозил бы даже дварфийское неугасающее горнило. — Я как капитан городской стражи строжайше тебя упреждаю: ежели совершишь какое неправомочное деяние, отвечать придется по всей строгости!

— Не-какое? — насупился Бинго, с неудовольствием обнаружив, что его ноги, повинуясь парализующим ноткам капитанского голоса, пытаются подогнуться и усадить тушу прямо на булыжник. — Правое? А если я, эт самое, налево? И огородами? Есть у вас тут огороды?

— Цыц мне! Ничего не хватать! Никуда не бежать! Садись и сиди смирно, не дергайся! — капитан угрожающе потряс под носом гоблина перекрестьем меча. — Я кормить обещал, так мне и предоставь добывать!

— Много ты добудешь, — очень тихо пробурчал на сторону Бинго, но в споры пускаться не решился: в чужом доме ноги там вытирают, где хозяева указывают. А этот коротышка явно был тут хозяином, и определенно выше рангом, чем ростом!

Капитан счел урок пройденным и затвержденным, развернулся к двери и отворил ее, к вящему изумлению Бингхама, без пинков: попросту потянув на себя медную ручку.

— Колдун! — охнул гоблин с уважением. Сам он никогда бы не догадался, что двери могут открываться на себя, но сейчас, присмотревшись, углядел в этом глубокий сакральный смысл: пока трезвый идешь туда, можно это и в уме держать, а вот когда пьяный выбираешься оттуда, не грех и запамятовать, и тут-то как раз дверь окажется отворяемой пинком![2]

Неспешно вдвинувшись в душное, скверно проветренное помещение, сэр Малкольм наперво потянул носом плавающий по залу клубы серый дымок, но остался разочарован. Крепко тянуло пригорелым мясом со стороны очага, а из толстой глиняной трубки в зубах толстого бородача за ближним столиком буйно валили клубы дыма, порожденного, однако, не хмель-травой, а вполне законным курительным зельем-тобакко, хотя и поганого качества. По левую руку в дальнем углу капитан углядел двоих рыцарей при полном параде — сидели, привольно развалившись, за глиняными кружками грубой лепки. Не всякому по карману «Феникс» и иные заведения с дутой из стекла посудой… Что ж, такая публика — «Золатому рытсарю» только в плюс. Капитан отсалютовал рыцарям поднятой ладонью, те ответили вяло, но бестрепетно, а Бинго успел протиснуться мимо капитана, мигом ухватил с чужого стола обгрызенную корку и запустил ею в необъятную спину, склонившуюся над одним из двух тутошних очагов.

Начинается, понял капитан с тоской. Вот за это их, гоблинов, и не любят. Копается себе человек в груде пепла, а его — коркой. О времена, о нравы!

— Это кто такой борзой? — визгливо осведомилась спина, со скрипом разворачиваясь в сторону обидчика и являя миру лоснящееся блинообразное лицо. — Еще раз пхнешь…

— Гости в дом! Жрать давай! — объяснился Бингхам и радостно ткнул перстом в толстую свинячью тушу, как раз медленно вращающуюся на вертеле над вторым очагом. — Это нам подойдет. На закуску! А чего, если пхну?

На безбрежной маслянистой физиономии нарисовались два опасливых глаза, измерили гоблина вдоль и, особенно, поперек.

— Нет-нет, ничего. Хотя можно и просто позвать. Меня Блоп звать, всяк знает! А можно и хозяином, я, хе-хе, на правду не обижаюсь.

— А я Бингхам! Эт здорово, что ты не обидчивый, жирный тефтель!

Лунообразная физиономия Блопа несколько затуманилась, а сэр Малкольм рассерженно пихнул локтем в бок чрезмерно разгулявшегося гостя столицы.

— Как ты узнал, что это он тут хозяин?

— Дык же ты сам сказал — у Золатова Рытсаря, — удивился Бинго. — Вон зола в очаге, а кроме него в ней никто рыться не собирался. Да так он и позволил кому чужому в своей золе копаться, хых, хых!

— Разобраться с ним, босс?

Из угла поднялась массивная глыба дурного мяса, размерами с самого Блопа, разве что в плечах еще потяжелее. Не иначе как бывший призовой борец-рестлер, таких охотно берут в кабаки вышибалами, машинально отметил капитан, закатывая глаза к потолку. Гоблины — это что-то, как ни крути. Говорят, вокруг праведных жрецов всегда сияет сильнейшая аура бога-патрона, но куда им до гоблина! Вокруг Бингхама само пространство закручивается в какой-то дикий, эксцентричный хоровод и словно ускоряется в ритме лихой мазурки! Интересно, если заткнуть ему рот куском свинины, он перестанет наконец возмущать спокойствие?