Елена Самойлова - Ключи наследия

– Давно ты у меня за спиной стоишь? – поинтересовалась я, подходя ближе и награждая мастера по боевке приветственным подзатыльником, от которого тот привычно отмахнулся, и целомудренным поцелуем в щеку.

– Достаточно, чтобы начать сомневаться в том, что ты меня вообще заметишь.

– Ну, извини, надо было сразу сказать, что ты здесь. Ты же знаешь, что с утра в выходной, да еще так рано, я невыспавшаяся и рассеянная.

– Сам стормозил.

– Бывает, – пожала плечами я, роясь в кармане темно-зеленой замшевой куртки, где, по идее, должен был лежать билет на электричку.

Билет нашелся почти сразу, без проблем, чем несказанно меня обрадовал, а тут и поезд подъехал точно по расписанию, что порадовало еще больше. Значит, где-то через час мы будем уже на нужной станции, а там около двух километров по лесу до полигона. Ну, это не страшно, до полян в Медведково мы летом ходили по три с половиной…

Поезд тронулся, Курский вокзал быстро удалялся, а мы, только-только рассевшись, нагло заняли почти половину вагона. Мы с Рейном сели напротив Ирки и Рийки и разговор немедленно скатился в сторону полевок. Поначалу шло обсуждение предстоящего действа, но потом тема сменилась рассказами о уже прошедших играх. К примеру, Рейн поведал историю о последнем «Ведьмаке», куда он попал этим летом.

Веселье началось с самого открытия, когда в первый день игры вместо ожидаемых восьмисот человек приехало аж полторы тысячи. Главмастер поскреб в затылке и выдал длинную фразу, которая в отцензуренном варианте звучала как «Офигеть, дайте две!», чем и определил судьбу полигона: на следующий день народу на игрушке было уже около трех тысяч, и четырех десятков мастеров и еще столько же региональщиков явно было недостаточно. И начался Великий бардак…

Рейн тогда попал в Цинтру егерем и при нем этот несчастный пограничный лагерь, которому «повезло» очутиться аккурат на стыке двух частей полигона, ежедневно брали штурмом. Но она восставала из пепла, как пресловутый феникс. Самый прикол был, когда отряд из одной части полигона, который в этот раз решил покорить и истребить все, что только можно, добрался до Цинтры. Как водится, бравые «джигиты» прошли через весь лагерь, попутно разнесли все, что только можно, и, оставив его в руинах, утопали дальше – к новым победам. Пока завоеватели шуровали на другом конце полигона, Цинтра оперативно отстроилась и к возвращению потрепанного и поредевшего отряда завоевателей уже была в полной боеготовности. На возмущенные вопли: «Мы же вас разрушили!» – последовал невозмутимый ответ: «А мы отстроились!»

– Ну, это еще что! – Ирка безапелляционно прервала Рейна, развалившись на сиденье. – А как там ребята с моего полигона зажигали! Про «голый штурм» не слышали?

Рейн только многозначительно улыбнулся, но улыбка эта, как обычно, не дошла до серьезных карих глаз.

Я же, заинтересовавшись, затребовала у Ирки объяснений:

– Так чего там с этим штурмом было?

– Ну, это было страшно! Представь: десяток наших ребят, укативших на «Ведьмака», решили брать штурмом какую-то крепость, уже не помню какую.

– Аэдирн, – влез Рейн.

– Но фокус в том, в каком виде они ее брали! Из всей одежды были только шлемы! И все! Представь лица защитников крепости, половину которых составляли девушки, когда на них налетел десяток ТАКИХ завоевателей, вооруженных одними только топорами! Правда, поговаривают, что там еще девушка какая-то была… тоже голая, – задумчиво окончила Ирка.

Теперь я уже рыдала от смеха на плече Рейна, который придерживал меня так, чтобы я не сползла с сиденья.

– Разве что крепость они все-таки не взяли, – уточнил Рейн. – Во-первых, по правилам их было недостаточно для штурма. Во-вторых, из соседнего лагеря пришли «бронемишки», оторванные от завтрака и крайне этим возмущенные. В-третьих же, ворота крепости были закрыты, а на стенах оказались лучники, которые тут же устроили состязания в меткости под девизом «Все, что свисает ниже паховой области – это уже поражаемая зона!», так что голый штурм полностью провалился.

Не, столько ржать нельзя, а мы еще от Москвы не отъехали! Да уж, веселые полтора часа предстоят…

Мы выгрузились на платформу где-то в южном направлении от Москвы и тотчас Рейн взял командование на себя. Все правильно, уже почти полдень, а до полигона еще минут сорок по пересеченной местности идти, если не больше. Ну, если бы шли только мы с Рейном и, скажем, Иркой и Моритаром, то добрались бы и за полчаса, поскольку по лесу мы ходить умеем. Но с нами есть люди, которые двигаются не то чтобы медленно, просто не так быстро, как мы. В результате мы опять наверняка растянемся цепочкой метров этак на пятьдесят – сто, и не дай бог кто отстанет. Вывод: нужен замыкающий, который и сам не потеряется, и никому отстать не даст.

А кто обычно крайний? Ну, Ксель, конечно, то есть я. Поскольку мое полное имя, записанное в паспорте, звучит как Златорожская Максимилиана Андреевна, то злит оно меня до крайности. Видите ли, папик до последнего надеялся, что родится наследник, то есть мальчик, даже заранее выбрал имя – Максим – и уже закупался футбольными мячами и голубыми ползунками. Но родилась я. Отец уперся несуществующим рогом и в итоге в свидетельство о рождении было вписано имя Максимилиана. Поскольку выговаривать такое длинное имя постоянно – выше всяких сил, то бабуля, едва глянув на запись в свидетельстве, обозвала меня Кселькой, на чем семейный спор был благополучно завершен по принципу «и волки сыты, и овцы целы».

По уже сложившейся традиции, когда по дороге на полигон мы с Рейном являлись ведущим и замыкающим, я собиралась было отчалить в хвост нашей нестройной цепочки, но наш мастер по боевке меня опередил. Нет, он не спихнул на меня функцию проводника. Он попросту послал в хвост процессии одного из наших мечников, кудрявого парня с прозвищем Моритар. Ну теперь можно не дергаться – от Мори еще ни один… хм… в общем, не скрывался никто. Значит, до полигона мы доберемся в таком же составе, в каком уходили с платформы. И то радость.

Вопреки всем пессимистичным прогнозам, до нужных полян, ознаменовавшихся еще издалека лязгом мечей и малоинформативными возгласами, мы дошли меньше чем за час. И тут же попали в «отеческие объятия» одного из мастеров, отвечающего, судя по всему, за прием народа на игру. Он быстренько пересчитал нас по головам, отметил что-то в списке, после чего послал размещаться.

М-да, а интересно, сколько у нас палаток? Ну, судя по тому, что у Ирки одна трехместка, такая же у Рейна, и еще сколько-то двухместок, то есть надежда – еще одну ночь на природе мы как-то перекантуемся. Лично в моем рюкзаке находился только спальник, пенка, теплый свитер, запасные носки, непромокаемая куртка и куча антуража. Палатки не было, потому что я надеялась набиться в соседи к Ирке или же к Рейну, чья палатка еще не была облюбована никем более предприимчивым. Провиант шел отдельной категорией, но за хлеб насущный можно было не волноваться: благо станция в сорока минутах ходьбы, а павильончик с продуктами первой необходимости там однозначно был – сама видела краем левого глаза во время процесса выгрузки из электрички.