Ирина Молчанова - Вампиры — дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид

Он не знал, что дальше, какими будут его действия, уяснил одно: девушка с бездонными серыми глазами нужна ему. Не как воздух — больше воздуха. Хотелось взять ее за руку, почувствовать, как нежно течет в ней жизнь… и подарить весь свет.

Пальцы крепче сжали снежный ствол дерева, и раскрошенная от нажима ладони кора разлетелась пылью. Он мог подарить бесконечность, множество земных благ, усыпать путь цветами, жемчугами, бриллиантами, но не мог подарить свет — лишь вечную тьму. Беспощадно выпить жизнь.

Девушка быстро шла по расчищенному от снега тротуару и почти не оглядывалась. Серое приталенное пальто до колен подчеркивало ее хрупкость. На голове вязаная шапочка, вокруг шеи длинный толстый красный шарф.

Молодой человек сбился со счета ударов ее сердца, пока огибал очередного прохожего. На этом проспекте всегда было многолюдно, даже ночью. Ходить по тихому парку ему нравилось куда больше.

Катя была чем-то расстроена. Он сразу это заметил, как она вышла из офиса, и ощутил незнакомое ранее беспокойство.

«Может, ее уволили? — гадал он. — Люди обычно расстраиваются из-за этого. Или начальница накричала. Для чего такое отношение терпеть? Наверно, у нее есть причины, а то…»

На вывеску «Кафе» приземлился черный ворон.

Юноша вздрогнул и резко обернулся. За спиной стоял брат. В черном длинном пальто, из-под которого виднелись розовая рубашка, расстегнутая на одну верхнюю пуговицу. Блеск его ботинок, казалось, отражался от самих звезд на небе. Золотистые, чуть вьющиеся волосы идеально уложены, бледное лицо прекрасно, а голубые прозрачные глаза привычно холодны.

Женщины всех возрастов начали оглядываться, замедлять шаг, таращиться. Спокойно пройти мимо разодетого франта никто не мог.

— Гуляешь? — поинтересовался брат, с любопытством глядя вслед Кате. И не дожидаясь ответа, обронил: — Кого-то она мне напоминает…

— Нет, не напоминает! Не смей! — Скинуть руку брата в черной перчатке со своего плеча не удалось.

— Да нет же, напоминает, — глумливо возразил брат, — такая же рыженькая, белокожая… Глазки голубенькие? А то я не рассмотрел!

Внутри что-то сжалось. Не так часто ему приходилось испытывать страх, а брат насмешливо продолжал:

— Интересно, она только внешне похожа на нашу дорогую Лиззи?.. Ну ты понял, о чем я.

Он понял, и очень даже хорошо, настолько, что выслушивать дальше мерзкие намеки не мог.

— Оставь меня! — и тише прибавил: — И ее оставь!

Брат даже не подумал услышать его:

— Я-то думаю, чего ты такой радостный ходишь! — В свете фонарей блеснула запонка на рукаве розовой рубашки. — А ты подружку, значит, себе нашел. По образу и подобию, как трогательно…

— Я никого себе не нашел! Запомни это!

Брат зацокал языком.

— О, Вил, зачем же лгать своему старшему братишке? Надо отметить событие! — Голубые глаза смотрели серьезно, но чуть приподнятые в издевке уголки губ выдавали его. — Я знаю тут неподалеку чудное местечко. Поболтаем, пропустим по стаканчику тепленькой…

В горле, как всегда бывало, при упоминании «тепленькой» возник неприятный ком, точно клок кошачий шерсти застрял.

— Не называй меня так, я же просил!

— А как называть? — Брат разыграл искреннее недоумение. — А милашке Кэт ты тоже так говоришь? Или ты ей еще не представился? — Ответа он не ждал, потому что сразу обо всем догадался и, довольный собой, раскатисто захохотал. — Какие мы нерешительные!

Катя давно уже дошла до моста, пересекла дорогу и скрылась в березовой аллее, но брат все равно сделал несколько шагов в сторону, точно собирался догнать ее.

— Может, мне с ней поболтать? — В воздухе от взмаха руки в черной перчатке распространился тонкий аромат парфюма. — Нет-нет, не подумай ничего такого, я лишь по-дружески прощупаю… почву. Узнаю, нет ли у нее никого на примете, познакомлюсь с ее родителями, родственниками, а то знаешь ли, дурная кровь… — он медленно улыбнулся, — это не шутки!

На миг показалось, что собственное сердце в груди болезненно ударилось, но это была иллюзия — жестокий обман.

Ледяные голубые глаза смотрели насмешливо. Как и тогда, много лет назад — без единой капли раскаяния. Брату ничего не стоило выполнить завуалированную угрозу и познакомиться с несчастной девушкой. Для него она была лишь очередной игрушкой в его особенных играх.

— Кэти такая славная девочка, бьюсь об заклад, пока… — сделал брат ударение на последнем слове, — невинна.

— Оставь ее! Она со мной!

Брат разочарованно вздохнул:

— Так вы знакомы?

Ответ дался мучительно:

Теперь да! — Он хотел еще что-то сказать, но было некому.

Красивый молодой человек в черном пальто, так неожиданно появившийся посреди улицы, исчез. В темном небе, освещенном тусклым сиянием далеких звезд, парил черный ворон.

Газовый баллончик, нагретый теплом ладони, вселял уверенность. Катя решительно перешла дорогу и устремилась к поблескивающей между деревьями тропинке, ведущей в парк. С работы отпустили пораньше, Женя куда-то торопилась, поэтому поскорее всех разогнала. Нестись сломя голову домой, чтобы мама не завела свою любимую песнь о том, где, что и во сколько должна делать приличная девушка, не приходилось.

На улице от белого снега было светло, и Катя после долгих раздумий все-таки решилась. Жить в неизвестности оказалось слишком мучительно: вздрагивать от каждого шороха, высматривать в людях кого-то странного, бояться подойти к окну или трусливо отсиживаться дома.

Баллончик она купила в субботу, сбегала днем на развалы, где сперва долго рассматривала разнообразные ножи. В итоге ей стало понятно — защитить себя холодным оружием она не сможет. От мысли, что нужно будет воткнуть острие в живую плоть, начинало мутить. Баллончик казался куда безобиднее.

«Направить в лицо и нажать на кнопку, в лицо и на кнопку, — про себя твердила Катя, — направить в лицо… если у этого… неизвестно кого есть вообще лицо. А если лица нет, тогда на что нажать?»

После необъяснимого спасения от трамвая она сильно засомневалась, что имеет дело с человеком. Сама толком не понимала, зачем ей баллончик, в кого собирается его направить. В неприветливых ворон если только.

Девушка нарочно, прежде чем войти в парк, посмотрела, кружат ли над верхушками деревьев птицы. Они летали, весело перекликались, даже не подозревая, что она уже идет и точно на поводке ведет за собой тишину.

Подтаявший снег напоминал месиво, идти по нему быстро не удавалось, а бежать тем более, казалось — топчешься на одном месте. Шея от бесконечных поворотов туда-сюда вскоре заболела, рука в кармане при каждом движении ветра в кустах испуганно сжимала баллончик.