Питтакус Лор - Восстание девяти

Открываю рот, но ничего не произношу. Голубые глаза Сэма обращаются в мою сторону, но я не уверен, видит ли он меня.

Из трубы льется еще больше горячей жидкости, попадая Сэму на запястья, грудь, колени и ступни. Широкий поток течет по его щеке и скатывается на шею. От вида пыток Сэма, у меня, наконец, прорезается голос:

— Отпусти его! — кричу я.

Взгляд Сетракус Ра твердеет. Амулеты вокруг его шеи начинают светиться, и мой собственный отвечает им, освещая все вокруг. Голубой Лоралит нагревается, обжигая кожу, а затем внезапно воспламеняется. Срабатывает мое Наследие. Я позволяю огню охватить свои плечи.

— Я отпущу его, — говорит Ра, — если ты вернешься в гору и сразишься со мной.

Бросаю взгляд на Сэма и вижу, что он проиграл битву с болью и потерял сознание, уронив подбородок на грудь. Сетракус Ра указывает на безвольное тело Сэма и говорит: — Ты должен решить. Если не придешь, я убью его, а потом убью всех остальных. Если же ты придешь, то я оставлю их всех в живых.

Я слышу голос, выкрикивающий мое имя и говорящий мне, чтобы я не стоял столбом. Это Девятый. Резко сажусь, ловя ртом воздух, и открываю глаза. Все тело покрыто тонким слоем пота. Таращусь на дыру в стене, у меня уходит несколько секунд, чтобы прийти в себя.

— Парень! Вставай! — кричит Девятый из-за двери. — У нас куча дел!

Я встаю на колени и нашариваю рукой свой кулон. Сжимаю его крепко-крепко, пытаясь услышать крики Сэма в своей голове. Дверь в спальню вышибается. Девятый стоит в проеме, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — Серьезно, братан. Соберись уже. Пора отсюда убираться.

Глава 3

Нью-Дели встречает нас влажностью и духотищей. Покинув аэропорт, мы направляемся пешком вдоль обочины, Крейтон несет Ларец Марины под мышкой. Автомобили медленно движутся по перегруженному шоссе, отовсюду раздаются гудки клаксонов и рев моторов. Каждый из нас высматривает признаки неприятностей, даже малейший намек на слежку. Мы доходим до перекрестка, и там нас едва не затаптывают. Женщины с высокими корзинами на головах, мужчины с ведрами воды, переброшенными через дочерна загоревшие плечи, все они пихаются и орут на нас, призывая убраться с дороги. Запахи, гвалт, толкотня многолюдной толпы обрушиваются на нас, словно пытаясь сокрушить. Но мы остаемся бдительными.

На другой стороне улицы, которая, кажется, простирается на многие километры, расположен оживленный рынок. Нас принимаются осаждать дети с безделушками для продажи, и мы вежливо отказываемся от их резных поделок из дерева и украшений из слоновой кости. Я поражена царящим вокруг нас хаосом, рада видеть движение жизни в обычной для этого города обстановке. Я радуюсь этому моменту, такому далекому от нашей войны.

— Куда нам теперь? — громко спрашивает Марина, чтобы ее услышали сквозь шум.

Крейтон изучает толпу, переходящую улицу.

— Аэропорт с его видеокамерами уже далеко, так что, думаю, теперь мы можем… — Перед нами с визгом останавливается такси, поднимая колесами клубы пыли, водитель распахивает пассажирскую дверь, — …такси, — заканчивает фразу Крейтон.

— Вам куда? — спрашивает водитель. Он молод и выглядит нервным, будто первый день на работе. То ли Марина прониклась к нему сочувствием, то ли просто отчаялась уже прорваться через толпу, так как она запрыгивает на заднее сиденье, не оставляя нам выбора. Крейтон усаживается на переднее сиденье и называет водителю адрес. Мы с Эллой залезаем к Марине на заднее сиденье.

Водитель кивает и тут же давит ногой на газ, вжимая нас в потрескавшиеся пластиковые сиденья. Нью-Дели размывается в смесь ярких цветов и мимолетных звуков. Оставляя позади мир автомобилей, рикш, коз и коров, мы срезаем углы так быстро, будто едем не на четырех, а на двух колесах. Проносимся в миллиметре от пешеходов столько раз, что я сбиваюсь со счета. Тогда я решаю, что будет лучше, не всматриваться в происходящее за окном так внимательно. Нас троих мотает взад-вперед, бросает друг на друга. Единственный способ не упасть на грязный пол — это цепляться за все что можно и друг за дружку. В какой-то момент такси запрыгивает на бордюр, едва вписываясь в узкую дорожку, чтобы не врезаться в пробку впереди. Это абсолютное сумасшествие, и, как ни странно, я наслаждаюсь каждым его мгновением. Годы беготни, пряток и сражений превратили меня в адреналиновую наркоманку. Марина вцепилась в подголовник перед собой, отказываясь смотреть в окно, а Элла наоборот перегнулась через нее к окну, чтобы ничего не упустить.

Без всякого предупреждения водитель рывком выруливает на дорогу, которая идет вдоль длинного ряда складских строений. По обеим сторонам улицы стоят мужчины с автоматами Калашникова. Наш водитель кивает им, и мы летим дальше. Крейтон оглядывается на меня через плечо. Обеспокоенность на его лице усиливает и мое собственное чувство тревоги. Дорога заметно пустеет.

— Куда вы нас везете? — обращается Крейтон к водителю. — Нам нужно ехать на юг, а вы направились на север. — Марина с Эллой резко поднимают головы и вопросительно смотрят на меня.

Внезапно визжат тормоза, и автомобиль останавливается, а водитель распахивает дверь и рыбкой выпрыгивает наружу. Десятки фургонов и крытых грузовиков окружают нашу машину. На дверях окружившего нас транспорта красной краской нарисованы одинаковые символы, но я не могу разобрать, что они значат. Мужчины в форме выпрыгивают из фургонов с пулеметами наготове. Ну вот, теперь адреналина во мне хоть отбавляй. Так всегда перед боем. Я внимательно смотрю на Марину и вижу написанный на ее лице ужас, но я знаю, она сделает то, что я скажу. Я спокойна.

— Ребята, вы готовы? Марина? Элла? — Они кивают.

Крейтон поднимает руку вверх.

— Стойте! Шестая, глянь на грузовики. На двери!

— Что там? — спрашивает Элла. — Что на дверях?

Мужчины уже близко, окружают нас, их голоса становятся громче, и они выражают нетерпение. Я сосредотачиваюсь на нависшей над нами опасности вместо того, чтобы рассмотреть то, о чем говорит Крейтон. Когда вооруженные люди угрожают мне или моим близким, я прежде удостоверюсь в том, чтобы они об этом пожалели.

Марина смотрит в окно.

— Шестая, смотри! Это ведь цифра...

Наконец и я вижу то, на что они все так уставились, и в следующий момент дверь рядом с Мариной резко открывается. Красные знаки на дверях всех грузовиков — это восьмерки.

— Выходите! — кричит человек, открывший дверь.

— Делай, как он говорит, — произносит Крейтон тихо, но спокойно. — Пока будем выполнять все их требования.

Мы осторожно выходим из такси, наши руки подняты, все мы четверо зачаровано смотрим на красные цифры, нарисованные на дверях грузовиков. Должно быть, мы двигаемся слишком медленно, так как один из мужчин, делает шаг вперед и нетерпеливо подталкивает Эллу. Она теряет равновесие и падает. Я ничего не могу с собой поделать. Без разницы, люди ли они Восьмого или нет, они не смеют толкать двенадцатилетнюю девочку. С помощью телекинеза хватаю и поднимаю этого мужика в воздух и бросаю его через всю улицу. Вокруг начинается паника, остальные мужчины хватаются за оружие и начинают пронзительно кричать друг на друга.