Наталия Яковенко - Обречённые

— Привет, — позади себя я услышал голос. Это оказалась Лиза Смит. Я отвёл взгляд от фотографии. — Это фотография моей прабабушки, — неожиданно произнесла она. — Беатрис Эдженс. — Это имя оказалось для меня незнакомым. Показалось, решил я. — Она была актрисой в театре, как рассказывал мне мой дедушка. Красивая, умная, немного ветреная девушка. Ей никогда не надоедало жить играючи. — Лиза начала говорить о своей семье и предках. Я продолжал делать вид, что мне интересно, хотя на самом деле мечтал поскорее уйти отсюда. Мы походили по дому ещё некоторое время, пока нас не обнаружила Сьюзан Смит.

— Мы хотим произнести тост за ваше появление в нашей дружной общине. — На её лице была пугающая улыбка. Её слова так громко звучали, что ещё больше отбили во мне желание иметь что-нибудь общее с этими людьми. Ничего не оставалось, как проследовать за ней в гостиную, где уже собрались гости, приглашённые со всего района. Среди толпы я заметил сестру, которая держала в руках бокал вина. Она незаметно подмигнула мне, улыбаясь. Всё это её определённо забавляло и придавало хоть какое-то разнообразие в скучную жизнь. Сьюзан Смит подала мне в руки бокал и начала пафосную речь, которая растянулась на добрые минут двадцать. Она даже умудрилась вспомнить всех своих соседей, которые жили здесь до нас. Не забывая упомянуть, как их собака портила её роскошную лужайку. Стоящие рядом люди напоминали больше кровожадных зверей, которые восхищались, иногда смеялись, якобы находя слова хозяйки вечера забавными и смешными. Они лицемерно изображали из себя милых и дружелюбных соседей, пытаясь вести себя любезно перед лицами посторонних, которые присутствовали здесь. Но как только свет выключится, и гости разойдутся по домам их отношение и реальное мнение будут совершенно противоположны тем, что в эти мгновения застыли на их лицах. Всё по-прежнему оставалось неизменным. Люди, как и всегда, были слишком предсказуемы, что мне становилось неинтересно. Я не находил причины искать повода узнать или познакомиться с ними поближе. Для меня они были открытыми книгами. Более получаса от меня не отходила Сьюзан Смит с десятком своих подруг. Они пытались выудить у меня больше подробностей о том, откуда мы, кто наши родители, где мы раньше жили. Я не пытался многословно высказываться, и всем от этого становилось ещё любопытней. Я был несказанно рад, когда ко мне на помощь подоспела сестра, которая могла спокойно лгать, глядя в глаза. Именно она взяла на себя основную задачу утолить жажду интриг и скандалов наших новых соседей.

Когда я попытался скрыться из виду ото всех после этой напряжённой и затянутой речи, то столкнулся во дворе с блондинкой, которая уже успела пристать ко мне на заправке.

— Привет! — обрадовалась она. — Теперь я знаю, где ты живёшь. — Её слова звучали как угроза. Я решил обойти её, но она вновь попыталась блокировать мне путь. — Что уже уходишь? — спросила она, заглядывая мне в лицо. Я спрятал взгляд, так как изрядно устал от пристального внимания со стороны всех этих стервятников. — Почему ты так мало говоришь? — Я стоял и молчал, ждал, когда ей надоест вести односторонний диалог. — Может, как-нибудь сходим, погуляем? Я знаю отличное местечко неподалёку от центра. Мы могли бы сходить туда, узнать друг друга лучше. — Она глупо улыбалась. — Я Джина, ты не забыл? Заправка, утро, я. Помнишь? — Эта глупая девушка решила, что я не узнал её. От этого стало ещё забавнее наблюдать за ней. Как можно было забыть эту навязчивую особу, которая уверена, что она центр вселенной.

— Закончила? — грубо спросил я. После, не дожидаясь реакции, я обошел её и направился к калитке. Зная, что сестра осталась у Смитов, я решил немного прогуляться. По всей улице раздавались весёлые крики и разговоры пьяных соседей. Секундная слабость перед инстинктами возникла во мне, когда я проходил мимо парня, у которого из носа текла кровь. Я давно не пил свежую кровь, мелькнуло у меня в голове. Пульс ощущался по всему телу. Ели-ели сдерживая свои порывы разорвать его в клочья, я медленно брёл вдоль дороги, обдумывая возникшее желание. Давно не проявляя свою звериную сущность, я был на гране того, чтобы убить кого-нибудь. Они бесили меня тем, что просто ходили рядом со мной. Собравшись с силами, я отогнал от себя ненависть ко всему человечеству и поспешил скрыться вдали.

Пролетая в скорости своего бега, я замечал ночные пейзажи, которые каждую ночь продолжали быть неповторимыми для меня. Добравшись до красивой поляны, я остановился, поднял глаза к ночному небу. Никто не смог бы меня понять. Одиночество поедало меня изнутри, а я специально старался погрузить себя в него с головой. Но у меня была причина, ведь находясь в окружении толпы, я ещё больше окунался в душащую меня тоску. Я задыхался, и мне хотелось свободы. Желанной свободы, которой никогда не было у меня. Я сел возле обрыва. Внизу виднелось озеро. Оно было огромным. Я спустился вниз, внимательно разглядывая его. Гладкое зеркало ночного неба отражалось в нём. Сотни маленьких точек заливали собой всё вокруг. Словно глубоко в воде когда-то утонули тысячи звёзд, упав с высоты. Тихое молчание разливалось по моему телу истомой. Мне ничего уже было не нужно. Просто лечь и уснуть и больше никогда не открывать глаз. Как я был бы тогда счастлив. Мне не хотелось, но пришлось возвращаться домой. Ребекки ещё не было. В соседнем доме по-прежнему горел свет, и играла музыка. Я налил себе в стакан крови из своего запаса и устроился в кресле. Их голоса сводили меня с ума.

После этого вечера я однозначно определился в том, что больше никогда не захочу жить в маленьких городках. Мне действительно не хватало безразличия со стороны окружающих на то, что я делаю и куда иду. Но по тому, что Ребекка не появлялась дома ещё более двух часов после моего прихода, говорило о том, что на сегодняшний день её вполне устраивал такой расклад наших дел.

Однажды я стоял на перепутье четырёх дорог. Первая вела за верой. Вторая за надёждой. Третья за любовью. Четвёртая в неизвестность. Недолго пришлось размышлять над тем, какой путь мне выбрать. Я пошёл в пустоту, оставив судьбе выбор, решать за меня. Теперь я без веры в кого-либо, без надежды на что-либо и без любви к кому-либо. Точка отчёта моего бессмысленного движения по траектории полёта в темноту. Я не останавливаюсь, а продолжаю путь, не осознавая происходящее вокруг. Остановка в этом путешествии не предусмотрена для меня. Я вечность скитаюсь в бездонном тоннеле. Вытянув перед собой руки, стараюсь нащупать кого-нибудь ещё рядом с собой в этой кромешной тьме. Прислушиваясь, пытаюсь расслышать чей-нибудь голос в забытом неведомом мною сне. Открывая глаза, я мечтаю разглядеть силуэт, который рисую в своём воображении, но в очередной раз, протягивая к нему руку, он исчезает. Затушёванные чёрным карандашом я не способен узнать черты, которые были со мной всю мою жизнь. Незримая, неузнанная, несуществующая она прошла возле меня весь мой путь от начала до конца. И не увидел я её лишь потому, что выбрал не тот путь, когда стоял не перепутье.