Александр Иванов - Игрушки Анкалимы

Некоторое время назад он, загнал в поисковик слова "чёрный дрон", и теперь меланхолично просматривал найденный материал. Найдено было много, но всё без толку. Оказалось, что слово "дрон" — распространённый ник и кличка, что островные дроны, в общем инете, не обсуждаются вовсе, а истории связанные с Островом сводятся либо к дешевым рекламным роликам, либо к откровенному вранью людей, никогда там не бывавших. На военных форумах напротив, обсуждали много и со вкусом, но, как оказалось, обычные беспилотники, именуемые по странному совпадению тем же ёмким и звонким словом. В одном месте он набрёл на документ, где "дрон выйдя из черной дыры, самовольно отправился… проявил несвойственную инициативу… что привело к началу незапланированной колонизации…"

С минуту он тупо всматривался в страницы, пока не понял, что это фантастический рассказ. Тогда вырубил инет, допил квас и попытался разобрать то немногое, что сумел обдумать, по полочкам.

Собственно всё сводилось к тому, что, либо его учётная запись была серьёзно повреждена при столь бесцеремонном отключении, либо его новый… гм, знакомый, каким‑то путём уничтожил её совсем. Отсюда следовало, что, с администраторами почти всё ясно, давить на них бесполезно, очевидно запись его действительно пропала, и восстановить её они не смогут. Обращаться в какую‑то экспертную комиссию не имеет смысла, так как она всё равно замкнётся обратно на админов, а те уже всё сказали. С правами потребителей вообще смутно — что им предъявить‑то?

Значит надо найти чёрного дрона и потребовать восстановления у него. Но "найти", означало "войти и найти". А войти он не мог. Круг замыкался. Противно и обидно, что вместо богатой добычи, практически уже лежащей у него в кармане, он лишился всего: свой проц сам же и выкинул, дрона у него бесцеремонно увели, учётную запись грохнули и, кроме того, зависли деньги на его лицевом счету, так как без входа в Островную сеть их никак не используешь. Такая вот специфика Игры. Так же недоступна и та заначка, что лежит у Карчмаря за кузней. За ней вообще надо топать пешком и откапывать ручками. А топать не на чем и копать нечем — ручки и ножки его гуляют сами по себе незнамо где. Если бы ещё этот, Куб, адрес оставил, то с ним можно было бы через общую сеть связаться, разобраться, попытаться договориться. Каким ещё способом его можно найти? Попытаться через друзей — знакомых? Ага — "у меня пропал дрон, когда я "головоглазов" освобождал от лишнего хабара, не сходите ли к ним, не поищите ли там моего голубчика, им сейчас военный проц лично управляет, тот самый, что я у граберов и скомуниздил". И? За кого они меня посчитают?

Ай — ай — ай… Что же делать то? Тяжело вздохнув, он снял перчатки и обруч, и пошёл на кухню за ещё одной баночкой кваса. Но, открыв холодильник, подумал, и взял вместо кваса лёгкого светлого. Вернулся, развалился на диване и включил телевизор.

Когда‑то, давно, его отец говорил, что раньше, по телику, передавалось только три программы, и поэтому смотреть было абсолютно нечего. Пробежавшись по каналам, Алекс хмыкнул и бросил пульт — ну и что толку в том, что сейчас их под три сотни? "Смотреть нечего" стало в сто раз больше. И всё.

Отхлёбывая пиво, поймал себя на мысли, что думает вовсе не о том, кто и каким образом лишил его доступа на Остров, и что теперь ему следует делать, что бы туда вернуться. А думает он о том, зачем вообще понадобилось его вырубать, если он и так ничего не мог поделать с этим "чёрным дроном". Какое‑то совершенно непонятное вероломство получатся — облом полный и по всем статьям сразу. Тут вдруг вспомнился свой проц, выброшенный в пропасть, и стало его ужасно жалко, такой он был хороший и уже неплохо прокачанный. Сколько они с ним вместе испытали всего, и горели, и тонули, и под пулями бегали… Лежит сейчас себе, где‑нибудь в камнях, и думает, какие вот люди, неблагодарные, я вот им и то, и сё, а они… Тогда, в пылу сражения, так сказать, в азарте, он его скинул, в тайной надежде вернуться. А сейчас, когда с "вернуться" дело обстоит плохо, можно сказать, вообще никак, бедный дрон рискует проваляться в камнях очень долго. Может даже бесконечно долго. Если, правда, его уже не подобрал кто‑нибудь. Какой‑нибудь доброжелатель с красным глазом во лбу…

"Стоп — стоп — стоп, — сказал он себе, — не грузись. Дрон не живой — это просто компьютер. Даже самый лучший дрон всего лишь просто — напросто компьютер. Микрочип. Набор программ и инструкций. Кристалл кремния с нано нарезкой. Хотя и очень ценный, конечно".

Кристалл главного процессора это действительно самая значащая и стоящая часть робота — дрона. От него зависит всё управление модулем. Мощь математического аппарата, скорость обработки больших параллельных потоков многозадачной информации, наличие расширенных наборов инструкций и команд, напрямую влияют на гибкость взаимодействия, а в конечном итоге и на выживание всей связки — оператор — дрон. Выживать и воевать учится не только наездник — дроннер, но и его железный "конь". И чем круче процессор, тем быстрее и качественнее проходит обучение.

Поэтому дроннеры в первую очередь всегда стремились приобрести себе максимально навороченный кристалл. Благо выбор тут очень широк. Были бы деньги. Причём не простые деньги, а островные боны, которые достаются с большим трудом. И на реальные валюты, если и меняются, то в очень невыгодной пропорции. Потому что дураков, отдавать кровью заработанные боны задарма, нет.

Была, однако, ещё причина, почему этот чип был ему особенно дорог. Алекс, за свою почти двухгодичную жизнь на Острове, сменил два главных процессора. Первый кристалл начального уровня он поменял на более скоростной вскоре после того, как начал всерьёз заниматься расчисткой минных полей у Третьего Бастиона. Тогда ему удалось впервые самостоятельно выковырять из раскисшей земли настоящую, а не учебную, противотанковую мину, а затем удачно её допереть под проливным дождём на склад приёмки боеприпасов.

…Хилый дрон его выл и скрипел от натуги, оскальзывался и часто падал. Постоянно перегревался двигатель и приходилось останавливаться и ждать, пока остынет. Но всё равно упорно он пер тяжеленную, килограммов на пять, дуру. Сначала через расчищенное поле, затем вдоль тропы через лес и так до самой Приёмки. Устал, как собака, ничего уже толком не соображал. Например, так и не понял, почему встретившиеся по дороге граберы, не тронули его. Наоборот, очень быстро, бегом, удалились восвояси, покрутив на прощание пальцем у виска.

И когда, наконец, он втащил осточертевшую мину в помещение склада, приёмщик заорал на него таким ужасным голосом, что чуть не сорвал себе звуковую мембрану: