Вера Чиркова - Личный секретарь младшего принца

Впрочем, это и лучше, что так получилось, теперь у него будет время обдумать этот вопрос с новой точки зрения, с которой никогда раньше даже не приходило в голову взглянуть.

— Костюм сидит на вас просто замечательно, — сообщил камердинер, поправляя господину тончайшее кружево рубашки, чуть более бледного цвета, чем колет, и серебряную перевязь с подвешенными на ней ножнами для длинного кинжала.

Кинжал являлся скорее знаком отличия, чем оружием, и потому и ножны, и рукоять были щедро украшены чеканкой и алмазами. Еще принцу пришлось надеть несколько фамильных перстней и прицепить орден, присланный с матушкой его величеством за последнюю операцию по очистке восточного тракта от разбойничьих банд. Позже, когда королева отбудет в столицу, орден займет свое место в сокровищнице и вряд ли потом скоро увидит свет, но сегодня не надеть его — значит проявить неуважение к родителям.

Придирчиво изучив свой облик в зеркале, прежде чем выходить из комнаты, Кандирд с досадой скрипнул зубами, еще немного — и был бы похож на разукрашенное весеннее дерево, которое принято сжигать в честь окончания зимы.

Старый слуга только еле заметно пожал плечами, ну что делать, статус обязывает одеваться на приемы так, чтоб каждому сразу было видно, что это принц. Его высочество и так большую часть своей жизни одет, как один из небогатых сеньоров, из которых состоит его свита. Ну, так и это всем понятно, младший сын, четвертый. Все молодые сеньоры, кому мила столичная жизнь, стараются пролезть в друзья к его старшим братьям, особенно к наследнику.

Седрик, ожидавший друга в гостиной, тоже успел переодеться. В своем любимом темно-сером колете, черных штанах, заправленных в высокие сапоги, и бледно-зеленой рубашке, он имел очень строгий и мужественный облик, вызывающий у принца завистливый вздох. Иногда он почти честно жалел, что родился не в менее знатной семье.

— Идем. — Всучив другу шкатулку с небольшими драгоценностями, колечками, сережками и брошками, какими принято было одаривать при первом знакомстве прибывших кандидаток, Кандирд решительно направился к двери.

Воспоминание об испытанном в приемной позоре жгло душу много сильнее, чем желание обрести фаворитку, и он намеревался немедленно решить этот вопрос. Тем более что она оказалась права, та, скромно одетая в простенькое платьице провинциалка, у нее было намного больше преимуществ, чем у прежнего секретаря, теперь он и сам в этом убедился со всей очевидностью.

В зал они нарочито неторопливо и величественно спускались по парадной лестнице, принц впереди, а адъютант на два шага позади, стараясь держаться в тени высокой фигуры друга. И в то же время так, чтоб видеть всех гостей и успеть оценить обстановку на случай, если готовится нечто недоброе. Такова уж жизнь принцев, что радости и опасности всегда идут в ней рука об руку.

— Его высочество Кандирд ле Делмаро ди Анстрейг Леодийский! — зычно объявил церемониймейстер, намеренно опустив половину титулов, принц терпеть не может слишком пышных церемоний.

Все присутствующие, до этого произвольно гулявшие вдоль стен и разглядывавшие зеркала и картины, невольно притихли, обнаружив шествующих по лестнице мужчин, и повернулись к ним лицом.

Теперь Кандирд имел возможность рассмотреть их всех — и смуглых южанок, распустивших по моде своей родины плащами роскошные волнистые волосы, и белокожих пышногрудых степнячек, вызывающих у него тихую ярость, и чопорных воспитанниц монастырей… но тоненькой провинциалки с насмешливыми серыми глазами среди них не было.

Он обвел зал взглядом еще раз, с досадой скривившись при виде ужасающе безвкусного наряда розовощекой девицы под дикой вуалью, и куда, интересно, смотрели назначенные матушкой сеньоры, когда оставляли в списках такую дурочку?! Ясно ведь, что умная девушка такого аляповатого платья не наденет никогда в жизни.

— Найди Павринию, я хочу знать, почему пришли не все кандидатки, — приостановившись на середине лестницы, тихим шепотом приказал он адъютанту и собрался шагать дальше, но его остановил уверенный ответ Седрика.

— Все двадцать две тут, я проверял.

— А где та… что была в парке?

— Так вон же… в розовом платье-клумбе. Я и сам не сразу узнал… но у меня свой метод.

Кандирд точно знал, что адъютант не врет, уже не раз убеждался в его невероятном умении узнавать людей по осанке, взгляду, повороту головы. Но поверить, что это та самая девушка, все никак не мог. Да и лицо у той было бледное и худощавое… а у этой щеки цветут, как розы.

«Значит, что-то с собой сделала…» — Едва прошло первое потрясение, возникла единственная здравая мысль, которую он не мог отбросить, как безумную. В душе мгновенно вспыхнуло оскорбленное мужское самолюбие, тесно переплетенное с возмущением и невольным восхищением, это как же нужно презирать статус фаворитки, чтоб так себя изуродовать?!

И потому, едва сойдя с последней ступеньки, принц решительно направился к провинциалке.

— Добрый день, сеньорита…

— Иллира ле Трайд, — услужливо подсказала подскочившая статс-дама, с ужасом разглядывая сумасшедшую девчонку, сотворившую из себя настоящее пугало.

Это как же провинциалка умудрилась проскользнуть сюда в таком виде и не попасться ей на глаза? Да Павриния под конвоем немедленно отправила бы ее умываться и переодеваться!

— Сеньорита Иллира ле Трайд, — повторил принц и решительно подставил ей локоть, — позвольте вас проводить… показать дворец.

Девушка обреченно положила узкую кисть в нелепой перчатке салатного цвета на его руку, и они неспешно ушли от остолбеневшей статс-дамы.

Ловко проведя спутницу между озадаченных гостей и мимо потерявших дар речи друзей, принц втянул ее в маленькую гостиную и захлопнул за собой дверь. Пока они шли по ярко освещенному залу, он успел хорошо рассмотреть, что румянец ее щек имеет неестественный вид вспухшей от укусов или ожогов кожи и с каждой минутой становится все ярче.

— Седрик! — приоткрыв дверь, тихо рыкнул принц. — Лекаря, срочно!

— Не нужно, — устало сообщила она и достала из незаметного в пышных складках кармана флакончик, — у меня есть зелье.

— Тогда быстро намазывай лицо, — приказал он и шлепнулся в кресло, наблюдая, как девушка уверенно направилась к зеркалу, — теперь я понимаю, зачем тебе нужны были одуванчики.

— Ну да, именно за этим, — невозмутимо кивнула она, ловко протирая щеки политым зельем платочком. — Зато я никак не могу понять, зачем вам нужна я?!

— Вот лекарь, — влетел в гостиную Седрик, таща за собой за руку немолодого, румяного толстячка, и остановился, изумленно разглядывая представшую перед глазами картинку.