Ирина Успенская - Конт

Курить хотелось невыносимо. А говорят, это привычка организма. Да ничего подобного! Этот организм никогда не знал никотина, но память услужливо подбрасывала воспоминания, отчего легкие словно наполнялись дымом. Черт! Она ведь бросила курить лет пять назад, когда увидела у младшего пачку сигарет. Тогда они и бросали, вместе. Как там ее мальчишки? Хорошо, что все уже взрослые, самостоятельные люди. Грустят, наверное. И она никогда не увидит, как растут ее внуки. Мужа жалко. За двадцать семь лет совместной жизни они научились понимать друг друга без слов и, хотя любовь уже перешла на совершенно другой уровень, ему будет труднее всех. На первых порах, конечно, поможет Леночка, она крестная их детей и близкий друг семьи. Было бы здорово, если бы они сошлись, тогда за мужа можно было бы не волноваться.

Мужчина на мгновение замер, из темно — серых глаз покатилась слезинка, он поднял руку и резким движением смахнул ее с лица.

Не время! Если об этом думать, она вообще расклеится. Не сейчас! Все у ее мальчиков хорошо! Они с мужем вырастили настоящих мужчин. Не пропадут!

Конт Валлид осторожно сел, опираясь спиной на большую подушку, прижатую к шершавой стене. Стало жарко, мужчина резким движением откинул меховое одеяло.

Лучше бы она этого не делала! Глаза тут же нашли неоспоримое доказательство принадлежности к другому полу!

Из горла конта вырвался свистящий звук, похожий на шипение испорченного радио. Рука непроизвольно дернулась в поисках тяжелого предмета, которым можно было бы запустить в стену. Хотелось орать, бить посуду и искать виновных. В голове крутилась единственная мрачная мысль. Плюнуть на все, отказаться от еды, дать ране воспалиться, получить заражение крови и умереть второй раз. А уж там… в загробном мире отыграться за то унижение, которому ее подвергли высшие силы! Это было заманчиво, но где гарантия, что в отместку ее не засунут в тело какого — нибудь хорька? Да и вернуться хотелось «со щитом», чтобы утереть нос всем этим бессмертным существам. Виктория протянула руку к лежащим на табурете листам плотной бумаги. Тут же стоял стаканчик с новыми перьями и плошка с чернилами. Она макнула перо в синюю жидкость и задумалась. Было немного страшновато, вдруг эта подаренная жизнь последняя? Вдруг больше она никогда не ощутит тяжести рук, боли в боку, холода и жара? Она вздохнула. Летящие округлые буквы русского алфавита мягко легли на плотную бумагу. «Лучше жить, чем просто сдохнуть. Дышать, совершать безумные поступки, не боясь умереть, потому что теперь я точно знаю, что смерть — это еще не конец. Но как же там скучно!»

Но… Когда Виктория вспоминала о контессе Литине — своей жене, у нее начинал дергаться глаз. Тут позавидуешь настоящему конту Алану. Умер мужик и теперь ему совершенно не нужно заботиться о продолжении славного рода Валлид.

Конт скривился и с ненавистью посмотрел на висящую напротив кровати вышивку. Картина была ни в чем не виновата, но больше претензии предъявить было некому. Виктория еще вчера поняла, что это местные боги. Берт постоянно оглядывался на картину, когда обмахивался сложенными в щепоть пальцами. Круг справа налево, когда поминал Ирия, и слева направо, когда из его уст звучало имя Вадия.

Нет, ну как этого конта Алана угораздило жениться на этой девице? Бедняга. Мужчина покачал головой и тут же застонал, сжав кулаки. Женщина в нем зашлась в бессильной злобе. Бедняга? Гад он, а не бедняга! Гад! Как посмел подохнуть и оставить на неё эту тушу голубого кита! Ему теперь хорошо, а ей здесь отдувайся! Не мог найти себе молоденькую, хрупкую, опрятную и красивую девушку? А может, у контессы душа прекрасна? Ха — ха — ха!

Конт разразился хриплым истерическим хохотом. За дверью что — то грохнуло, кто — то испуганно вскрикнул, и это помогло ей взять себя в руки. Зажав рот ладонью, изредка икая и всхлипывая, он постепенно успокоился. Но все равно прошло не менее четверти часа, пока мужчине с трудом удалось прекратить истерику. Однако стоило прикрыть глаза, как перед внутренним взором вновь возникло круглое лицо контессы. Ну что за наваждение! По телу словно озноб пронесся, и конт натянул на себя мех. Мысль о том, что придется взять за руку эту чужую женщину, вызывала тошноту. Это неприемлемо! Даже будь контесса Литина мисс Вселенная, никогда Виктория Викторовна Вавилова не ляжет в одну постель с женщиной! Никогда! Да ни за какие блага! Лучше смерть!

Мужское тело резко повернулось на бок и замерло в неудобной позе. Боль в ранах и ребрах помогла справиться с отчаянием.

Она ощущает себя стопроцентной женщиной, несмотря на то, что между ног у нее теперь болтаются яйца!

К потолку полетел короткий хриплый вопль.

Забрали тело, отчего не забрали память? Сволочи! Все же нашли средство отомстить. И кто же она теперь? Транссексуал? Этого только не хватало! Виктория зарычала, колотя ногами по постели. Будь она здорова, уже металась бы по комнате, снимая стресс набеганными метрами.

А если ей понравится мужчина? Как это будет выглядеть со стороны? Возможны ли в этом мире такие отношения? Черт, о чем только она думает! Даже если ей понравится мужчина… Перед глазами встали кадры Берлинского гей — парада, и Викторию передернуло. Нет! Нет и еще раз — нет! Она схватила чернильницу и со всей силы запустила в стену. Удар оказался сильным, плошка разлетелась на множество осколков, оставив после себя мокрое синее пятно на серой стене и резкую боль в ребрах. Дверь тотчас распахнулась, и в комнату заглянула перепуганная рыжая девица. Виктория запрокинула голову и заорала в бессильной ярости. Девица пискнула и захлопнула дверь.

Безумный взгляд запавших глаз переместился на вышивку, и Виктории Викторовне показалось, что боги глумливо усмехаются, глядя на ее мытарства. Веселитесь? Смотрите сверху и делаете ставки? Думаете, загнали в угол? Так вот, дорогие, — фиг угадали! Она придумает, как выбраться из того дерьма, в которое её засунули! Она докажет! Не на ту напали! Найдет общий язык с новым телом, подомнет его под себя, справится с гормонами, если, не приведи Господь, они попытаются диктовать свои условия. Виктория хрипло засмеялась, ощущая себя сумасшедшей. Она общается с телом, словно оно не её, воспринимает разум, как нечто совершенно отдельное, не первый ли это признак шизофрении?

Прокричавшись, Виктория с удивлением заметила, что ей стало легче, и она может мыслить разумно. Тело конта расслабленно опустилось на подушки. А собственно, чего она психует? В каждой гадости нужно искать хорошее. Разве не это всегда было её жизненным кредо? Что страшного в нынешней ситуации? Всегда немного завидовала сослуживцам. И с карьерой им легче, и физически они более защищены, и домашние дела их касаются меньше, и футбол — святое. Короче, быть мужчиной не так уж и плохо. Особенно в это время. Насколько было бы хуже, попади она в тело служанки, бесправной и смазливой, которая не имеет права отказать господину. А вдруг случилась бы беременность? Она живо себе это представила. Ужас! Нет, все же хорошо, что она мужчина! А с женой что — нибудь придумаем. Вот узнает больше о мире и придумает. Да и болеть можно долго, очень долго… и всегда можно свалить на болезнь свою мужскую несостоятельность. Немножко хитрости и лицедейства никому не повредят.