Лана Рисова - Тёмные сёстры (СИ)

За терпеливое ожидание я была награждена далеким перестуком. Немного ослабев от долгого сидения, мои ноги почти бегом несли меня на далекий звук. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль – ну и громадная же пещера! Минут через пять свет фонаря внезапно наткнулся на каменную стену. Секунду я медлила, ждала повторения гулкого стука в темноте, но тишина воцарилась полная. Боясь погасить маленький огонек зародившейся надежды и потерять направление, я метнулась в сторону, откуда, как мне казалось, раздавались звуки.

Стена резко ушла вправо, и, повернув следом за ней, я, наконец, увидела потолок. Похожий на разверзнутую пасть какого – то чудовища, он весь зарос сталактитами, но мне некогда было пускаться в сравнения, потому что, отвлекшись ненадолго, я забыла о том, что неплохо бы и под ноги смотреть, и, не сбавляя хода, споткнулась о выросший из пола сталагмит и растянулась во весь свой средний рост. Очень больно ушибла колени и ободрала ладони в кровь. Фонарик, хорошо хоть не разбился, вылетел из рук. Шипя от боли и жалости к себе, я шарила вокруг трясущимися руками, а потом, стараясь не залить и совсем не испортить рюкзак, вытащила тряпочки, приготовленные для промакивания кистей,и обмотала ими многострадальные конечности.

Странный звук решил не баловать меня своим присутствием, поэтому затаился где-то далеко в тоннеле впереди. Я подняла фонарь и ахнула, когда луч осветил коридор. Впереди то тут то там возвышались из пола каменные пики, где-то они соединялись с нависающими сверху сосульками, образуя причудливые арки и проемы. Это был странный футуристический застывший лес из камня. Художник внутри меня замер в благоговейном восторге, при других обстоятельствах меня отсюда силком пришлось бы вытаскивать. Сейчас же, я была рада не большой мощности своего фонарика и пожалела о громадной относительно теплой пустой пещере позади, потому что и в том пятачке света, выхватывающем из темноты стройные силуэты, мне уже мерещились безмолвные тени скользящие на границе света и тьмы.

Я очень боялась, что люди, а в том, что это были люди, производившие этот звук, я не сомневалась, уйдут и даже не заметят, что совсем близко от них тоже был человек. Человек, который потерялся, который очень устал и хотел пить и есть. Всхлипнув, я заставила себя встать на ноги и, с большим вниманием всматриваясь под ноги, двинулась между замершими стволами. Они были влажные и склизкие эти отростки, внутренности гор. Оступившись, мне пришлось опереться об один такой, а потом с омерзением вытирать пальцы о штанину, все равно джинсы уже убиты в хлам.

Я брела и брела, как маленькая красная шапочка в огромном темном лесу. Разница была лишь в том, что девочка из сказки знала, куда шла и с собой у нее были пирожки. Живот сводило от голода, и мне пришлось съесть последний бутерброд, правда кусок сыра, я припрятала на всякий случай. А вот с водой были проблемы. Она заканчивалась! От бега очень захотелось пить, и, я выпила безрассудно много. Я шла весь день и как ни старалась экономить, но жажда всегда побеждала.

Периодически мне слышались звуки впереди, и я переходила на быстрый шаг, лавируя между коническими силуэтами каменных сосулек. На ровных участках почти бежала, мне казалось, что что-то страшное следует за мной и стоит остановиться, оно тут же накинется на меня из тени ближайшего каменного ствола.

Совсем выбившись из сил, споткнувшись в очередной раз, я тяжело осела на пол, привалилась к рюкзаку и тут же провалилась в сон. Беспокойный, наполненный странными образами, долгий и тягучий, но не приносящий отдыха.

Жажда была так сильна, что выдернула меня из ошметков сновидений и поглотила остатки воды из моей бутылки. До конца не напившись, я с сожалением засунула пустую тару в рюкзак и поплелась дальше по тоннелю. Периодически делая остановки, я прислушивалась, кричала до хрипоты, снова прислушивалась и продолжала путь, который постепенно затягивался какой-то странной пеленой.

Очевидно, так приходит безумие. Приятели не из творческой компании, считали, что все мы немного не в себе, видели бы они меня сейчас! Чтобы хоть как-то утолить жажду, я лизала каменные склизлые сосульки. Поначалу, меня нещадно выворачивало от противного горького привкуса, но потом, организм видимо смирился, ибо ему уже критически не доставало влаги. Дальше меня начало мутить уже от голода. Я подъела все возможные крохи, перетрясла рюкзак, и зачем-то этюдник, в котором кроме кистей, красок, разбавителя и холстов сроду ничего не водилось.

Оп-па! Постой-ка! А это что за фляжечка? Открутив малюсенькую металлическую пробочку, я поднесла горлышко к носу.

КОНЬЯК!!!!! Ну, ты и зараза, подруга! Такую вещицу припрятать и забыть. Ну вот, я уже и разговариваю сама с собой. Твое здоровьечко. Три глотка и половина фляжки пронеслась огненной лавиной по горлу и пищеводу и оказалась в моем желудке. Почти эйфория!

Я изобразила что-то танцевальное и надолго вырубилась.

Просыпаться было невыносимо противно. Жажда стояла нестерпимая, но хватило ума не допивать остатки коньяка, который по доброте душевной, видимо, пытаясь облегчить мои страдания по поводу поиска отхожих мест в пути, полностью вывел всю влагу из моего организма.

Несколько раз сглотнув, и осознав, что мне даже нечем облизать потрескавшиеся губы, я подхватила вещи и потащилась дальше.

Через какое-то время я поняла, что мне совершенно все равно, который сейчас час, и время суток. Я перестала кричать и слушать тоже. Все, что я делала – это шла, ела слизь, падала, забывалась, потом снова шла. Пещеры менялись вокруг меня, но я плохо замечала как именно. Они вроде то становились совсем гладкими, то обрастали наростами и сталактитами, были похожи на штольню и тут же теряли всякие границы. Но, по-прежнему, я не слышала ничего и никого, кроме себя. Тот звук, побудивший меня начать это безумное путешествие под уральскими горами – исчез совсем, и я уже сомневалась, был ли он на самом деле, или это мое воображение сыграло со мной злую шутку. Мелькали странные мысли, что такими темпами, я добреду до Москвы, и вывалюсь в районе какой-нибудь станции метро. Мое веселье по этому поводу прерывалось только приступами кашля, которыми пересохшее горло пыталось остановить это безобразное к нему отношение.

В уме навязчиво прокручивался один и тот же детский стишок, иногда я бормотала его вслух, чтобы услышать человеческий голос, пусть даже свой собственный осипший:

Я играла с тенью в пряткиВ темной комнате.Убегала без оглядки:« Эй-ау! Ты где?»Не могла без братца – светаТень найти меня.« Эй-ау! Подружка – Света,Раздобудь огня!»«Эй-ау! Обиды нету!»Вот уж целый деньНе найдут девчонку этуВместе Свет и Тень.Был в моем безумии один большой плюс, сквозь его пелену ко мне совсем не приходил страх перед моей врагиней, следовавшей за мной неотступно. Через какое-то время, мне даже начало казаться, что, возможно, мы подружимся. Она, скорее всего, разделяла мою точку зрения, потому что была тиха и ласкова, уже не насмехалась надо мной, а нежно подставляла свои ладони, когда я без сил падала, чтобы немного поспать.Телефон в рюкзаке давно пропищал реквием и умер, а ведь заряда батареи хватало минимум на три-четыре дня, неужели прошло столько времени?…Мое продвижение было похоже на навязчивую идею, что-то толкало, несло вперед. Несмотря на страшную усталость, мне даже не приходило в голову остановиться и подумать. Честно говоря, способность думать, по крайней мере, трезво, исчезла вместе со страхом перед тьмой и тенями, беззвучно стелящимися на расстоянии от меня. Иногда я думала, что веду куда-то странный призрачный отряд, но цель этого похода все время ускользала.Некоторым признакам разума пришлось вернуться, когда показалась развилка тоннеля. Я уже порядком устала, шла очень давно, не останавливаясь для отдыха, поэтому села возле толстенного сталагмита так, чтобы было видно оба черных провала, и увеличила мощность луча фонарика. Да, стоило напрячься и подумать, какую дорогу выбрать, потому что туннели отличались друг от друга как сталактит и сталагмит. Левый был точным продолжением моего нынешнего пути, разве что прямо на границе света-тени я заметила небольшой подъем, значит, он уходит немного наверх, правый же был совершенно гладким, да еще стены имели странные выемки, как будто очень давно они подверглись обработке. И еще в нем чувствовалось какое-то движение воздуха. Но это открытие уже не заставило меня вскакивать и нестись вперед. Я была совсем без сил, и меня мучил страшный голод и жажда, про холод я вообще молчу. Удивительно, что я еще не закочечела насмерть, судя по ощущениям, температура моего тела сейчас была такой же, как у камней вокруг. Тьма потерлась о мою щеку, успокаивая. С негодованием я отмахнулась от нее и шумно выдохнула.Непонятно как в моей руке оказался карандаш, а на коленях блокнот из рюкзака. В каком-то туманном сумасшествии, зажав плечом фонарь, я начала рисовать. Ну что же мог изобразить мой воспаленный мозг, посредством непослушной руки? Я ожидала сюрреалистический эскиз в духе Дали, но, когда пелена несколько спала с глаз, я с легким изумлением увидела добротный кусок хлеба, изображенный скорее с голландской скурпулезностью, и глиняный кувшин с водой. Откуда взялись силы на такую проработку деталей, я не знаю, но чем больше я смотрела на странный натюрморт на белом листе, тем легче мне становилось. Жажда, как будто отступила, голод же вовсе пропал. Устало прикрывая глаза, я думала о великой силе искусства… рисунка, а точнее самовнушения.Впервые я просыпалась почти отдохнувшей и не имеющей никаких желаний вроде пищи или воды. Удивляться я решила попозже, сейчас же нужно было выбрать путь. С одной стороны, тоннель со сталактитами был мне в чем-то привычен, опять же, была осточертевшая, но поддерживающая во мне силы, да и жизнь, если честно, слизь. С другой стороны, странный тоннель имел на себе следы деятельности человека, да и движение воздуха давало надежду на то, что где-то там может быть выход на поверхность. Размышляла я недолго. Перевесил фокус с рисунком, если он удастся еще раз, а лучше не один – я почти спасена, в любом случае, я смогу вернуться назад и выбрать левый проем.Своды действительно были странными, как будто огромная змея оставила отпечаток своей чешуи. Относительно гладкие они ребрились вмятинами, похожими на застывшие волны. День продвижения этой дорогой и сознание знакомо заволоклось облаком полу безумия. С рисунком ничего не выходило. Я доставала его несколько раз, и пристально пялилась в изображение, думая о еде, сытости в желудке и ключевой водичке. Ничего не выходило. Утопистка! Это ж надо было пойти у себя на поводу.Но я упорно не поворачивала назад. Ну, вот еще сто шагов и все! Вот за тем поворотом посмотреть обязательно нужно, и сразу обратно. Так прошел еще один день. Я устроилась на ночлег, и снова достала блокнот. Провела карандашом по кувшину с водой, добавила стекающую с керамического горлышка холодную прозрачную каплю, а в хлебе свежих ноздрей, от которых исходил приятный запах свежевыпеченного теста. Грифель скользил по бумаге все медленнее, а перед глазами все расплывалось, сон сморил меня.Я рывком села. Вот он звук, который разбудил меня – впереди плеск и шлепки. Вода! Я вскочила, резко натягивая рюкзак и этюдник, стерший мне кожу на плече почти до мяса. Не задумываясь о том, что пить мне особенно и не хочется, да и есть, кстати, тоже, я побежала за лучом фонаря.Вилять пришлось на удивление долго. Несколько раз я переходила на шаг, чтобы отдышаться, но плеск и не думал пропадать, наоборот, он усиливался с каждым поворотом.Казалось, что бег продолжается уже несколько часов, когда, вывернув из-за очередного выступа, я выскочила в потрясающий своими размерами зал. Пол моего тоннеля переходил в крутую тропинку и терялся в долине внизу, сама я стояла на небольшом уступе намного выше уровня пещеры. Челюсть медленно поползла вниз, а рука машинально выключила фонарь. Тусклый голубой свет, источаемый круглыми пупырчатыми камнями по всей горизонтальной поверхности, позволял разглядеть размеры этой потрясающей залы, которая, судя по обработке стен, имела явно не совсем природное происхождение. По дну через всю долину неслась бурная подземная река, с грохотом огибая сдерживающие ее берега валуны.Подхватив жевательную конечность, я запрыгала вниз по уклону, как молодая серна. От радости не удержалась и погрузилась по самую макушку в ближайший бурун. Какое наслаждение разлилось по высохшим внутренностям, холодной сладкой струей. И только через какое-то время я поняла, что звук, привлекший мое внимание так далеко от этого места, не являлся одним только плеском бегущей воды. И сейчас он прекратился.Я медленно поднялась с мокрых камней и повернулась. Эх, есть здесь все-таки радиация! Камни эти светящиеся, теперь вот это!!! Успело мелькнуть в голове, до момента, когда ветвистые челюсти жука-переростка, размером с хорошего племенного быка щелкнули у меня перед носом, и я, взмахнув руками, повалилась в пенный поток, утаскивая за собой громыхающий на камнях этюдник. Мечта энтомолога огорченно пощелкал и побежал за мной по берегу.Мне было уже совсем не до него, я старалась остаться на плаву и действительно не стать утописткой! Я отбросила лямку деревянного ящичка, он только мешал, а вот рюкзак оказался настоящим спасением, пару раз на поворотах буруны крепко приложили меня спиной о камни. Зацепиться ни за что не удавалось, ногти были сломаны под корень, а пальцы начали коченеть в ледяном потоке. Избитые ноги я совсем не чувствовала – сломаны – нет…Почти оглохнув, от грохота волн и забившейся в уши воды, я все же различила изменение в шуме порогов, извернувшись, попыталась рассмотреть, что же ждет меня впереди, и яростно заметалась в потоке. Пронеся мое бедное тело за считанные минуты через всю долину, бешеная река увлекала меня куда-то вниз под стену пещеры. Я только успела глубоко вздохнуть, и ледяная чернота сомкнулась над головой. Все закружилось в гремящем водовороте.

2. ГЛАВА – ТВОРИТЕЛЬНАЯ.Если вам случилось попасть в другой мир – не поддавайтесь панике!

– Нет, я вставать не хочу и не буду! – буркнула я и, не поворачиваясь, добавила.– Ко второй паре поеду!