Олег Филимонов - Шевелится – стреляй! Зеленое – руби!

Так или иначе, но вскоре информация о феномене просочилась куда следует, и мной заинтересовались будущие коллеги. К тому времени стало понятно, что личность мою установить, скорее всего, не удастся. Сам я ничего не помнил, документы после аварии не уцелели, а родственники не спешили заявить о пропаже. Это обстоятельство изрядно облегчило жизнь панинским архаровцам, изъявшим меня из больницы без шума и пыли, и доставившим по месту назначения. Там за меня вплотную взялись умельцы девятого отдела. Скоро, правда, выяснилось, что никакими паранормальными способностями, интересными конторе, я не обладаю, а все новоприобретенные свойства организма давно известны и по отдельности встречаются у многих людей, в большей или меньшей степени.

«Тут у нас все в комплексе, такое практически не встречается, плюс спонтанный прорыв… Механизм явления, конечно, не ясен… В общем, случай интересный, но это не наш профиль», — таков был окончательный вердикт. Интерес к моей персоне постепенно угасал. Иногда кто-то придумывал новый тест или еще какую проверку на вшивость, но энтузиазм явно иссяк. Примерно к этому времени я окончательно пришел в себя, осознав окружающую действительность в полной мере. До этого момента мои воспоминания отрывочны и туманны, и все, что на сегодняшний день мне известно о своем появлении в конторе, собрано по кусочкам. Тогда и встал вопрос: что со мной делать дальше? Отдавать на сторону жалко, оставить себе — хлопотно. Решили все же оставить, подучить и приставить к делу.

— Будешь сыном полка, — пошутил Панин. Он же и стал крестным отцом, осчастливив меня именем Волх, что в сочетании с отчеством Всеславич, показалось ему вполне уместным, а потом надолго оставил в покое. Остальным сотрудникам, как людям, по роду деятельности имеющим некоторое отношение к фольклору, идея понравилась, и меня совместными усилиями наградили подходящей, с их точки зрения, фамилией — Зверев. В дальнейшем меня чаще называли Олегом, чтоб не ломать язык. И в документах прописали также — людям моей профессии лишнее внимание не к чему. Только Панин неизменно обращался — Волх.

Образование я получил «домашнее». Правда, с учетом специфики заведения, несколько неординарное, потому как натаскивали меня попеременно светила советской науки и зубры разведывательно-диверсионного спецназа. В таком деле, как наше, отправлять на задание откровенных костоломов бессмысленно, а тащить с собой «ботаников» — чревато. Поэтому все офицеры девятого отдела, кроме обязательной спецназовской подготовки, были отличными специалистами по меньшей мере еще в одной — двух областях человеческого знания. И мне надо было соответствовать…

Факультет спецназа Рязанского Высшего Воздушно-Десантного училища я заканчивал экстерном и практически заочно! С такими наставниками, как были у меня, это совсем и не странно, другое дело, что такая форма обучения там напрочь непредусмотрена, но Панин нажал на какие-то свои рычаги и кнопки, и это вопиющее безобразие спокойно прокатило.

Подобным же образом, я обзавелся дипломами исторического и геологического факультетов университета. Но профанацией это не было. Предметом я владел на отлично. Кроме того, что это было необходимо по работе, так еще и служило неплохим прикрытием. В «развивающихся» странах, где в основном, и лежали интересы нашей «конторы», такие специалисты всегда в цене.

К двадцати одному году, получив звание лейтенанта, я уже давно и плотно пахал на оперативной работе, в поте лица добывая для советской науки крохи тех самых оккультных знаний, бескомпромиссно отвергаемых ею с позиции материализма. А с учетом того, что моя внешность и габариты везде привлекали повышенный интерес, большую часть времени я проводил в самых недоступных уголках планеты. К этому моменту я, наконец, перестал расти, остановившись на отметке в два метра пятнадцать сантиметров, и набрав больше двухсот килограмм веса — тренированного, жилистого мяса. Кроме того, от обычных людей меня отличали чрезвычайно массивные кости черепа и скелета. За счет более массивных костей на них, могло крепиться и большее количество мускулатуры, в том числе и той, которая обычно плохо развита у современных людей. Из всего вида Homo sapiens подобным строением костяка и удлиненными пропорциями тела могли похвастаться лишь кроманьонцы![3] И только среди них я не выглядел бы переростком. Ну, еще в команде баскетболистов… Видимо травма пробудила во мне какие-то спящие гены, заставив выглядеть похожим на далеких предков.

Как уже сказано, внешность моя, довольно примечательна… Это трудно объяснить: она не космополитическая, а наоборот. То есть с одной стороны — я, безусловно, четко выраженный европеоид, а с другой — представитель любой европейской нации сразу распознает во мне чужака, спинным мозгом почувствует — проверено! Темные волосы, зеленые глаза, чуть смугловатая кожа, черты лица крупные, грубые. Не красавец, но и уродом, конечно, не назвать… казалось бы, этакий усредненный тип — ан нет! Паршивое качество для шпиона… Хотя плевать — я-то диверсант! От науки…

Куда пристроить здоровенного бугая, с силой медведя и ловкостью леопарда? Правильно, туда его… к этим самым крокодилам и тиграм, в тайгу, джунгли, горы, льды, пески и саванны. Так и покатилось. Шастал я за тридевять земель по лесам и болотам, добывая «то, чаво на белом свете ваабче не может быть». Если же, не дай бог, это самое уже надыбали и спрятали за семью замками конкуренты, требовалось все это выкрасть… желательно вместе с замками, и еще чем-нибудь полезным!.. Ну, а если и выкрасть нельзя, то хотя бы разнести все вдребезги и пополам, чтоб не повадно было… Такая вот непыльная работенка.

Закончилась моя служба, как и у многих других, в начале девяностых годов прошлого века. Все разваливалось, этой участи не избежал и секретный НИИ, а с ним и наша контора. Новое, насквозь демократическое правительство страны, со страшной силой и самоотдачей, внушало населению немудреную мысль о том, что патриотизм, цитируя классиков: «разрушительная, психопатическая форма идиотизма», — и своего, кажется, добилось. Так, что в звании капитана я ушел в отставку, подался на вольные хлеба, с дюжиной дырок в шкуре, неплохой коллекцией орденов и медалей и с полным недоумением, как жить дальше…

Уходить в охрану, беречь толстопузых толстосумов, совершенно не тянуло. На фоне последних событий в стране скорее хотелось «топить их в сортире». Да и обучен я был другому: нападению, а не защите. В большом спорте мне тоже ничего не светило: там своя специфика и нюансы, и что из того, что я не знаю человека, который мог бы выстоять против меня, хотя бы несколько минут, будь то бокс, борьба, или что еще. Моя базовая подготовка построена на довольно специфической системе рукопашного боя, где после проведения приема по всем канонам и инструкциям, требуется: «противника пристрелить или добить ногами», или же уделать как-то еще! Другие боевые стили, которыми я владею, тоже совершенно не пригодны для «честной» спортивной борьбы, а предназначены сугубо для того чтобы просто и незамысловато уничтожить врага, стерев того в порошок, максимально эффективно и с минимумом усилий. Ну и скажите на милость, куда мне с такими навыками на ринг или татами?!