Курилкин М. - Сын лекаря

   Силы на следующий день мне действительно понадобились, как и во все последующие дни. Тренировки и не думали становиться легче - стоило нам привыкнуть к нагрузкам, как их увеличивали еще. Я так и не сошелся близко ни с кем из новобранцев. Отчасти из-за моего звания, отчасти, из-за того, что я должен был находиться в тылу в тот момент, когда они будут сражаться, отчасти, потому что многие из них знали меня раньше, и продолжали относиться ко мне так же, как в детстве - с некоторым снисходительным презрением. Да и самому мне было привычнее одному - друзей заводить я никогда не умел. Ветераны же относились ко мне непредвзято, как и к любому из новичков, но и ровней себе не считали. "Первый бой покажет, что вы за люди", как-то обмолвился один из инструкторов, "а до тех пор, кто вас знает, мужики вы, или так, погулять вышли".

   Один раз моя непринадлежность ни к какой из компаний чуть не вышла мне боком. Я как раз закончил вскрывать нарыв одному несознательному ветерану, который, вместо того, чтобы вовремя промыть и зашить рану перемотал ее не слишком чистой тряпицей, и посчитал, что и так сойдет. Как-то он не совсем удачно упал на тренировке, и напоролся то ли на гвоздь, то ли на какой-то сучок тем местом, шрамами на котором не принято гордиться. Правой ягодицей, если быть точным. Признаваться в своем позоре он посчитал излишним, и пришел уже тогда, когда выглядеть все это безобразие стало по-настоящему страшно. Так вот, я еще раз заверил парня, что не стану никому рассказывать о том, что мне довелось полюбоваться на его задницу (как будто его задница представляла собой такое уж чудесное зрелище), и отправил его ковылять к своему костру, а сам тем временем занялся промывкой инструментов. Однако домыть их мне не дали, в палатку кто-то вошел.

   - Что у вас болит? - спросил я, и оглянулся. Передо мной стоял Тролль со своей компанией. Они всегда ходили втроем, и я был с ними неплохо знаком. Гораздо лучше, чем мне хотелось бы. Конечно, Тролль - это было не настоящее имя, прозвище. Как его звали на самом деле, я не знал, только прозвище ему подходило просто замечательно. Широкоплечий, высокий, с низким лбом и маленькими ушами, он был подмастерьем кузнеца, а свободное от работы время он посвящал тому, что выбивал из ровесников деньги. Пару раз он с компанией пытался "поговорить" и со мной. Однажды мне удалось убежать, а во второй мы попались на глаза отцу. После этого меня оставили в покое, как я думал, навсегда.

   - У нас ничего не болит, - улыбнулся Тролль и подошел вплотную ко мне. Я так и стоял над тазом с инструментами на коленях, полуобернувшись к вошедшим, и смотрел на него снизу вверх. - А вот у тебя сейчас будет, господин сотник. Может быть, сильно, а может - не очень. Мы тут с парнями вчера жалование получили, и знаешь, я считаю, таким бравым парням, как мы стыдно получать меньше, чем такое недоразумение, как ты, правильно? Да и не нужны тебе деньги, согласись, Эрик-шмерик? Так что давай, поделись с ближними. Тогда сильно бить мы тебя не будем, только чтоб научить. Потому что жалование свое ты должен был сам принести мне. И в следующий раз так и сделаешь. Ну что ты стоишь, давай, давай, живенько! Папашу твоего по ветру развеяли, защитить больше некому, не надейся.

   Я слушал речь этого урода, и пытался сообразить, что же мне делать. Драться я никогда не умел, да мне почти и не приходилось, только в детстве. И боялся я этих ублюдков просто до дрожи. Не из-за того, что они собирались меня побить - я бы перетерпел побои. Больно, неприятно, но не смертельно. Только они ведь будут бить регулярно, просто, чтобы не забывал, кто здесь главный. Видел я такого, кто решил перетерпеть - вечно дрожащее существо, бледнеющее при одном упоминании Тролля. Я так не хотел.

   Тролль закончил говорить, и ждал от меня ответа, а я все не мог решиться. Сердце стучало изнутри по грудной клетке, как табун лошадей, руки и ноги стали вялыми и тяжелыми. Но когда Тролль, потеряв терпение, наклонился, чтобы влепить мне затрещину, я выхватил из таза короткий, но заточенный до бритвенной остроты хирургический нож, и изо всех сил воткнул его в ступню Тролля.

   От раздавшегося вопля присели даже его сопровождающие. Я порадовался, что все на занятиях, иначе кто-нибудь непременно поинтересовался бы, что такое происходит в лекарском шатре. Впрочем, "правая" и "левая" Тролля быстро оправились от неожиданности, и одновременно шагнули ко мне.

   - Я сейчас вскрывал этим скальпелем гнойный нарыв, и еще не успел его хорошенько отмыть, - скороговоркой проговорил я. Они недоуменно остановились, я продолжил: - Без лечения у него наверняка начнется заражение крови. Нога распухнет, покраснеет, потом начнет гнить. Представляешь, какой запах?! И лечить его тут некому, кроме меня, - я щелкнул пальцем по ножу, который так и торчал в ноге Тролля, вызвав еще один вопль, - Сечете, петушки? - я настолько расхрабрился, что даже решился на прямое оскорбление.

   - Оставьте его, - простонал Тролль. - Я все понял, вытащи это из меня!

   - Нет, давай все-таки сначала уточним: Вы больше не трогаете меня, - я снова шевельнул ножом в ране, чтобы обратить внимание на значимость своих слов, - и так же вообще не занимаетесь этой пакостью. У нас скоро будет отличная возможность набрать трофеев с эльфов. И вот еще что, если ты рассчитываешь отыграться на мне после излечения, то ты не рассчитывай. Конечно, помешать вам меня избить, я никак не смогу. Но убить меня вы не решитесь, за убийство старшего по званию мы будете медленно умирать на колу, сами знаете. А просто избить... а вдруг однажды, когда ты будешь на учениях, я случайно уроню тебе во флягу пару крупинок этого серого порошка? Знаешь, как он называется? Уверен, что нет. Да и не надо тебе знать. - Вообще-то я показывал ему обычную соль, насыпанную в мешочек, но впечатление моя демонстрация произвела серьезное.

   - Хорошо, как скажешь, только вытащи эту дрянь из моей ноги! Ты уверен, что сможешь убрать это заражение? - в голосе Тролля было столько страдания, что мне на миг стало стыдно. Но вспомнив, что грозило мне, я усилием воли подавил жалость.

   - Как я могу быть уверен? - удивился я. - Но я сделаю все возможное, поверь. Ведь я вынужден был так сделать, понимаешь? Ладно, хватит разговоров. Больной, ложитесь на кушетку.

   Я помог троллю доскакать до кушетки, дал обезболивающее и аккуратно извлек нож из раны. После того, как они ушли, у меня еще долго тряслись руки.

   Два месяца продолжались тренировки. За это время я перестал чувствовать себя расслабленным, и, что удивительно, даже немного набрал в весе. Государство на питании солдат не экономит - кормили нас сытно, хоть и без изысков. Раздражало однообразие пищи - чаще всего это была пшеничная каша с мясом, по утрам к этому добавлялись яблоки или еще какие-нибудь фрукты, по вечерам - по чарке кислого вина. Вино свое я отдавал подчиненным - смешно сказать, но я так и не полюбил алкоголь к своим семнадцати годам. Отец никогда не пил вина, и у нас в доме его не было.