Василий Сахаров - Имперская Окраина

Однако я решил выждать и потянуть время. Двое суток, под разными предлогами, не имея информации с востока, отказывался от встречи с манкари и дари. И пока суть, да дело, приказал наемным столичным магам блокировать все их переговоры с родиной и отправил срочное письмо в Грасс—Анхо. Мне требовались инструкции, как поступить, и они были мне даны. Император, который все же взял под свой контроль Верна—Юль и, несмотря на огромные потери в блин раскатал вражескую армию, лично написал мне короткую записку на клочке серой грязной бумаги с капелькой крови в углу и отпечатками пальцев. И если бы на ней не стояла малая (походная) печать Марка Четвертого, то я бы решил, что надо мной смеются. Однако печать имелась, и доставил послание не абы кто, а черный гвардеец, уже знакомый мне корнет Вих Бенфер. Ну, а что касается послания, то в нем было написано следующее:

«Делай все так, как мы договаривались ранее. Манкари и дари рассматривать как будущих врагов, война с ними близка. На все их требования отвечай отказом и с острова не выпускай. В выражениях можешь не стесняться. При первой же возможности, как только посчитаешь нужным, спровоцируй заокеанцев на конфликт и атакуй. Половину захваченного у них золота и ценностей передашь в имперскую казну, остальное твое. При допросе вражеских купцов и дипломатов должны присутствовать тайные стражники семьи Каним и графа Руге. Вскоре тебе в помощь пришлем людей. Марк».

Инструкции были получены, и я принял тех, кто жаждал меня увидеть. Двустворчатые двери раскрылись, и появилась весьма представительная делегация.

Впереди три манкари, высокорослые седоватые брюнеты в коротких бирюзовых туниках и жестких кожаных сандалиях. Длинные зачесанные назад волосы, сколоты на затылке вычурными костяными гребнями. Оружия нет. И это легко объяснить. У краснокожих его имеют право носить исключительно воины или моряки, что в принципе одно и то же, а передо мной предстали банкиры, младшие клерки финансовой конторы «Братья Фишинеры».

За людьми появились дари, мужчина и женщина. Представитель сильной половины этого народа, блондинистый воин неопределенных лет, с тонким узким мечом на широком поясе в парадном белом мундире королевской гвардии с зелеными финтифлюшками орденов на груди. Типичный эльф–боевик, наверняка, мастер–мечник. Нечеловеческая морда, в меру смазливая, надменная и доверия ни разу не внушающая. А вот женщина была красива и притягательна. На вид лет двадцать. Хрупкая. Личико чистое. Чувственные губы. Ровный идеальный носик. Карие глаза. Необычные сиреневые волосы, непонятно, то ли крашеные, то ли мутация, то ли от природы такие. Пышное воздушное светло–зеленое платье, которое для себя я определил как бальное, а на голове усыпанная бриллиантами диадема.

Вроде бы не было в ней ничего такого, на чем стоило бы заострить внимание, и даже волосы странного цвета меня не удивляли, ибо на моей родине планете Земля раскрашенных дуриков я видел немало. Но, тем не менее, имелось в ней нечто притягательное, а что, понять не мог. И потому я задержал на эльфийке свой взор несколько дольше, чем на других гостях. Я посмотрел на нее, а она на меня. После чего почувствовал, как эта странная девушка, которая оказалась чародейкой, пытается залезть в мою голову и делает это настолько нагло и грубо, чуть ли не на показ, что я разозлился. Всерьез. Настолько, что мне захотелось вынуть из ножен свой черный клинок, подойти к этой ушастой твари, и отчекрыжить ее покрытую сиреневыми волосами головенку. Однако до поры я сдержал свой гнев. И как только девушка–дари, убедившись в том, что мой разум прикрыт надежным магическим блоком имперской школы «Гарджи—Тустур», опустила глазки долу, начал разговор.

Естественно, я поинтересовался целью их визита. Все вежливо и сухо. И услышал то, к чему был готов. Много–много витиеватых слов, общая суть которых сводилась к тому, что я, граф Ройхо, существо второго сорта, которое отняло у пиратов (кстати сказать, они существа третьего сорта) остров. Это факт. И они, представители народов дари и манкари, так и быть, против этого не возражают. Однако я просто таки обязан разрешить кораблям наших заокеанских соседей войти в порты Данце, и дать остроухим и краснокожим существам первого сорта вывезти с острова все накопленное ими золото, драгоценности, книги и артефакты. А иначе, когда империя падет (в этом сомнений не было) мне придется ответить за все, за наглость, за остверскую кровь и т. д.

Такие вот дела. Заокеанцы, которые, скорее всего, пока еще не знали о том, что Марк Четвертый удержал за собой поле боя в долине Верна—Юль, нарывались. Ну и поскольку я имел разрешение императора на развязывания конфликта, то долго не думал и высказал заокеанским купцам и дипломатам все, что думаю о нелюдях и манкари. Причем половина того, что я сказал, являлось нецензурщиной, которую, как правильно заметил Тим Теттау, потомкам читать не стоит. И если общую суть и основной посыл моей речи выразить в нескольких предложениях нормальным имперским языком, то получится примерно следующее:

— Вы что, твари!? Совсем берега потеряли!? Сутки времени вам на то, чтобы сдать все ваши богатства. И после этого, имперский граф Уркварт Ройхо, возможно, снизойдет к вам. Даст одну галеру на всех и разрешит убраться с Данце в вашу заморскую Хурхуяровку. Время пошло! Все вон!

Что хотел сказать, я сказал, а пока произносил свою пламенную речь, постоянно отслеживал реакцию посетителей, которая была разной. Манкари, трусы, как–то сжались и притихли, а вот эльфы–дари, напротив, прямо таки вспыхнули. Воин, номинальный глава посольства, которого звали Баиль–асван–Артиэль, схватился за меч. Как же, его оскорбили, причем не завуалировано, а прямо и в грубой форме. Ну, а девушка с синими волосами, Кейа–фор–Амаль, по некоторым мелким признакам, истинный глава эльфийской миссии в Данце, сжала кулачки и так посмотрела на меня, что если бы взглядом можно было испепелять людей, то я бы распался в прах за одну секунду.

Впрочем, я никого не боялся, а силы остроухой чародейки были не настолько велики, чтобы причинить мне вред. И посмотрев на моих дружинников, которые были готовы броситься на дари, на Миана с мощным артефактом в ладонях и на совершенно спокойную ламию, дари и манкари промолчали, и покинули тронный зал. За ними ушли дружинники, Керн и маги. Мы с Отири остались вдвоем, и я спросил ее:

— И как тебе моя речь?

Северная ведьма слегка улыбнулась и ответила:

— Жестко, грубо, прямолинейно и эмоционально. Ни манкари, ни тем более эльфы к подобному не привыкли. И это, наверняка, выбило их из колеи. Однако, зачем тебе это? В чем смысл?

— В том, Отири, что сейчас они лишены связи с родиной и вот–вот узнают о том, что император не отступил к столице, а смог разбить одну из вражеских ударных армий. Им, как и мне, понадобятся новые указания сверху, ведь они не сами по себе, а являются представителями своих государств. А связи–то нет, и иноземцы постараются ее восстановить. Самый простой способ это сделать, убрать из оцепления одного–двух магов. Дальше все просто. Нападение на имперского вольного чародея, и я получаю повод захватить банк и посольство. По большому счету разгромить дари и манкари я могу и так, без всякой причины, но лучше если она будет.