Выбор каждому - Светлана Макарова
— Сейчас должна быть ночь.
— Верно. Хотя вашим не страшны смерчи, они не могут идти в темноте. Поэтому время пути для выбранных и тех, кто рядом, течёт по-особому, чтобы они быстрее добрались до Города.
— Куда?
— Скоро узнаешь.
Ева отдала книгу вестнику, тот поглядел на обложку, усмехнулся и спрятал в сумку. Степняки держат слово. Чужак отвечал на вопросы, значит, книга — его. Ева надеялась, что скоро увидится с братом. Как он выглядит? За шесть лет дорогие сердцу черты смазались, будто и по ним прошёлся ураган. Но это неважно: он остался для неё самым дорогим человеком. Ева к себе людей не подпускала. Да и не к кому было привязываться. Никто этого не заслуживал. Особенно тот придурок, который всё лез к ней. Года четыре назад этот Валька, племянник старосты, зажал её в подворотне:
— Чё ты меня чураешься? — зашептал он.
Валька наклонился так близко, что она ощутила запах перебродившего молока, из которого у них делали пойло. Сильный, кислый и резкий.
— Плевать на тебя хотела. Пусти!
Ева дёрнулась, но сильная ладонь сжала плечо. Как же не хватало брата, который бы защитил! И что находят в Вальке остальные девчонки? По возрасту немного старше, и взгляд — наглый. Буравит из-под полуприкрытых век, будто всё в этой жизни понял. А ведь действительно, знал нечто такое, отчего соседски-ровесницы накануне подрались. В руках у каждой осталось по выдранной пряди волос соперницы. Валька за ними наблюдал, но ушёл с третьей.
— А другие не брезгуют. Думаешь лучше всех?
— Мне не до этого.
— Дура ты, Ева. Для кого себя бережешь?
— Не твоё собачье дело, — рявкнула она и, извернувшись, пнула Вальку в коленку. Крепкая хватка разжалась.
Под визгливую брань Ева добежала до тёткиного дома. Таким было прошлое, которое теперь не имело значения для Евы.
Не зная, чем себя занять, Ева продолжила расспросы:
— Я не поняла, что такое смерть. Это то, когда вы приходите?
— Почти. Раньше люди без нас встречали смерть, часто в муках, а теперь есть вестники, и безболезненный финал для всех один. Вернее, то, что происходит, уже не смерть, а некоторое коренное изменение.
— Не понимаю.
Вестник нахмурился.
— Очень давно люди умели испытывать сильную физическую боль. Это как упасть, но страшнее. Поняла? Теперь вы легче переносите подобное. Всё из-за чипов в голове. На утро ваш организм снова в порядке, даже получив увечье. Так было не всегда. В некотором смысле это идеальный мир, о котором предки могли только мечтать.
— Иде-аль-ный, — тихонько проговорила Ева.
Вестник говорил сбивчиво под взглядом прищуренных глаз. Ева не верила ни единому слову. Что за непонятные чипы? И как они попадают в голову? Она почесала затылок. Ева отвернулась и на горизонте заметила дым.
— Гляди! Надо подойти ближе.
— Нет.
— Не нуди, а? Я никогда не видела, как живут другие.
Ева бросилась в сторону деревни. Длинная коса хлопала её по спине. Вестник тяжело вздохнул и пошёл следом. Ева обернулась. Выбранные, словно почувствовав спинами, что вестника нет поблизости, остановились, продолжая топать на месте.
Глава 6
VI.
Деревня встретила Еву и вестника тишиной. Плотная, она обволакивала непрошенных гостей, словно настороженно изучала. Солнце закрыли облака с севера. Стало темнее, но жара никуда не делась. Как и в родном селе, здесь хлипкие постройки местных возводились рядом с восстановленными жилищами предков. Кирпичные стены вполне могли бы выдержать ураган. Две ступеньки ближайшего дома скрипнули под ногами, а на свету блеснули сохранившиеся стёкла в окне. Повезло хозяевам — не дом а настоящая крепость. Ева хотела постучать в дверь и только теперь заметила, что не заперто. На улицах пусто — странное место. Обернулась. Вестник поджал губы, отчего выглядел старше, а руки скрестил на груди. Он всем видом показывал, что Евино поведение ему отчаянно не нравится.
Она мысленно обозвала его надутым болваном и зашла внутрь. В полумраке Ева наткнулась на хрустнувшие черепки, но сам дом не выглядел заброшенным: ни пыли, ни перевёрнутых лавок, ни спертого воздуха. Хотя запах чувствовался, но чужой и удушливый, от него заколотилось сердце. Ева позвала хозяев, голос её звучал весело и звонко — она нахмурилась. Собственная радость царапнула ложью. Надо быстрее отвлечься, поговорить с людьми. Взгляд метался по комнате. В углу лежало тряпьё, мятое, запах шёл как раз от него. За окном небо очистилось, и свет выхватил всклокоченные тёмные волосы, сморщенную кожу на впалых щеках.
Крича она метнулась к двери и ударилась бедром об угол стола так, что на глазах выступили слёзы. Ева потеряла равновесие и уткнулась в вестника. Он крепко прижал её к себе:
— Тише.
— Что это? — спросила она.
Горячие ладони лежали на её вздрагивающих лопатках. Она зажмурилась: “Последним меня обнимал брат. И давно — родители, кажется. Тогда становилось спокойно. А сейчас — наоборот. Что за чушь?..” Мысль оборвалась из-за вопроса вестника:
— Как в твоей деревне с квинтэссенцией?
— Издеваешься? Сейчас меня вывернет наизнанку.
Ева болезненно сморщила рот. Внутренности судорожно напряглись и хотелось плакать.
— Я не про то. Выйдем на воздух.
Ева сидела на ступенях не в силах подняться, пока вестник, угрюмый, заглядывал в соседние жилища. Везде лежали сморщенные ссохшиеся тела, будто влагу из людей кто-то выпарил. Вот какая эта смерть, о которой говорил он. Страшная, с тусклой кожей, обтягивающей кости. Тихая, будто степь, когда летнее солнце в зените. Неподвижная, она не даёт шелохнуться всему, до чего коснулась.
Вестник вернулся к Еве и открыл вентиль на трубе перед крыльцом. На сухую землю не упало ни капли. Чужак пнул ржавую трубу.
— Бесполезная железяка! У вас краны работали?
