Король-поэт - Илана С. Мьер
В ту ночь убили учеников. Дорн Аррин и Джулиен Имара пытались его спасти, но пострадали. Чары заморозили Хендина на месте, как и других архимастеров, и он не мог говорить или двигаться. Он смотрел, как их бросили в огонь. Ритуал Манайи превратили в жуткое или вернулись к тому, каким он был. Даже он не знал.
После этого все изменилось у Кая Хендина. Он уже не мог быть архимастером, наставником поэтов и хранителем знаний Академии. Все в этом месте ускользнуло от него, он не смог даже защитить учеников. Детей, которые были под его опекой.
И на рассвете, когда туман чар пропал из головы, он стал собираться в путь. Он договорился с паромщиком, подал сигнал лампой с самой высокой башни. Вызвал лодку.
В ту ночь Хендину снился его друг и наставник, Сераван Мир, стоящий у его кровати. Во сне он был как при жизни, без жуткого ожога вокруг глаза. Белая чистая мантия сияла во тьме. Он смотрел на лежащего Хендина. Строгий, но добрый. Он не говорил, но в его взгляде было значение, и Хендин ощущал его или свою вину.
Он не мог уйти. Если был шанс свергнуть Элиссана Диара, он должен был попытаться. Валанир Окун уже отдал жизнь.
И остров Академии был его домом, да? Он был архимастером почти двадцать лет. А этот монстр забрал у него все. Так не пойдет.
Но Хендин не знал, что мог сделать. Один день перешел в другой, он делал вид, что забыл о ночи огней, как сделали все. Он ходил в библиотеку, листал старейшие тексты. Искал подсказку о происходящем, о затее Элиссана Диара. Были ли Избранные раньше в истории. И как положить этому конец.
Но в изучении чар Эйвара была проблема. Она возникала постоянно, и это заставило Валанира Окуна советоваться с магами на востоке. В старые дни знания передавались устно, от одного поколения поэтов другому. Их не записывали. Это потом после заклинания Давида Прядильщика снов и потери волшебства Пророки начали хоть что-то записывать. То, что помнили. Началось с фрагментов. Над ними размышляли следующие поколения. Обрывки знаний смешивались со случайными куплетами, рецептами, анекдотами о погоде и посевах.
Это нельзя было назвать дисциплиной.
Порой он натыкался на куплеты, в которых ощущалась нотка волшебства, странность. Но символизм в них был неясен, так что не помогал.
Пророки прошлого хотели скрыть чары. Они с этим справились.
И когда проходил ритуал Элиссана Диара, Хендин не знал, что происходило. Он знал лишь то, что смог подслушать: что ночь полной луны принесет великое достижение. Элиссан Диар с самого начала нацедился на него.
Той ночью, когда Элиссан, служащие ему архимастера и Избранные пошли к озеру, Хендин пошел с ними. Он держался в паре шагов за ними, в капюшоне, в тени деревьев. Но Элиссан и не скрывал свои действия. Процессия несла фонари, за ними было легко идти. Будто время тайн кончилось.
Будто никто не мог их остановить.
Они остановились в роще ив у озера. Деревья росли полукругом. В их листьях была естественная брешь. И там сияла луна, красная, как тусклый кристалл. Вода набегала на берег, камыши почернели ночью.
Никто не говорил. Юноши встали в круг. Элиссан и другие архимастера были в центре. Даже с плащом архимастера на плечах Элиссан Диар выделялся, широкоплечий и красивый. Рядом с ним был Этерелл Лир, ученик на последнем году обучения, который до этого казался ленивым. А теперь пугал не меньше Элиссана Диара.
Парни запели. Их мелодия направлялась к Иному миру. Хендин дрожал там, где прятался. Он видел, как парни, Элиссан Диар и остальные погрузились в транс.
И он увидел, как из ниоткуда появился мужчина посреди круга. Он пылал изнутри зеленым огнем. Ифрит, сказал Элиссан. Наглый Пророк впервые проявил страх, его лицо казалось болезненным в свете луны и того зеленого сияния.
Появившийся маг открыл брешь в другой мир. Оттуда доносился холод. Хендин смотрел, как с животной силой трусости Элиссан Диар схватил высшего мастера Лиана и бросил его в брешь. Слышал крики высшего мастера, пока брешь закрывалась.
Элиссан и маг сразились после этого, а Избранные отошли, освободив пространство, луна ушла за тучи, и воды озера стали черными.
* * *
У огня Лин Амаристот смотрела на него. Она сжимала руки, скрестив их, слишком крепко. Снаружи бушевал ветер.
Хендин сказал:
— Следующую часть сложно описать. Они бились почти незримо. Я ощущал это. Метка была то горячей, то холодной, раскаленной, а потом ледяной, и каждый раз я ощущал слабость. Они бились, и казалось, что у чужака есть шанс победить. Он ранил Элиссана. Ужасная рана, как мне казалось.
— Расскажи о ране.
— Меч появился в ладони мага. Он был из света, как зеленый огонь в нем. Цвет напоминал яд. Он вонзил меч в живот Элиссана так, что он пронзил его насквозь. Элиссан закричал… и, Киара прости, я думал, что его убили. Я радовался, — он сжал голову руками. — Но Элиссан падал ближе к противнику, сжал мага, пока кричал. Прижал ладони к голове мага. К его вискам. Как я сейчас делаю. И лицо мага изменилось. Он исчез, — огонь трепетал. — Я не знаю, что с ним стало.
— Он мертв, — сказала Лин огню. — Что произошло дальше?
— Избранные отвели Элиссана в замок. Казалось, он умирал несколько дней. Я надеялся. Я не мог поверить, что надеялся на смерть человека. Особенно, когда его дочь все время рыдала у его кровати, — Хендин вздохнул, вспоминая, как презирал себя, как ощутил разочарование. — Но он выздоровел. Думаю, из-за Избранных. Они каждую ночь были у его кровати. Их музыка мешала мне спать. И одним утром Элиссан пришел на завтрак, бледный, кривился, опирался на трость, но живой. И тогда я понял, что моей Академии конец.
Она миг молчала. Они слушали стук дождя по ставням. Она сказала:
— И ты ушел.
— Да.
— Архимастер, — она посмотрела ему в глаза. — Ты будешь им всегда, что бы ни говорили. Архимастер и Пророк. Спасибо за смелость в ту ночь. То, что ты увидел, может пригодиться. У него есть слабость.
Он с дрожью рассмеялся.
— Она есть у каждого монстра, хотя бы одна… так в историях. Что ты хочешь сделать?
— Элиссан Диар, может, и монстр, но я тут не поэтому, — в ней мелькнуло тепло, хоть ему было сложно пробиться наружу. — Дорогой архимастер Хендин, знаю, Академия была твоей жизнью… но она
