Глухой угол - Ника Сурц
— А как же легенда? Если вампир полюбит человека, то тоже станет им?
— Ну, это если полюбит! Вам что, разве не рассказали вторую часть легенды? Наверное вы слышали только лишь ту, что связана с человеком.
Лев Иванович пожал плечами, оглядываясь по сторонам, никто не обращал внимание на него с женой, все были заняты Лорром, теперь они оживлённо о чём-то расспрашивали его.
— Так вот! — продолжал Виктор, — если вампир полюбит оборотня, то он должен принести в жертву таких же молодых и влюблённых. Это делается для того, чтобы клан местных оборотней дал своё согласие на их брак. Есть, конечно, ещё один вариант для этих жертв… добровольно стать оборотнями.
— Ну даааа, — протянул Лев Иванович, — а я-то думаю, почему же такая скучная у вас помолвка и гости только со стороны невесты.
— После жертвы пожалуют и другие.
В зале загорелся свет и появилась Линн:
— Лорр! — тихо произнесла она, обнимая его.
Следом вошёл Павел, он сразу направился к Льву Ивановичу и Насте.
— Что всё это значит? — спросил у него врач.
— Лев Иванович, вам ли не знать, что многое на этом свете может быть ненастоящим!
— Ты тоже ненастоящий? — спросил врач.
— Ты меня видишь? Нет! Значит, я тоже не настоящий!
— А как же анализ крови Линн, он же был человеческий! Настоящий!
— Я всё подстроил с помощью глупышки Веры.
— А Егор Тимофеевич? Настоящий?
— Он настоящий! — заулыбался Павел.
— И что теперь? — спросила Настя.
— Теперь у вас два варианта! Присоединиться к дружной компании оборотней и стать её частью или… умереть!
— Что значит — присоединиться? — спросил Лев Иванович.
— Это значит — пробудить свою кровь.
Лев Иванович сделал шаг вперёд, закрывая собой Настю.
— Это мы вам нужны! А не вы нам!
Павел повернулся к Виктору и резко кивнул ему головой. Тот ждал этого сигнала и сразу перевернул содержимое изящной вазы, стоявшей на верхней части камина в топку. Едкий дым пополз по паркету.
— Что это такое? — прошептал Лев Иванович Насте, — по-моему, мы сейчас потеряем сознание!
Болотный кулик прокричал резким, гнусавым голосом, ему так же коротко вторил другой, начался громкий, звучный птичий диалог. Людям всегда было интересно, что они сообщают друг другу в этот момент, о чём их звонкий разговор, который они не могут скрыть от других?
Солнце уже коснулось персидского узорчатого ковра, на котором лежал Лев Иванович, его шёлковые переплетения стали почти горячими и постепенно нагревали щёку врача. Он с трудом открыл глаза, но не мог пошевелиться: руки и ноги были крепко связаны.
— Настяяяя! — поднялся вверх его истошный крик и пронёсся над высокими осоками, плоской крышей особняка и позолоченным драконом, возвышающимся над глухим углом этого мира.
— Я здеееесь! — раздался беспомощный ответ возлюбленной Льва Ивановича.
Снаружи зазвенела связка ключей, дверь со скрипом распахнулась. Молодой врач видел, как к нему кто-то движется в идеально начищенных чёрных мужских туфлях.
— Мы согласны! — шёпотом сказал Лев Иванович, — мы готовы пробудить свою кровь.
