Феникс. Служение (СИ) - Светлана Залата
— Спасибо. Это было своевременно, — признала я, подходя ближе к орденцу.
Прислонила щит к борту телеги, успокаивая дыхание и разглядывая рыжеволосого. Что-то с ним было не так. Руки мага подрагивали, и сам он был бледен до синевы. Но не хоть ранен, судя по всему. Первый бой, что ли? Вполне возможно, если принимать во внимание потерянный вид.
Витор рассеянно кивнул, осматривая в ответ меня. Его взгляд остановился на плече, из которого ладно хоть копье саврское не торчало. Маг явно намеревался что-то сказать, но не успел.
— Девка… Эй, Служительница, поди сюда! — в голосе Милто хамство каким-то потрясающим образом перемешалось с мольбой.
Огонь бежал по венам. Не тот, которым нужно сжигать тьму, а тот, что растапливался кровью. Моей или нет — неважно.
Я подошла, держа клинок в руках. Движения давались легко, очень легко. Тело по-прежнему было готово нападать и защищаться в любой миг. Жажда крови туманила разум — как и всегда, когда кто-то пробовал отобрать мою жизнь. Как и всегда.
Усатый идиот сидел на центральной телеге, держа на руках белого как мел, сына. Одежды Алто и тюки под ним окрасились красным.
Рядом, не сильно понимая, что нужно делать, топтались глава обозной стражи Дамвит и еще несколько его людей. По их лицам было видно, что каждый прекрасно осознавал происходящее, но никто не был готов сказать отцу, что его сын уже нежилец
— Спаси его, — в глазах Милто плескалось отчаянье. — Молю, спаси! Ты можешь, я знаю.
— Добить только могу, — я шевельнула мечом. — Не более.
— Не ври! Пожалуйста… Я знаю, вы, Служители, можете. Что угодно сделаю. В храм пойду. Сам служить буду. Пожалуйста!
Рядом, кажется, даже кони примолкли. Взгляды всех обозников скрестились на мне. Вот же… Осведомленный. Видать тоже читал «Книгу Огня». Вот только из написанного в ней многое — лишь сказки.
Я вспрыгнула на телегу, все еще держа меч в руке. На всякий случай.
Присела, рассматривая рану. Рассматривая лицо самого Алто, превратившееся в безжизненную маску. С таким не живут. Точнее, живут на самом деле. Но очень недолго. Конечно, я могу попробовать, могу попросить Пламя помочь этому человеку. Могу. Но холодок, шедший от молодого еще, в общем-то, торговца, подсказывал, что ничего мне не удастся. Встречала я уже такой холодок, и не раз.
Я взглянула на лицо Милто. В глаза усача застыла боль такой силы, что можно было потрогать руками. Пусть он и был недалеким глупцом, но сына явно любил.
Ладно, попробую. Мне торговец был не по нраву, но я — не Фитай, чтобы выбирать, кому жить, а кому умирать.
Огонь поднялся из глубины тела, пробежал по свободной руке, потянулся к посеревшему Алто — и отпрянул назад.
Увы.
— Он не переживет попытки излечения, — я покачала головой и поднялась на ноги.
Лучше так, чем говорить правду.
— Ах ты тварь! — Дамвит своей мощной лапой попытался поймать меня за плечо.
Вот поэтому я и не выпускаю меч из руки.
Длинный порез ладони заставил стражника отпрянуть. Лицо Дамвита налилось кровью, но прежде, чем он успел что-то сказать, раздался громкий клекот, и рядом из поднебесья спикировал ястреб, на ходу оборачиваясь в потрепанного Милатиэля. Фронде, впрочем, несмотря на некоторую помятость и порванный рукав рубахи, совсем недавно бывший целым, казался вполне невредимым.
Эльф вспрыгнул на телегу и сорвал со своего запястья одну из бусин быстрее, чем Домвит успел что-то сказать. Милатиэль положил бусину на рану Алто и принялся что-то напевать под нос. От его действий не доносилось привычного мне запаха волшебства, но, все же, магия тут точно была. Хотя бы потому, что до того вволю текущая кровь торговца теперь, повинуясь голосу фронде, медленно останавливалась.
К телеге с раненным начали стекаться все остальные обозники. Подошел сюда и Арджан, и чародейка, и Витор. Вот и отлично. Я спрыгнула с повозки, — теперь Дамвит и не пытался меня остановить, — и пошла искать какую-нибудь ненужную тряпку чтобы вытереть меч.
Возницы успокаивали напуганных лошадей. Охранники, которых вывел из строя яд, медленно приходили в себя, прощаясь с содержимым желудка. Судя по всему действовали дротики савров быстро, но и проходило их действие тоже быстро. Из оставшихся на ногах стражей двое склонились над телом третьего, чье горло проткнуло насквозь копье ящеров, а еще один присоединился к Дамвиту и теперь, повинуясь командам эльфа, то воду искал по телегам, то тряпки, то еще что-то.
Еще один стражник, совсем молодой парень, успевший только кольчужку одеть весьма паскудно выглядевшую, сидел за последней повозкой, вдали от всей суеты. Спокойненько так сидел, словно и не валялся совсем рядом изрубленный на куски савр.
Вообще-то это не мое дело. Надо заняться плечом, успокоить Ингрид, щит осмотреть, а то пробьют еще где похлипче дерево-то… Но горячка боя еще не покинула до конца тело и разум, и любопытство победило. Да и раньше доводилось мне видеть таких вот тихо сидящих воинов. Обычно они уже не вставали.
Парнишка, совсем молодой, был бледен. Не из-за природной светлокожести, а потому что зажимал рукой глубокую рваную рану на боку, кровь с которой была почти не видна на черных штанах и темной земле.
— Я в порядке, господин Дамвит, — пробормотал он, стоило мне сесть рядом на землю, — сейчас отдохну, встану и помогу вам…
Разум его был уже не здесь. Ну или не совсем здесь… Но душа пока не покинула тело, и, значит, его еще можно спасти. В отличие от Алто, за этого юношу просить было некому.
Я отодвинула от раны ослабевшую руку. Кольчуга, на боку особенно сильно проржавевшая и изношенная, изобилующая прорехами, — кто такую носит? — была разорвана. Когтистая лапа валявшегося рядом савра не просто так окрасилась человеческой кровью. Каменное копье врага молодой стражник сломал, но савр и без оружия — боец хоть куда. Говорят, для них нападать вот так, раздирая когтями плоть врага — значит признать себя диким зверем, но в бою все средства хороши. И этот ящер воспользовался природными талантами, распоров и хлипкую броню, и внутренности под ней.
Огонек внутри заинтересованно дернулся. От юноши не шло ни намека на стылый холод, пронизывавший хозяина каравана.
Я протянула руку, касаясь разорванной плоти. Пламя сбежало по пальцам и проникло в тело юноши. Проникло и осталось там, разгораясь все сильнее и сильнее. Огонь связал меня и
