С моих слов записано верно - Андрей Сомов
– К сожалению, даже Дворяне не могут быть повсюду. Поэтому и существуем мы. Чтобы помочь им в этом нелегком деле.
– «Вы» это кто? – мрачно спросил парень.
– Воины Солнца.
– Хочу к вам.
Мужчина удивленно посмотрел на поразительно серьезного десятилетнего паренька. Через какое-то время Воин вздохнул:
– Пепел… Ну не оставлять же тебя вот так. Ладно, отведу тебя к старейшинам. Они все равно вечно жалуются на нехватку неофитов…
***
– Что вы делаете? – с тревогой спросил Ксандр. – Я ведь сказал вам правду! Что еще вам нужно?
– «Правда» – слишком объективное понятие для одного человека, – ответил Бенедикт, задумчиво рассматривая инструментарий. – Правда может быть у общества, у человека – лишь «версия». И ваша версия противоречит правде нашего общества.
Верджил подошел к жаровне и опустил решетку на осколки гранетравы. Придавленное растение начало стремительно нагреваться, раскаляя железные прутья. После этого диакон снял колпак с тележки. Под ним оказалась конструкция из трех штырей и ручки, чтобы крутить их. Меж вертелов на ремнях висела гравуда. Здоровая, с метр в длину, зубастая рыбина бессильно билась в путах.
– Что это? – недоуменно спросил Ксандр.
– Мой обед, – бросил Бенедикт. – Я только с корабля и еще не успел пообедать.
Иерей провел пальцами по рукоятям ножей, выбирая подходящий. Поймав удивленный взгляд узника, он лишь пожал плечами:
– Предпочитаю сам себе готовить, – определившись с выбором инструмента, Бенедикт подошел к тележке с рыбой. – Есть что-то в методичной работе ножом… успокаивающее.
Дознаватель ловко схватил трепещущее крыло гравуды. Быстрый, уверенный взмах ножа, и оно отлетает в сторону:
– Отсечь все лишнее. Оставить лишь то, что тебе нужно. То, что ты хочешь преподнести людям. Это настоящее искусство, знаете ли.
Бенедикт взялся за ручку. Медленно вращаясь, беззвучно бьющаяся в ремнях и уже бескрылая рыба перевернулась вверх брюхом.
– Поразительно, сколько всего можно сотворить с живыми созданиями, прежде чем они не выдержат, – проговорил Бенедикт, вырезая газовый пузырь из живота гравуды. – Можно изрезать, разобрать на кусочки, исковеркать до неузнаваемости. Но смотрите, – кончик ножа отодвинул в сторону взрезанную плоть, демонстрируя Ксандру внутренности рыбы. – Видите? Ее сердце. Оно еще бьется. Быстро-быстро!
Лезвие ходило туда-сюда, с точностью и методичностью моэнского механизма отделяя тонкие слои мяса. А инквизитор продолжал разглагольствовать:
– Многие люди не осознают, как важно чувство баланса. Чтобы добиться нужного результата, необходимо понимать, когда усилить, а когда ослабить хватку. Переусердствуешь – и получишь такую дрянь, что ни один человек в здравом уме не станет ее употреблять. А недожмешь – продукт выйдет сырым и неготовым к подаче.
Куски мяса отправились на жаровню, а Бенедикт повернулся к узнику:
– Вы голодны? Нет? Ничего, проголодаетесь, когда запах жареного мяса заполнит всю комнату. Проверено многолетним опытом.
Отложив окровавленный нож, дознаватель подошел к допрашиваемому. Внимательно всмотрелся в него:
– Ну что, гирр Ксандр, не хотите сами признаться в своих преступлениях? Облегчите душу, расскажите нам об остальных членах вашей секты. Кто они? Где они?
– Чтобы вы и их обвинили во всех непростительных грехах? Пепел тебе в рыло, сраный урод, и катись к Безумному Богу с такими предложениями.
– Ну, что ж, значит, перейдем к кардинальным мерам.
***
Высокий ветер рвал крыши домов. Пусто грозился сбросить их в лазурную бездну. Раскачивал на тросах, протянутых от Бромена к каменным глыбам, парившим вокруг острова.
Солнечный свет сверкал на каплях пота, стекавших по жестким канатам мышц. На заднем дворе одного из зданий, на досках, положенных поперек прочных веревок – обнаженный по пояс юноша танцевал без музыки. Ожившей водой он перетекал из одной формы в другую. Замирал на несколько мгновений. Каждый его мускул вздувался набегающей волной. Расслабление. И снова течет сталь.
Закончив ката, Ксандр подошел к крыльцу, где стояло ведро с водой. Облил себя из ковша и довольно тряхнул темной шевелюрой. Ноющая усталость в мышцах отзывалась приятным ощущением удовлетворения от хорошей тренировки. Ксандр прислушался к огненному шторму, сонно ворочавшемуся в груди, и улыбнулся.
Тренировка Ки давалась сложнее всего. Хоть внутренней энергией и обладают все люди, обычно никто ею не пользуется. Так что у большинства она остается в том же состоянии, что и при рождении. Но Искусство Воинов Солнца требовало тренированного тела, сильной Ки и отточенных движений. Без этого власти над огнем не достичь.
Обтеревшись, Ксандр зашел в дом. Там на сумках сидел высохший старик. Его волосы и густые брови словно покрыл иней.
– Не передумал?
– Нет, – покачал головой Ксандр. – Несмотря на вечный след из песка, ты явно не собираешься на тот свет. А значит, мне в Бромене делать нечего. А в Брондхоле сейчас нет никого из наших. И после Бейлора нас здорово недолюбливают. Нужно это исправлять. Да и больше город – больше людей, больше проблем. А значит, и больше тех, кого нужно защитить.
– Уже решил, куда там пойдешь?
– В «Нагльфар».
– Почему туда? – морщины причудливо изогнулись в гримасе удивления. Прошло немало времени, прежде чем Ксандр научился читать эту карту ущелий, заменявшую старику лицо.
– Я, твоими стараниями, кораблестроитель. А это – лучший корабельный дом в мире. Какие еще нужны причины?
Старик, кряхтя и причитая, поднялся. Молча протянул похожую на старую ветку руку. Ксандр, искренне улыбнувшись, пожал ее:
– Спасибо за все, учитель.
– Давай иди уже…
***
Бенедикт вышел из допросной, вытирая руки мокрым порозовевшим полотенцем. Следом за ним обессиленного узника покинул и Верджил. В руках диакон сжимал стопку листов с протоколом их «разговора» с Ксандром Шиффом.
Неделя кардинальных мер убедила сектанта сотрудничать. И теперь у них на руках было подписанное чистосердечное признание. А также показания о личностях и местожительстве других Воинов Солнца.
– В конце концов, Ксандр признался во всем, – проговорил Верджил, старательно не глядя на начальника. – Выложил нам все. Сказал все, что мы хотели от него услышать.
– Это со всеми случается, – флегматично заметил Бенедикт.
– Однако, он ничего не знал о терроризме.
– Можно не замечать даже того, что у тебя под носом.
– Он же был приближен к верхушке?
– И все равно видел только то,
