Клятва всадника ветра - Вебер Дэвид Марк

- Пока, - согласился Базел.

- И хотя это правда, нам нужно добиться как можно большего прогресса, - продолжил Теллиан. - Возможно, нам действительно удастся превратить его принятие в восторженную поддержку.

- Безусловно, на это следует надеяться, - сказал Базел. - И моему отцу тоже, после того, как он согласился с вами. Я передал ему ваше сообщение, и он говорит, что, если вы согласны, он думает, что для него было бы лучше отправить еще пару десятков своих парней через Глотку, чтобы пополнить мою "охрану". - Высокий градани пожал плечами, и его лисьи уши дернулись, осторожно двигаясь взад и вперед. - Что касается меня, то я бы предпочел, чтобы у меня не было никакой охраны.

- Я уже объяснял это раньше, Базел, - Теллиан слегка вздохнул. - Возможно, ты и не являешься официальным послом, но это одна из ролей, которую ты должен играть. И если ты ожидаешь, что кучка упрямых сотойи воспримет тебя всерьез как посла, тебе лучше иметь надлежащую свиту.

- Да, вы объяснили это достаточно верно, - согласился Базел. - И, видя, как отец согласен с вами, а он ведь один из самых хитрых людей, которых я когда-либо встречал, я не скажу, что вы неправы. Но думаю, что если бы я хотел быть одним из тех ваших людей, которые не считают, что это просто самая лучшая идея, которая когда-либо приходила кому-либо в голову, тогда я бы не хотел видеть, как выскочка варвар вроде меня приводит еще какие-то мечи, чтобы стоять за ними.

- Вам понадобится гораздо больше людей, чем твой отец собирается отправить, прежде чем вы сможете представлять какую-либо реальную угрозу для королевства, - указал Теллиан. - Еще раз, Базел. Ты должен играть свою роль должным образом, и то, что твой отец прислал тебе охрану, требуемую твоим положением, не расстроит никого, кто еще не был готов расстроиться из-за нас. Так что, ради Торагана, перестань беспокоиться об этом!

Базел несколько секунд задумчиво смотрел на хозяина через стол, затем пожал плечами. Он все еще не был уверен, что согласен с Теллианом, и был уверен, что не хотел делать ничего, что могло бы сделать положение барона Сотойи более шатким, чем он должен был. Но если Теллиан, его отец и мать, его сестра Марглит и даже Брандарк были все согласны, очевидно, ему пришло время закрыть рот и принять их совет.

- Ну, раз вы все так настроены на это, я больше ничего не скажу против, - мягко сказал он.

- Томанак, храни нас! - воскликнул Брандарк. - Мои уши, должно быть, обманывают меня. Я могу поклясться, что только что слышал, как Базел Бахнаксон сказал что-то разумное!

- Просто продолжай в том же духе, маленький человек. Думаю, тебя ждут впечатляющие похороны.

Брандарк дерзко дернул ушами, глядя на своего высокого друга, и еще один, более громкий смешок прокатился по столу.

- Если ты продолжишь угрожать мне, - предостерегающе сказал Брандарк, - я прикажу наступить на тебя. Знаешь, это будет не так уж трудно. - Он поднял свой выдающийся нос, презрительно фыркнув. - Датгар и Гейрхэйлан оба любят меня гораздо больше, чем нравишься им ты.

- О-хо! - Теллиан рассмеялся и покачал головой. - Это удар похуже, чем твоя песня, Брандарк! У скакунов память такая же длинная, как у сотойи и градани вместе взятых!

- Предпочитаю думать об этом не столько как о воспоминаниях о прошлых обидах, сколько как о случае изысканного и утонченного настоящего хорошего вкуса, - ответил Брандарк. Затем он пожал плечами. - Конечно, полагаю, что тот факт, что они провели почти тысячу лет, думая о Конокрадах как о своих естественных смертельных врагах, может сыграть в этом какую-то небольшую роль.

- Да, это в них есть, - пророкотал Базел. - И, по правде говоря, думаю, что не виню их, если это произойдет, потому что они не хотят таить обиду. По крайней мере, они были достаточно вежливы.

Возможно, барон решил бы обратить это в шутку, но это не всегда было поводом для смеха. И для многих сотойи - и скакунов - это все еще было не так. "Традиционный" вкус Конокрадов к конине всегда был сильно преувеличен - достаточно часто ими самими. Их привычка есть боевых коней, убитых в бою, была результатом их горькой, неослабевающей ненависти к людям, которые стремились к их уничтожению, когда сотойи впервые пришли на Равнину Ветров - случай нанесения ответного удара своим врагам способом, который, как они знали, причинит им наибольшую боль. Однако у них никогда не было практики забивать живых боевых коней ради еды. Это конкретное обвинение было результатом демонизации сотойи своих врагов, потому что Конокрады были правы относительно того, как они отреагируют. Сотойи рассматривали это как доказательство нечеловеческого, пропитанного кровью варварского статуса градани. Однако для скакунов это было равносильно каннибализму. Насколько Базелу было известно, за всю кровавую историю бесконечных сражений его народа с сотойи было всего два случая, когда были съедены сами скакуны, и те знали это так же хорошо, как и он. Но, как только что сказал Теллиан, у скакунов долгая память. К счастью, они были, по крайней мере, немного менее склонны, чем люди или градани, перекладывать ответственность за грехи отцов на сыновей.

Во всяком случае, немного менее склонны.

- Действительно? - Брандарк искоса взглянул на него. - Ты хочешь сказать, что тебе на самом деле не нужен был тот камзол, который Гейрхэйлан разорвал в клочья... пока ты его носил?

- Ну, что касается этого, - ответил Базел со спокойствием, которого он был очень далек от того, чтобы чувствовать себя в тот день, о котором идет речь, - я думаю о том, в каком плохом настроении был Гейрхэйлан в тот день. И попрошу вас обратить внимание на тот факт, что он совсем никогда не пускал никакой крови, вообще. Если бы он был настроен по-другому, я бы потерял руку, а не просто дублет.

- Это действительно так, - согласился Хатан и покачал головой, криво усмехнувшись при воспоминании о капризном настроении своего скакуна. - И это была, по крайней мере, частично и моя вина тоже. В то утро я был немного неуклюж со своим ножом для копыт.

- Нет, ты не был, - фыркнул Теллиан. - Гейрхэйлан вздрогнул и отбросил тебя через полконюшни, когда этот глупый боевой жеребец Трайанала врезался в другую сторону стены. Как ему удалось не ударить тебя по-настоящему, я никогда не узнаю. И Датгар, оказывается, согласен со мной, как бы бессовестно Гейрхэйлан ни пытался переложить вину на тебя, брат ветра!

- Возможно, ты прав, - признал Хатан с медленной улыбкой, затем усмехнулся. - Возможно, я знал одного или двух скакунов с характером похуже, чем у Гейрхэйлана, но уверен, что не знал трех таких. Знаешь, у его имени есть причина.

Он снова хихикнул, громче, и Базел ухмыльнулся ему. "Гейрхэйлан" на языке сотойи означало "Душа шторма", и скакун, казалось, чувствовал почти брандаркское обязательство соответствовать образу, который он вызывал в воображении.

- Они действительно говорят, что скакуны становятся больше похожими на своих наездников, а те становятся больше похожими на своих скакунов, - продолжил Хатан, - и поскольку мы с Гейрхэйланом оба были немного несносными еще до того, как встретились...

Он пожал плечами, и на этот раз смех был еще громче.

- Несмотря на все это, однако, - всадник ветра продолжил через мгновение, его тон, по крайней мере, стал немного более серьезным, - он действительно просто показывал свой характер, каким бы нелюбезным с его стороны это ни было.

- О, не бойся, Хатан! После этого у меня никогда не было ни малейших сомнений на этот счет! Я видел боевые топоры с клинками менее впечатляющими, чем зубы твоего огромного друга. - Базел покачал головой. - Именно тогда и там я принял решение не навещать его - или Датгара, если уж на то пошло, - без официального приглашения.

- Как нехарактерно мудро с вашей стороны, - пробормотал Брандарк слегка злобно-провокационным тоном.

Базел сделал ему грубый жест, но правда заключалась в том, что спутники Теллиана и Хатана продолжали относиться ко всем градани, но особенно ко всем градани-Конокрадам, с глубокими оговорками. Учитывая, что скакун был одним из очень немногих существ на земле, которые могли превратить Конокрада в такое большое количество окровавленного, растоптанного желе, он был в высшей степени готов дать им столько места, сколько они пожелают, и столько, сколько они этого захотят. Какими бы великолепными они ни были, и как бы быстро градани ни исцелялся, теперь, когда он наконец увидел их вблизи, он предпочел бы, чтобы его кости не были сломаны.