Темные тропы и светлые дела (СИ) - Владимиров Денис

Изыскания прервал скрип уличной калитки, с ее оглушительным хлопком появился Роб, который озирался по сторонам. Заметив меня, стражник расплылся в улыбке, не выпуская из зубов трубки, пыхнул дымом. Ни дать ни взять паровоз, который заспешил навстречу.

— Глэрд, я по делу! Слушай, у тебя нет… — чего «нет», он не договорил, заметив аппетитную снедь, практически переместился в пространстве к верстаку, схватил связку со словами:

— О-о, отлично! Не боись, заплачу! — я даже, если бы захотел, не успел бы ничего предпринять. Точнее, мог, например, вырубить идиота на месте, но не стал. Мелкий же в секунду оторвал пару колбасок от связки, впился в одну зубами, откусив сразу треть, зажевал, громко чавкая и изображая неземное блаженство на хитрой морде, а затем довольно рыгнул и прокомментировал ощущения, — Какая вкуснятина… С чесночком! Ммм… Грхххаммрохан… — и тут же с утробным рыком свалился на землю, задергался, как эпилептик, закатил глаза.

Изо рта в разные стороны полетели хлопья светло-коричневой пены с кровавыми разводами. Я же, сделав донельзя изумленный вид, работая на возможную публику, словно находясь в ступоре, внимательно наблюдал за агонией добровольного дегустатора. Она продлилась каких-то десять секунд, затем тело вытянулось, напряглось так, даже кости захрустели, и обмякло.

Непонятная субстанция исчезала с лица жертвы, какое чернело, покрывалось струпьями, татуировка на щеке на несколько мгновений стала объемной, а потом полыхнула синим огнем. И от Роба стала подниматься странная белесая дымка, заставившая меня отскочить подальше. При этом само тело пострадавшего источалось, высыхало. А через пятнадцать-двадцать секунд в полутора метрах над трупом образовалось густое облако кофейного цвета. Оно ливнем пролилось на землю, будто у ведра дно выбили.

Непонятная жижа без всяких спецэффектов или впитывалась в землю полностью, без следа, или исчезала, достигнув ее, при этом плащ и броня оставались без изменений, однако плоть и кости стражника истончались, плыли и оплывали, как свечной воск под воздействием высоких температур.

Миг, второй и на земле осталась лишь одежда, кольчуга, оружие и элементы экипировки.

Что же… Быстрая смерть поджидала меня. Мгновенная.

Получилось, как получилось, но такое развитие событий нравилось все больше и больше. Точнее, возможные круги от этого брошенного в воду камня. Предварительный вариант — просто сообщить лэргу о попытке убийства, как лучший из худших, теперь обрел законченность. Идея с подбрасыванием отравленной еды возможным злодеям имела много минусов и сейчас переродилась в другую.

Метнулся к воротам, выскочил на улицу с перекошенным лицом и там заорал Добряку:

— Тревога! Тревога! Вызывай Турина! Срочно! Шевелись, мать твою!

— Что случилось-то?! Где Роб? — не сразу взял наизготовку копье стражник, созерцавший воды канала.

Меня, как возможный источник угрозы, он не принимал в расчет. Не расценивал. И за спину запустил.

Мда… Ничем эти бойцы не лучше большей части рохлей со Стены. Но не следовало забывать, что и там имелось десятка три настоящих матерых волчар.

— Мертв! Быстро! Говорю! Вызывай! — делая акцент на каждом слове, будто вколачивая их в голову пациента, продублировал команду, и, понизив голос до шепота, прошипел зло, — Выполнять!

— Но…

— Быстро! Сообщи сотнику, сработала какая-то магия!

Тим после десяти секундного ступора, за какой я мог его убить не раз и не два (и это опять не порадовало, учитывая, что охранять балбесы должны были в основном меня), не говоря больше ни слова, выпростал из-под ворота подвеску в форме треугольника, сжал ее в руке. Затем закрыл глаза, губы беззвучно шевелились, проговаривая что-то, однако прочитать по ним ничего не получилось. Последнее — плохо.

— Кто его убил? — обратился ко мне, видимо, лэрг потребовал уточнений.

— Не знаю! Говорю же, магия какая-то мрочья! Сработала так — от него даже костей не осталось!

— Сейчас опасность есть?

— Вроде нет.

И еще через минуту:

— Лэрг сказал скоро будет. Что случилось-то? — и никаких стенаний и заламываний рук, видимо, действительно достал его родственник. Как говорил всегда мой дед, комментируя подобные случаи, — «умер Максим, и черт бы с ним».

— Зачем он во двор поперся? — не ответив, спросил я.

— Да мало ему каши показалось, что ты принес. Вот и решил еще попросить. Добавки.

— Попросил, — коротко в нескольких фразах рассказал о случившемся.

— Всегда жрал, как не в себя. В три горла… Лирнийский слизень! Одни проблемы от него! Говорил же — стой на месте! У нас приказ! Выйдет Глэрд — узнаешь! Но разве остановишь безумца?! Вроде бы и три года прослужил, а дурь так и не выбили, — горестно вздохнув, продолжил, — Всегда таким был, сначала делал, потом думал. Зашиб соседа по пьянке, ему светили или каменоломни, или служба на границе на окраинах Империи. Двоюродная сестра тогда и тетка все продали, но спасли от рудников зачем-то… Повезло, в герцогстве на Огненные острова определили, не послали куда-нибудь к Красным горам или к Черной пустыне. У него жена в Халдагорде осталась, на попечении у моего дядьки на сносях ходит, дочь сейчас уже полуторагодовалая растет, два брата... Но те нормальные парни, без шила в заднице. Когда обязательный срок на границе подошел к концу, то родственники денег куда нужно занесли, чтобы Роба ко мне в сотню перевели. Присмотри, присмотри, убереги… — досадливо поморщился, — Не хотел… А куда денешься? Кровь есть кровь. Но как я его уберегу, если он сам себе враг? Как за таким уследишь? Хуже дитятки малого. И ничего знать не хотел, мол, сам с усам. Кочка на ровном месте… «Я тень Мары видел! Я с Марой спал! Каждый день на смерть ходил!», — передразнил, — Вот теперь поглядишь на Хозяйку воочию! И знак Ситруса не помог. Два раза плетей получали, оба. И это за девять декад! Я — за то, что слово за него сказал. Поручался перед командиром, через это и пострадал. Еще и на гауптвахте две декады отсидели, а там не пирогами кормили. А мне должны были десятника дать в Демморунге... А теперь в этой дыре обычным стражником бы удержаться. Родственничек! Послали боги наказание! Топить нужно таких, как котят, в детстве! Или бить башкой об угол! — сплюнул в сердцах.

— Знак Ситруса? Ни разу не слышал, и чем он может помочь, если с головой беда? — с деланным безразличием спросил я, проявляя дежурный вроде бы интерес.

— Ты не знаешь? — удивился тот, дождался отрицательного покачивания головой и принялся пояснять, — На щеке татуировка. Жрец нанес в храме всех богов, чтобы Ситрус силой своей оберегал Роба от безумных поступков. Не уберег.

— А мне можно такую сделать?

— Не знаю, — подумав, пожал плечами тот, — Это у служителей нужно спрашивать. Хотя поговаривают, что на аристо не действуют такие знаки. Им они не нужны. Но, как известно, болтать могут всякое. Да и вроде обладателям тотема амулеты специальные помогают, чтобы звериная сущность вверх не взяла и не поглотила человеческую. Так я слышал.

Интересная информация.

И пока как самое рациональное из возможных объяснение неадекватного поведения не только меня, но и окружающих. Вероятней всего, я оказался прав изначально, и чертово божество разума пыталось сегодня вмешаться, наслав на меня безумный порыв. Потому что на иное невозможно было списать дикую вспышку ненависти в разговоре с Робом. О какой я думал постоянно, возвращаясь к ней мысленно во время тренировки.

Конечно, могли иметь место гормоны тела реципиента, но отчего-то они до сих пор не проявляли себя подобным образом. И тем паче, фактически, на ровном месте. Не настолько я раним, чтобы от любых слов, пусть и против шерсти, впадать в необузданную ярость, мальчишку же при жизни не поносил только ленивый. И для него скорее уважительное отношение нечто невероятное, а не наоборот. Это к тому, если вспышку гнева списывать на некую остаточную память пациента.

Как и не выходило из головы маниакальное желание трактирщика убить аристо, не взирая на последствия. На алкоголь такое не спишешь. Да, можно вспомнить смерть любовницы, в которой, может быть, товарищ души не чаял, наложившуюся на потерю племянника, невозможность следовать традициям кровной мести, вбитых в подкорку. Но… Очень, очень натянуто. В воспоминаниях Глэрда не имелось даже слухов, где Тарин действовал опрометчиво. Порой перегибал палку в успокоении посетителей, но это являлось рабочим моментом. Трактирщик всегда славился выдержкой, умением отомстить даже через несколько лет.