Водный клан (СИ) - "Amaranthe"

— Ну, если так настойчиво просят, почему бы и не зайти, — я тряхнул головой, прогоняя настойчиво лезущие мысли о всякой чертовщине. Вот только я не верил во все эти абры-кадабры, да и зомби были под вопросом. Я скорее поверю в какую-нибудь радиацию, или что-то типа этого. И иду сюда не просто, чтобы погреться, а, чтобы попытаться понять, что здесь произошло. Ведь может так оказаться, что я имею ко всему этому отношение, и, запустив ассоциативную цепочку мой разум вспомнит наконец, хотя бы мое имя.

Овчинников стоял и мрачно разглядывал пустую кровать с валяющимися как попало проводками системы жизнеобеспечения.

— Ну? — он повернулся к стоящему с отвисшей челюстью Алдышеву и нахмурил брови. — И как вы это объясните? Где тело? Или вы не просто проворонили смерть Савы, но еще и умудрились от тела быстренько избавиться? Если это произошло не слишком давно, то лучше скажите, куда вы его дели, пока не стало слишком поздно.

— Я… — Алдышев принялся метаться по палате, даже нагнулся и заглянул под кровать, разумеется, не обнаружив там никаких признаков Савельева. — Я ничего не понимаю, — наконец, он вылез из-под кровати, и сел на пол. — Мистика какая-то.

— Вы абсолютно уверены, что он умер? — Овчинникову не нравилась вся эта ситуация в целом. Он не мог себе представить, что Савельев перестал бороться и просто ушел, из-за какого-то скачка напряжения. Это было не то, что на него не похоже, сколько иррационально, потому что никаких предпосылок к летальному исходу не наблюдалось, да даже система жизнеобеспечения была подключена только частично, потому что по какой-то до сих пор не установленной причине сердце Виталия билось совершенно без каких-либо вмешательств извне, но вот с дыханием были определённые проблемы. И элементарный скачок напряжения вряд ли мог как-то на нем отразиться. Может и прав Алдышев, называя это все мистикой.

— Я уверен, да. Я все проверил. Никаких реакций на раздражители, ни дыхания, ни сердцебиения, а зрачки не реагировали на свет, — Алдышев встал с пола. — Он был мертв окончательно и бесповоротно, и я надеялся с вашей помощью успеть выделить необходимые клетки, которые могут быть еще живы, чтобы использовать их для рождения наследника.

— Если бы Эльза согласилась вынашивать ребенка мертвеца, — усмехнулась Светлана. — Вот только для мертвеца, это тело оказалось довольно шустрым. — Она закрыла глаза, а когда открыла, то они начали напоминать два озера беспросветной тьмы. — Не бойтесь, просто не мешайте мне, — даже ее голос изменился, обдав присутствующих могильным холодом. Алдышев смотрел на нее с опаской, и лишь Овчинников наблюдал за действиями жены с легкой полуулыбкой, застывшей на губах. Но все-таки находиться рядом с магом, призвавшим дар смерти, было очень неприятно. По палате прошелся ледяной ветер, вызывающий целые полчища мурашек на коже. Когда он стих, Светлана слегка пошатнулась, отпуская дар и устало произнесла. — Идиот.

— Простите, что? — Алдышев поджал губы.

— Если здесь и была смерть, то, скорее всего, клиническая. Я не зафиксировала полноценной смерти кого бы то ни было. Поэтому я могу с чистой совестью вас спросить, Евгений, где, мать твою, Сава?

— Я не знаю, — Алдышев заметно растерялся. — О, господи. Так он был жив? И мы ему ничем не помогли. Какие же мы кретины, — он ударил себя ладонью по лбу. — Но, приборы не фиксировали жизненной активности, и мы с Егоровым провели все положенные тесты… Как же так?

— Не знаю, — Светлана пожала плечами. — Возможно, что-то вроде кратковременного синдрома Лазаря. Я не уверена на все сто процентов. Вам не за мной надо было бежать, а за тем, кто даром жизни владеет. Только вы даже мужа моего подключили к моим поискам, теряя драгоценное время, — она покачала головой, укоризненно глядя на горе-ученого.

— Но, где он в таком случае? — Алдышев, в который раз, оглядел комнату и заглянул под кровать.

— Что здесь происходит? — раздался от двери голос Эльзы.

Она пришла сюда, приняв, наконец, весьма непростое решение: Алдышев должен был получить добро на извлечение и заморозку определенного материала из тела ее мужа, а Светлана могла проводить на нем свои бесчеловечные эксперименты. Какого же было ее удивление, когда она нашла Егорова, волочащего по коридору целую вязанку, состоящую их тел крысюков, и направляющегося явно не в ту лабораторию, в которой он должен был неотрывно думать над тем, как помочь Виталию. На ее вопросительный взгляд, Егоров философски пожал плечами и ответил.

— Прорыв, надеюсь, что последний, — и побрел дальше. При этом он выглядел еще более сумасшедшим, чем при их встрече в канализациях, если такое в принципе было возможно.

Теперь, вот все те, кто пытался как-то помочь Саве, столпились вокруг его кровати, словно произошло нечто из ряда вон выходящее. Сердце на секунду замерло, пропустив один удар, но потом застучало сильно и часто, приводя Эльзу в состояние близкое к панике.

— Эм, Эльза, дорогая, ты только не волнуйся, — протянул Овчинников, и она покачнулась, потому что эти слова и этот тон могли означать только одно — случилось что-то непоправимое.

— Что с ним? — она решительно оттолкнула Алдышева и уставилась на пустую кровать. Тряхнув головой, словно прогоняя наваждение, Эльза, прищурившись, обвела взглядом обоих Овчинниковых и остановила взгляд на Алдышеве. — Где мой муж? Что вы, твари, с ним сделали?!

Глава 4

Войдя в здание, я остановился у дверей, вглядываясь в царящий вокруг полумрак. Внутри этого здания было как бы ни холоднее, чем на улице, во всяком случае, более промозглей. Кожа тут же покрылось миллионом мурашек, а белый халат служил очень плохой защитой от пробирающего до костей холода. Я прислушался, в какой-то момент мне показалось, что где-то в глубине, может быть даже на других этажах, послышался шорох и звук, похожий на льющуюся воду, когда она стекает, например, по ступеням вниз. Но буквально через несколько секунд эти звуки прекратились. Я простоял довольно долго на одном месте без движения, но больше насторожившего меня звука слышно не было, и тогда решил, что мне все-таки показалось. Я сделал шаг от двери, все еще раздумывая, нужно ли мне идти дальше внутрь, потому что болтаться в темноте, не имея ничего, что могло бы помочь мне с освещением, было не слишком мудрым решением, как внезапно раздался щелчок и пространство вокруг меня залил холодный белый свет. От неожиданности я вздрогнул, и принялся озираться по сторонам. Лишь спустя минуту до меня дошло, что освещение включилось, реагируя на движение. Я сделал шаг назад и свет погас. Понятно, где-то здесь датчики движения и установлены, остается надеяться, что подобное присутствует не только конкретно в этом месте. Хотя, вспоминая тот странный звук, я пришел к выводу, что фонарик был бы все же сподручнее, не всегда правильно оказываться в зоне полного освещения на чужой территории. Снова пройдя в освещенную зону, сумел наконец-то как следует осмотреться.

Больше всего это строение изнутри напоминало какой-то промышленный комплекс. Бред какой-то. Промкомбинат рядом с лабораториями? Странно как-то.

У стены я заметил лестницу, ведущую наверх, к какой-то крытой галерее, или чему-то очень похожему на крытую галерею, идущую вдоль этого обширного, и абсолютно пустого помещения.

— Как-то здесь жутковато, — произнесенные вслух хоть и очень тихо слова, многократно усилились отразившись от стен, и зазвенели набатом. — Сука, — высказавшись на этот раз более эмоционально, я посильнее сжал в руке нож и быстро пошел к лестнице. И это я всего лишь хотел отогнать от себя искусственно нагнанный пустотой страх, теперь стало понятно, что лучше заткнуться и держать рот закрытым.

Очутился я действительно в галерее, вот только то, что я принял за единую стеклянную стену, когда разглядывал это образование снизу, оказалось окнами, выходящими на это пустое помещение, которые в свою очередь располагались в небольших кабинетах, располагающихся по кругу и связанных друг с другом единым коридором.