Обрушившая мир (СИ) - Лирийская Каролина Инесса

Но коридор с высокими окнами — почти галерея искусств, надо сказать, кругом суровые демонские лица на портретах — герои войны, полководцы Ада; я смотрю в них, неловко усмехаюсь — извиняюсь, что осмелилась потревожить. Периодически останавливаясь, я медленно продвигаюсь вперед. По стенам висят фрески, красочно изображающие жизнь всех кругов Ада. Я предпочитаю держаться в Столице, а то и вообще в человеческом мире, и поэтому слабо представляю себе жизнь внизу. Не грешница же, так что нечего на девять этажей вниз шляться, не заслуживаю ледяных объятий Девятого круга, не хочу окунаться в его грязь и нищету.

— Кара? — зовет меня кто-то по имени, отвлекая.

Я отдергиваюсь от разглядываемой фрески, настороженная голосом внезапно появившегося демона, незаметно для себя хищно подбираюсь, пока не узнаю его. Князь Фурфур, один из Высших — сильных мира сего. Он улыбается мне, показывает клыки. Выглядит он издали обычным, заурядным человеком, только с точеными козьими рогами, с длинной лоснящейся косой, переброшенной через плечо, — местная адская мода. Я неловко приглаживаю свои непричесанные волосы, свалявшиеся в черную паклю, и мне впервые за долгое время стыдно за свой вид.

— Совсем не скучал по тебе! — клятвенно сообщает Фурфур, сверкая адским пламенем глаз, обнимает крепко, едва не выдавливая из меня вскрик.

— Ага, конечно.

Тихо, понимающе смеюсь, похлопываю его по широкой спине. Мы недолго сражались вместе на передовой, там и познакомились; теперь Фурфур разодет в шелка, а не в доспехи, даже не в парадный мундир, и мне незнакомо видеть его таким: приглаженным, пахнущим чем-то сладковатым и пряным. Все мелочи: он мой товарищ, испытанный боем, Фурфуру я верю. И все бы ничего, но есть у него странная привычка: врет все время, не способен не врать, на пограничье, где мы стояли, ходил слух, что его родители прогневали сильного мага и навлекли на князя проклятие. В остальном же, довольно приятный собеседник…

— Прогуливаюсь тут и вдруг вижу знакомое лицо… — продолжает он, сияя оскалом все ярче.

— Люцифер вызывал? Я надеюсь, за тот наш бой на границе? О, помню, ты сбил пару ангелов не из последних рядов… — Я улыбаюсь, вспоминая нашу маленькую победу. — Да где же орден?

Я угадываю, и Фурфур немного смущается, как каждый раз, когда его ловят на лжи, но улыбается, разводит руками и говорит на удивление честно и прямо, с сожалением вздыхает:

— Ну, какой орден, просто повышение, премия, небольшая благодарность от Сатаны лично. Глупый, мелочный бой на самом деле, пусть и победа. До переломных баталий нам еще долго. — Он смутно смотрит на меня, как будто спохватывается: — Ты потому и ушла? Не хотел вспоминать. Тебе к Люциферу тоже?

— Да. Проводишь? — улыбаюсь я. — Тут такие лабиринты, а мне надо лично… Ты ведь только от него?

Фурфур не говорит ни слова: не хочет врать лишний раз, зато сам тащит в сторону следующей двери. Я покорно позволяю князю вести меня в нужном направлении и болтать всякие столичные новости, которые я не слушала: правды в них нет ни грамма, так чего зря мысли засорять? Да и слишком я не люблю общество Высших, чтобы им интересоваться. Фурфур ничуть не огорчается и замолчать не спешит. Давящая тишина Дворца потихоньку исчезает, и я в какой-то степени благодарна ему.

Та часть Дворца, куда он меня привел, оказывается просторными залами — куда оживленней, тут я наконец замечаю стражу, отсутствие которой угнетало меня еще с самого начала, вижу нескольких демонов в богатых одеждах, пару молодых лиц — чьих-то посыльных. Похоже, я вошла через черный ход — это многое объясняет. Мы идем, медленно оглядываясь, кивая случайным знакомым. В Фурфура тут едва не врезается растрепанная рыжеволосая демоница, спешно дробящая каблуками по полу. Избежав столкновения, она, однако, останавливается, ласково глядя на меня.

— Лилит? — удивляюсь, разглядев красивое лицо демоницы. — Ты что здесь делаешь?

Она крутит на пальчике огненно-рыжую прядь волос, улыбается, вздергивает верхнюю губу, обнажая аккуратные клычки. Долго гляжу на нее, проходясь по рогам, по обнаженным острым ключицам, по тонкому платью…

— Работа идет полным ходом, — подает голос Фурфур. — Почти все сделано, свободного времени навалом, вот Лилит и решила заняться прогулками по Дворцу…

Демоница кивает князю, привыкшая к его манере:

— Да-да. Конец квартала, загибаемся все, совершенно ничего не успеваем, отчеты писать нужно… А ты… — Она глядит на меня бархатно, зелеными глубокими глазищами, — о, точно, прости. Уволили же, верно?

Сил заявлять, что я и без того прекрасно живу, нет, потому я просто киваю. На самом деле я немного скучаю по работе. Скучаю по жаркому воздуху Чистилища, по натужно поскрипывающим Вратам. И по другой — той, где надо было брать в руки меч и рваться ввысь, против светлокрылых, — тоже скучаю.

— Этот твой… — Лилит щелкает пальцами, пытаясь вспомнить. — Ройс! Тоже где-то ошивается, его Люцифер вытащил. Ну ты и выкинула, подруга! Бодрые речи толкаешь, красивые, вдохновляющие… Не моргай, я была раз, слушала: затаилась в уголке, нацепила капюшон поглубже, никто и не узнал…

Скажи хоть слово против Сатаны — и через час об этом будут знать все, включая последних людей-грешников. И ничего с этим не поделать. Киваю, пожимаю плечами: Ройс взрослый мальчик, сам способен выкрутиться…

— Я на самом деле не из-за отчетов, меня Люцифер вызывал, — понизив голос до шепота, признается Лилит. — Ты двигаешь силы, которые тревожить не стоит, Кара. Сама подумай, готов ли истощенный Ад к последней войне?

— Предлагаешь подождать еще пару столетий, чтобы мы истощились полностью? — зло прищуриваюсь.

— Скоро собирались заключать временное перемирие с ангелами…

— А потом снова война и снова перемирие. Снова смерти, — хрипло выговариваю я. — Надоело. Заебало. Мы сидим тут, как перепуганные крысы. Если Люцифер не согласен, я сама пойду, одна против Света.

Она понимает — я же вижу, что понимает. Лилит одна из тех, кто умел мыслить своей головой с самого начала и идти наперекор всемогущему Богу, — а именно это я своим Апокалипсисом, похоже, и собираюсь сделать. Ласково улыбнувшись, похлопав меня по плечу, Лилит уходит.

Шепот в приемной Сатаны шуршит мне прямо в уши, мне смотрят в спину, впиваются совершенно прямо и беззастенчиво. Смущенный таким пристальным вниманием, Фурфур уже тащит меня дальше, поднимает по лестнице, вводит в новый коридор. Я оглядываюсь, поражаясь белой лепнине на черных обсидиановых стенах. От камня разит холодом.

— Долго стоять собираешься? — грубовато уточняет Фурфур. — Правая дверь.

Очнувшись, я смотрю на двери перед собой. Значит, левая, — сложно иногда не забыться и помнить причуды товарища. Благо, выбор дверей ограничен — их всего две, — а то неудобно было бы заглядывать в каждую по очереди. Оглянувшись и найдя желанную поддержку в выражении лица Фурфура, я решительно отворяю тяжелую дверь едва ли не пинком. Так выходит случайно: дверь слишком тяжелая, а Фурфур не спешит помогать…

Я, к громадному своему удивлению, оказываюсь в отнюдь не тронном зале — в скромном по адским меркам рабочем кабинете: массивный стол, застланный бумагами и пергаментами, за ним кресло с черной бархатной обивкой, в углу еще парочка таких же изгибает ножки, стены полностью скрыты книжными полками, хранящими крупные тяжеловесные тома. Здесь странно душно, нечем дышать — может, из-за книжной пыли, может, из-за темной силы, овевающей это место. Я нахожу Сатану у высокого окна, стоящим возле вышитой золотом черной шторы; он смотрит вдаль, расслабленно поводит плечами — привычка, известная любому Падшему, когда сложенные, не материализованные крылья зудом отзываются. В руках зажимает простенький амулет связи — судя по обрывочным фразам, доносящимся от него, говорит с сыном.

— Здравствуй, Люцифер, — немного путаюсь я, но стою прямо, пусть и скосив глаза, не впериваясь ему в лицо. Но склониться — ни за что, крылья требуют держать спину идеально ровно.