Музыка для Повелителя (СИ) - Потёмкин Сергей

Экзаменатор представился:

— Каршин Роберт Яковлевич. Полагаю, с правилами ты знаком?

— Знаком, — кивнул Глеб: правила сдачи ЭНПД он знал назубок.

— Прекрасно, — откинувшись на спинку стула, Каршин поправил галстук. — Твои эмоции будут фиксироваться, а всё, что ты скажешь, запомнят спиритусы. Постарайся отвечать спокойно и честно.

На столе лежали стикеры; чтобы отвлечься, Глеб стал смотреть на них.

— Ты готов? — услышал он. — Тогда приступим.

В столешнице возникли строки, читаемые со стороны Каршина. Прокашлявшись, тот прочёл:

— Хорошо ли вы концентрируетесь?

Глеб отметил, что теперь ему говорят «вы». Он пожал плечами:

— Если меня не отвлекают, то да.

— Легко ли вы теряете самоконтроль?

— Обычно я держу себя в руках.

— Зачем мухе лопата?

— Что?.. — Глеб оторопел. Потом понял: на то и был расчёт. Он предположил: — Закапывать других мух? А то они мрут, а хоронить их некому…

— Занятно… — Каршин хмыкнул. — В чём польза этого экзамена для экономики магов?

Подумав секунду, Глеб ответил:

— Многие лучше управляют стихиями в юном возрасте. Сдав ЭНПД, маг-подросток начнёт карьеру, и его дар не пропадёт.

— Допустим, вас зовут в строители — от вас будет польза?

— Нет.

— То есть в строительстве маг бесполезен?

— Не бесполезен: можно создать траншею магией земли. Поднять плиты магией воздуха. Вырыть…

— Достаточно. Есть ли память у глаз?

Глеб сдержал смешок: надо будет поблагодарить Идара.

— Есть: сетчатка глаза хранит всё, что мы видим. Но увиденное человеком извлечёт только дух — пикси, сидхе или тэнгу.

Последовала пауза. Глеб вдруг кожей ощутил, что эти вопросы — лишь прелюдия. Каршин действовал, как фокусник, достающий предметы из шляпы: вот вам ленточки, а кролик будет потом.

Над столом вспыхнул виос:

— Что это, господин Шустов?

— Треугольник, — сказал Глеб.

Это и впрямь был треугольник — почему-то красный.

— Равнобедренный или равносторонний?

Глеб счёл вопрос глупым:

— Равносторонний.

— А это?

— Ромб.

— Сколько амулетов находится в радиусе трёх метров от вас?

Смена темы чуть не сбила Глеба с толку; он хотел сказать «нисколько», но затем глянул под стол.

— Один, — сказал Глеб, созерцая лежащий под столом клык. — При условии, что их нет в ваших карманах.

— Замечательно… — резюмировал Каршин.

Но искренности в его тоне не было — он с тем же успехом мог произнести слово «паршиво».

— Ваш любимый цвет?

— Зелёный.

— Солёное или сладкое?

— Сладкое.

— Хорошо ли вы лжёте?

Снова пауза. Глеб рад был бы сказать, что не лжёт, но в этом случае уже бы солгал; он врал редко, но это всё-таки случалось.

Глеб вздохнул:

— Надеюсь, что да.

— Восемнадцать на семь?..

Глеб произвёл в уме расчёт:

— Сто двадцать шесть.

В глазах Каршина мелькнуло что-то нехорошее. Виос опять сменился.

— Это спиритус или немецкий дог?

— Дог, — Глеб глядел на картинку.

— Почему вы так решили?

— У него на ошейнике подвеска в виде серебряного щита: это амулет против спиритусов класса «демон». Дух не смог бы его носить.

— Так может, этот спиритус не относится к классу «демон»?

— На заднем плане Эрмитаж, — Глеб узнал знаменитый музей, хотя ни разу там не был. — Обычный спиритус не принял бы в неволшебке облик собаки.

И опять во взгляде Каршина Глебу что-то почудилось… Нечто такое, от чего он занервничал.

— Что ж, господин Шустов… — экзаменатор улыбнулся, не сводя с него глаз — и те, в отличие от губ, вовсе не улыбались. — Вы неплохо справляетесь, так что пора перейти к тесту с анализом ситуаций… скажем, вот этой.

Глеб вздрогнул: а вот и кролик…

Над столом висел рисунок: грузовик смял машину. Хетчбэк «Тойота Аурис» Глеб узнал — у мамы был такой… Да и грузовик вышел похожим.

На стенах шевельнулись лица духов. Глеб сжал кулак, словно мог раздавить в нём свою боль.

— Что вы видите? — осведомился Каршин.

Каким-то чудом Глеб умудрился ответить ровно, внешне сохраняя спокойствие:

— Я вижу грузовик и легковую машину.

— Как думаете, кто виновник аварии?

— Грузовик… — Глеб едва себя слышал. — Он выехал на встречную полосу.

— Да, верно… только вот ваша реакция… Виос вам что-то напоминает?

— Ничего особенного, — от голоса Глеба повеяло стужей. — Всего лишь день, когда погибла моя мама.

В нём будто бушевал пожар. Кровь горячими толчками запульсировала в венах. Нервы звенели как хрусталь.

Экзаменатор прикинулся удивлённым:

— Я не знаю, о чём вы, господин Шустов: для меня это просто рисунки.

Но взгляд его говорил об обратном. Лица спиритусов покраснели.

— Ваша аура изменилась, — услышал Глеб. — Если картинка вас смущает, перейдём к другой…

И Каршин перешёл.

Больничная палата — в ней Глеб лежал после аварии. Художник даже врача изобразил: тот врач сказал Глебу, что ходить он уже не сможет.

— Сколько в этой палате двугранных углов?

Глеб смотрел на врача и даже не уловил смысл вопроса.

— Что?..

— Вопросы не повторяются, — Каршин тут же задал следующий: — Сколько в ней лежит пациентов?

— Я не… — Глеб с трудом сообразил, чего от него хотят. — Не знаю… То есть, судя по койкам…

Но виос исчез.

— Поздно, я засчитал ответ «не знаю». Разделите девяносто шесть на четыре.

— Двадцать… четыре, — Глеб ощутил себя объектом издевательств. Его пальцы впились в ладонь, лица духов стали свекольными.

Экзаменатор покосился на них:

— Господин Шустов, вы злитесь по пустякам. Боюсь, я вынужден прервать экзамен: соображаете вы быстро, но слишком эмоциональны, — а ведь мы к основным тестам ещё даже не подошли. Не думаю, что в продолжении есть смысл: советую вам явиться в другой раз.

Глебу захотелось разбить зеркало, но вместо этого он сказал:

— А я советую вам не быть сволочью.

Развернув кресло, он выехал из комнаты. Каршин опомнился и что-то прокричал… Однако в мозгу Глеба его слова не задержались.

— Похоже, не вышло… — заключил Баюн.

— Это всё Азарин!.. — Глеб миновал вестибюль и кулаком распахнул дверь. — Готов спорить, он даже сделал так, чтобы мою заявку приняли! Он хотел, чтобы я попал на собеседование… Хотел показать, что помешает мне во всём, что бы я ни затеял!

— Погоди… — Баюн стал вороном и взлетел на два метра. — Объясни толком, что случилось!

Но объясниться Глеб не успел.

Напротив стояли двое. Мужчину слева он не знал: полный, круглолицый, в сером костюме и при галстуке. А вот второй заставил Глеба стиснуть зубы.

— Давно не виделись, — сказал Азарин. — Похоже, с твоим экзаменом проблемы.

Хлопнув дверцей, Идар вышел из фургона:

— Что вам нужно от Глеба?

— Уверен, он знает, — Азарин сверлил Глеба взглядом. — Не надоело упираться? Или тебе живётся интересней, чем три месяца назад?

Глеб поехал к Идару. Главное — спокойствие… Если дать себя спровоцировать, то будет лишь хуже.

— Вижу, к беседам ты не склонен, — донеслось ему вслед.

— Одна у меня уже была, — Глеб всё-таки обернулся. — Картинки вышли что надо — вы случаем не сами рисовали?

Азарин не смутился:

— У нас художники есть. Надеюсь, ты не ждёшь извинений?

— Не жду, — Глеб поехал дальше. — Ваши извинения ничего не стоят.

— Ты ведь понял, что я могу влиять на твою жизнь: что бы ты ни делал, я вмешаюсь. Признай уже, что ведёшь себя как эгоистичный ребёнок.

— Это я эгоистичный?! — Глеб обернулся, и над Азариным просвистел ветер.

— Что дальше? — тот пригладил волосы. — Огонь призовёшь?

— Если напроситесь!

— Ты получил силу, какой мало кто обладает, и думал, что я тебя отпущу?

Идар встал между ними:

— А с чего вы взяли, что вправе распоряжаться чужими жизнями? — он взглянул на Глеба: — Поехали, нечего его слушать.

Азарин с внезапной яростью бросил: