Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости
вышло из леса и ветерок донёс до меня... хм... неповторимое амбре... я смотрела на него лишь
издали и не слишком пристально. И без того мерзко. Ограничилась вдыханием аромата.
Будь моя воля, я бы вообще не дышала, но это попросту не представлялось возможным. Видимо,
Вонючка чем-то сильно насолил судьбе и матушке-природе. Невозможного смрада, исходящего от
урода, им показалось недостаточно.
Мало того, что это существо хромало сразу на обе ноги. Мало того, что спину ‘украшал’ огромный и
какой-то кривой горб. Мало того, что на голове вместо волос сплошной колтун из мусора, кучи живых
(живых!) насекомых и ещё чего-то тёмного. Так ведь и это ещё не всё! Кожа горбуна была серо-
зелёно-бурой и напоминала оттенком брюхо тухлой рыбы двухнедельной ‘свежести’. Нос и уши
казались сплошной гниющей раной. А в довершение ко всему лицо и кисти рук покрывали жуткие
язвы.
Кажется... О, Господи! Там что-то шевелиться! Прямо в ранах...
Как меня не вырвало, сама не знаю. Да, зомби из ‘ночи живых мертвецов’ – симпатяги, по
сравнению с этим...
Ходячий ужастик всё приближался, а меня переклинило от омерзения... Чтоб оно до меня
дотронулось?! НЕТ!
Я попятилась назад, но практически сразу ж упёрлась задом в стену. Мама! Уже ничего не
соображая от дикого ужаса, я рванула вперёд и, попросту перепрыгнув смердящий кошмар,
ломанулась вперёд. Там были конюхи и ворота. Чёрт с ними! Плевать!
Ворота я даже не заметила. Мужики разлетелись в стороны как кегли. Оглобли размело как
соломинки. Распорядителя снесло к едрене фене. От дикого безумного ржания, в которое
превращался мой истерический визг, заложило уши даже у меня.
Глава 3
Не знаю, куда и зачем я бежала. Главное – подальше от омерзительной вонючей твари! Волки,
мясники, терминаторы на ходулях! Всё что угодно только не это гниющее нечто! А!
Неслась, я видимо на оч-чень приличной скорости, поскольку с половины разлетевшихся мужиков
сдуло большую часть пыли, а у хозяина этой чёртовой ярмарки волосы встали дыбом. Прямо по курсу
как-то немыслимо быстро оказался постоялый двор. Свернула налево, в город, но меня занесло, и я
влетела внутрь, снеся к чертям высокие некрашеные двери.
Брызнули осколки и щепки. Пара столов и лавок превратилась в хлам, годящийся разве что на
растопку. Вскочив с груды обломков, не задумываясь, я инстинктивно рванула вверх по лестнице.
Почему-то показалось, что там можно будет спрятаться.
Копыта соскальзывали с узких ступеней, кроша светлое дерево. Перила упали вниз. Лестница,
обзаведясь десятком дыр, скрипела и тряслась. Кажется, кто-то кричал...
На второй этаж я забралась. Только времени у меня на это ушло слишком много. Сзади нарастал
гул возмущённых мужских голосов.
Вышибив грудью дверь, я ворвалась в какую-то комнату. Первым порывом, было спрятаться в
шкаф, стоявший у стены. К моему изумлению и горю, шкаф не выдержал и превратился в груду
разнокалиберных досок.
Я заметалась по комнате, не понимая где я, кто я и что делать. Кровать проломилась, стоило мне
попытаться укрыться от кошмара одеялом. Из-под жалких обломков выкатилась металлическая
лепёшка. Тяжело дыша, я замерла, разглядывая железяку. На покрытой трещинами поверхности
угадывались остатки растительного орнамента. Что это?
Вдруг до меня донеслась ВОНЬ. Оглушительно завизжав, я сиганула в окно. Уже в полёте,
сообразила, что лошади, вообще-то не летают и... Приземлилась на соломенную крышу какой-то
хозяйственной постройки. Впрочем, на этом полёт не закончился. Не прекращая визжать, я
провалилась вниз.
Видно, Бог действительно дураков любит, потому что я не только ноги не переломала – даже не
поцарапалась! Внутри было темно, но не догадаться куда меня занесло, могла только полная
кретинка.
Заполошно кудахтая, метались бедные куры. Они беспорядочно били крыльями, постоянно попадая
по лицу, то есть по морде. Отчаянно кукарекая, по спине скакал петух.
Помню точно, что петухи клюются больно, только вот почему-то ничего не чувствую. На какое-то
мгновение истерический ужас отступил, впуская одинокую, но вполне здравую мысль. А почему,
собственно я ни разу даже не поцарапалась?
Впрочем, сейчас было не до того и я, осторожно ступая пошла к воротам. Сквозь узкую щелку между
створками виднелся серый вечерний свет. В голове что-то щёлкнуло. Я остановилась. Развернулась и
поцокала в противоположном направлении.
Что я провалилась в курятник, наверняка видели многие и сейчас у выхода должна быть засада.
Запал у меня почти пропал и вряд ли теперь я так легко раскидаю два десятка мужиков... А вот
дощатую стену – запросто. Кажется, я не видела из загона бревенчатых зданий вокруг постоялого
двора. Вот он-то как раз был из брёвен, но мне-то что?
Примерившись, повернулась задом к стене и со всей силы долбанула по ней сразу двумя копытами.
Через секунду, я была уже на свободе. Почти... Ноздри наполнились смрадом, а шею захлестнула
верёвочная петля.
Напротив, самодовольно ухмыляясь, стояло ОНО...
В следующую секунду верёвка так сдавила горло, что стало нечем дышать. Совсем. Я забилась, но
стены курятника не давали развернуться, вперёд мешал пройти вонючка, на которого даже сейчас я
не могла смотреть без дрожи, а назад... Назад не пускала верёвка. А уродец как-то умудрялся стоять
на месте, не смотря на все мои усилия.
В глазах потемнело... Ноги подкосились, и земля рванулась вверх, ударив по коленям. Как сквозь
толстый слой ваты я услышала противный сиплый возглас.
– Она моя! Принесите сюда остальные вещи, и я отдам вам камень.
Невнятный рокот остальных голосов слился в какое-то тошнотворно зыбкое марево. Лучше бы я
задохнулась...
Но мой личный персональный кошмар, видимо, знал, что делает. Когда я уже почти теряла сознание
от недостатка кислорода, верёвка вдруг ослабила давление. Воздух рванулся в лёгкие, обжигая горло.
Я судорожно глотала его, такой льдистый, острый, сладкий... какой там смрад!! Дышать – счастье,
остальное – мелочи. Запах попросту растворился. Остался только он, возду...
Петля снова сдавила горло, и я протестующе захрипела. Я же сейчас задохнусь! Неужели всё так и
закончится? Глупо... Как глупо! Умереть вот так, когда никто даже не поймёт, что я человек, а не
скотина бессловесная...
И вновь уродец прекратил душить меня, позволив хлебнуть живительного кислорода, а потом опять
хрип и туман, застилающий глаза....
Эта бесчеловечная игра в ‘умри, но не совсем’ настолько вымотала меня, что я попросту не
заметила, как и когда принесли и надели мне на спину седло, а на голову сбрую. Не видела и как
притащили прочий скарб, и как расплачивался мой мучитель с конюшими. Просто в какой-то момент,
когда петля снова ослабила давление, почувствовала левую тяжесть на спине, а голову оттянуло
назад и вверх.
Тело среагировало раньше, чем я сама сообразила в чём дело, с трудом принимая вертикальное
положение. Или для лошади оно тоже горизонтальное? Впрочем, сейчас не до рассуждений. Глаза
всё ещё застилало туманное марево, а в ушах шумело. Почувствовав толчок в бок, повинуясь
инстинктам, я куда-то пошла, автоматически переставляя ноги.
Только минуты через три, когда я почти отдышалась, сообразила, что ИДУ. И примерно тогда же
ноздри начал заполнять тот отвратный запах... До меня дошло, что гниющее нечто СИДИТ НА МНЕ!!!
От ужаса и отвращения заколодило просто, и я встала, как вкопанная.
К этому моменту мы уже были в лесу. При желании, можно представить себе, что это Земля. Те же
знакомые с детства берёзы и густой подлесок. Вон там мухомор. Большой очень, оттого и видно. А
вообще, почти стемнело и вечерний сумрак города здесь кажется почти ночной тьмой.
Постепенно начинаю приходить в себя и понимаю, что мне в рот какая-то сволочь умудрилась
запихнуть непонятную металлическую дрянь, которая жутко мешается и царапает язык и губы. И, как
назло, выплюнуть её никак не получается!
А самое жуткое... Я судорожно сглотнула. Самое жуткое, что мерзкая гниющая тварь, по первости
опознанная мной как человек мужского пола, сейчас восседает на моей спине. Содранное горло
напомнило о том, что эта мразь не только жива, но и достаточно сильна и сообразительна. Ещё и
расторопна до кучи.
Припомнив подробности внешнего вида своего мучителя, я содрогнулась. Не знаю, может ли
стошнить лошадь, но, похоже, в ближайшее время выясню достоверно. Ужас и отвращение были
настолько сильны, что, несмотря на всё более ощутимые удары пятками по бокам, я просто не могла
