Джоэл Розенберг - Достойный наследник

Сзади раздался жуткий вопль, а работорговец впереди выбросил вперед руку – блокировать идущий сверху вниз удар Карлова ножа.

Карл превратил выпад в захват, какой-то миг боролся с врагом, потом изловчился и всадил нож тому между ребер. Карл повернул нож, руку его до самого плеча обдало сладковато пахнущей кровью – и он отшвырнул тело в сторону. Минус один…

Карл повернулся на пятках, готовый встретить второго врага…

Нет, минус два: второй работорговец визжал от боли, держась за обожженное лицо. Своим пинком Карл отправил его прямиком в костер.

Упав на колени, работорговец слепо искал что-то на земле; крики его переполошили уже всю округу и уведомили всех, где сейчас Карл Куллинан.

Первым желанием Карла было схватить нож и удрать, но он решил, что может потратить лишнюю секунду, чтобы оставить работорговцам еще один памятный подарок.

Для начала он ногой отшвырнул от шарящих рук работорговца ружья. Даже слепец, найди он оружие, может ненароком из него выстрелить.

Но что вообще ищет этот человек?

Разумеется. В сумке у огня наверняка спрятана бутыль с бальзамом.

Карл схватил сумку и зашвырнул ее в лес – подальше.

– Нет!

Новый пинок отправил работорговца назад в огонь, и пронзительные крики сделались еще громче, они просто-таки рвали ночь.

Не обращая на них внимания, Карл вырвал нож из тела работорговца, сунул его в ножны и, торопливо пристегнув на место, бросился к воде. Едва вода дошла ему до колен – он нырнул.

Вода оборвала звуки, словно выключили звонок, но вопли горящего человека все равно преследовали его все долгое плавание до укрытия.

Когда Карл Куллинан, мокрый и усталый, выбрался на плоские камни Пещеры меча, он все еще ощущал мерзостный запах горящих волос и плоти и слышал жуткие вопли умирающего врага.

Он быстро сорвал с себя одежду, отжал ее и разложил на камнях, потом обтерся мелскими купальными простынями.

Запах не покидал его. Было время, когда юный Карл Куллинан от такого вот запаха в носу падал на дорогу, в пыль, содрогаясь от рвоты, и не мог остановиться, пока ему не начинало казаться, что он сейчас лишится легких.

Но это было давно. Карл Куллинан расстелил на камне сухие полотенца, вытянулся на них и, устроив голову на согнутой руке, закрыл глаза.

Еще через мгновение он спал.

Следующей ночью он убил только одного; через ночь – троих.

Карл Куллинан отлично спал по ночам – как горный лев, нажравшийся свежего мяса.

Глава 27: ОХОТНИКИ

Мертвые не мертвы. Они наблюдают и помогают.

Пещера меча была пуста – если не считать голого дрожащего Карла Куллинана и сияющего меча.

Меч…

Зажатый в сотканных из света пальцах, меч Арта Мирддина висел в воздухе над грубо вырубленным в камне алтарем.

Не слышно было ни звука – только Карлово собственное дыхание, влажное шлепанье его шагов и быстрое, ровное биение его сердца.

Карл Куллинан никогда не чувствовал себя таким одиноким.

Меч выглядел так же, как годы назад, а возможно – и все прошлые столетия: широкий двуручник с обмотанной веревкой рукоятью и толстыми медными накладками, он сиял в призрачном свете, незапятнанный ничем, кроме паутинных линий, что бежали по нему, складывались в слова – и исчезали.

Возьми меня. Отдай Джейсону.

– Фиг тебе, – сказал Карл.

Он съежился, кутаясь в мелское одеяло; грубая шерсть покусывала влажное голое тело: на Карле не было ничего, кроме амулета. Его трясло от холода: до укрытой в недрах прибрежного островка пещеры можно было добраться, только проплыв под водой.

По клинку снова бежали буквы.

Возьми меня, говорили они. Я жду твоего сына.

– Даже и не проси, – сказал он.

В этом и был смысл всего, что случилось – по крайней мере для Арта Мирддина: в мече, защищающем своего хозяина от самых сильных магических заклинаний; в мече, сотворенном убивать магов.

Способ Арта Мирддина свести счеты со своим древним врагом – главой Гильдии магов Люцием.

Но моего сына ты к этому не припутаешь.

Джейсон отыщет свой собственный путь; пешкой в игре Дейтона ему не бывать.

Карл заставил себя усмехнуться; смех показался неискренним даже ему самому. Затевать игру ради меча? Ха! Не меч привел его в Мелавэй; не за мечом полез он в тайные островные пещеры. Но он должен был увидеть его снова: надо же убедиться, что меч все еще тут.

Нет, то, за чем пришел сюда Карл Куллинан, находилось в другой пещере и давало способ обрести превосходство над работорговцами.

Армин захватил поселок Эриксенов, загнал его жителей в холмы. Его можно понять: именно в Мелавэе Карл когда-то нанес ему поражение. Армин хочет отомстить за себя на той же самой земле – причем и поселянам, и Карлу Куллинану одновременно.

Но близ этого поселка было еще кое-что.

Ты сильно просчитался, ублюдок, думал Карл, выходя в соседнюю пещеру. Ты выбрал не то место, чтоб дожидаться меня.

Стены и потолок соседней пещеры усеивали мерцающие кристаллы; плененный свет звезд играл на покрытой пятнами дальней стене. Карл знал: будь у него дар к магии, туманные разводы сложились бы для него в резко начертанные руны, в слова заклятий, способных впечататься в память владеющего магией, собираться и храниться там – и быть использованными в нужный момент.

Но этого дара у него не было; стена была для него лишь грязной стеной. Хорошо бы, конечно, здесь была Энди, но… Но ее здесь нет.

Ее здесь нет. И не похоже, что он увидит ее снова. Что отдал бы он, чтобы еще хоть раз обнять ее? Чего он не отдал бы?

Спокойней, Карл. Дело не ждет. Усилием воли он заставил мысли вернуться к насущным проблемам и решил, что, хоть и не чувствует голода, должен поесть. Последний раз он ел очень давно. Убийства отбивали аппетит напрочь.

Во всяком случае, он привык, что это именно так. Привык, что и до, и после убийства его подташнивает. Однако последнее время – буквально несколько дней – он возвращался с ночных набегов зверски голодным.

Сейчас он не был голоден, но тело-машину нужно держать в порядке, даже если это и ненадолго. Карл Куллинан покинул Пещеру меча и по грубо вырубленному проходу вышел в соседний зал, где оставил свои вещи.

Туника, набедренная повязка и леггинсы были разложены на холодных камнях: хоть как-то, да высохнут. Он на миг задержался пощупать свою одежку. Свою?… Что ж, можно сказать и так – рабовладельцам, с которых он ее прошлой ночью снял, она уже не понадобится. Она была все еще влажной – как и добрая половина больших полотенец, которые мелцы держали здесь для своих клановых колдунов.