Мерседес Лэки - Сломанная стрела

Элспет нервничала, и Дирк подозревал, что они со Скифом — самая подходящая компания для юной наследницы: шалости отпрыска Симри и непринужденная болтовня бывшего вора поднимали ей настроение, а Дирк с огромной охотой говорил на тему, которая всецело занимала мысли Элспет и наполняла ее чувством вины — о Тэлии.

Селенэй передала Элспет записку Тэлии, когда наследница, тщетно поискав повсюду Личного Герольда Королевы, в конце концов осведомилась у матери, что та с ней сотворила. Элспет с искренним раскаянием вспомнила свое обещание, данное много лет назад, почти сразу после того, когда Тэлия повернулась к ней спиной и уехала. «Я никогда не разозлюсь на тебя, — поклялась она когда-то, — что бы ты мне ни сказала, если только, спокойно все обдумав, не решу, что ты сказала не правду».

А многое из того, что Тэлия сказала ей в ту ночь, было пусть горькой, но правдой. Элспет действительно думала только о собственных желаниях и удовольствиях. Она ни разу не взглянула на свой «роман» более широко.

Предательство несостоявшегося любовника причинило ей боль — но гораздо меньшую, чем мысль о том, что, нарушив обещание, она оттолкнула от себя подругу, которая по-настоящему любила ее. Тэлия наговорила ей гадостей, но отнюдь не незаслуженно… а Элспет сказала немало резкостей и гадостей в ответ.

Если уж посмотреть правде в глаза, то Элспет — хотя воспоминание об этом вызывало у нее еще больший стыд — первой начала обзываться. Сейчас, прочтя записку, она отчаянно хотела извиниться и объяснить свое поведение, вернуть близость, что существовала между ними до отъезда Тэлии в поле. Раскаяние девочки было неподдельным, и ей постоянно хотелось с кем-то поговорить о случившемся между ней и Личным Герольдом Королевы.

В лице Дирка она нашла благодарного слушателя, который, похоже, никогда не уставал от ее бесконечных рассуждений.

Постепенно чувство вины немного притупилось благодаря тому, что Элспет смогла как следует выговориться, и стало не таким нестерпимым.

Но все равно не оставляло ее до конца.

— Мечтаешь, юная барышня?

Вкрадчивый, хорошо поставленный голос вырвал Элспет из глубокого раздумья.

— Я не мечтаю, — поправила она лорда Орталлена с легким холодцом в голосе, — Я думаю.

Он вопросительно поднял бровь, но Элспет не собиралась его просвещать относительно предмета своих размышлений.

Орталлен толкнул лошадь, направив ее чуть ближе к наследнице престола; Гвена откликнулась на невысказанный прилив отвращения своей всадницы и отодвинулась.

— Должен признать, меня и самого одолевают мысли, — сказал Орталлен, словно желая удержать Элспет. — Мысли… и тревога…

— Что б он провалился! — подумала Элспет. — Он такой вкрадчивый… ему так хочется поверить! Если бы Альберих не сказал мне тогда…

— Я бы доверила Альбериху свою жизнь, — внезапно прозвучал мысленный голос Гвены, — А этой гадюке не доверила бы и обрезков копыт!

— Тихо, милая, — так же безмолвно ответила Элспет, позабавленная пылом своего Спутника; у нее даже поднялось настроение. — Больше он меня не поймает.

— Тревога о чем, господин мой? — простодушно спросила она.

— О племяннике, — ответил Орталлен, совершенно ошарашив ее выражением лица и ноткой подлинного волнения в голосе. — Жаль, что Селенэй не посоветовалась со мной прежде, чем посылать его с таким заданием. Он очень молод.

— Он весьма опытен.

— Но не в области дипломатии. И не в одиночку.

— Светлые Гавани, милая, я почти готова поверить, что он действительно беспокоится!

— А он и правда беспокоится, — отозвалась Гвена, удивленная не менее своей Избранницы, — И отчего-то… отчего-то меня это пугает. Что он знает такого, чего не знаем мы?

— Задание легкое, простой визит к союзнику, — сказала Элспет вслух. — Что может случиться?

— Конечно же, ничего. Просто глупые стариковские бредни. — Орталлен рассмеялся, но его смех прозвучал принужденно. — Нет, все пустяки. На самом деле я подъехал, чтобы посмотреть, не тоскуешь ли ты по кому-нибудь из молодых людей, которых оставила при дворе.

— По ним-то? — пропела Элспет с очень наигранной веселостью. — Да простит меня Владычица, я ума не приложу, что я когда-то в них нашла. В жизни не видела такого выводка пустоголовых щенков! Боюсь, они мне надоели, так что я только рада была от них избавиться… и, думаю, мне лучше вернуться в арьергард: сейчас моя очередь позаботиться, чтобы бедняга Дирк не выпал из седла. Всего доброго, господин мой!

— О, ты славно накрутила ему хвост, сестренка. — похвалила Гвена, разворачиваясь и галопом направляясь в конец колонны. — Молодчина!

— Дирк! — окликнула Элспет на скаку.

— Что, бесенок? — Дирк задремал в седле: солнце ласково пригревало, Ахроди шла ровно, а тихий перезвон подуздных бубенцов и цокот копыт по дороге действовали на него усыпляюще.

— Как ты думаешь, нас Тэлия встретит на Границе? — задумчиво спросила Элспет; ее лицо выражало нескрываемую надежду. Дирку страшно не хотелось разочаровывать девочку, но ничего не поделаешь.

Он вздохнул.

— Боюсь, вряд ли. Она ведь Личный Герольд Королевы, а значит, главный представитель твоей матери, так что, скорее всего, она останется у Алессандара.

— А. — Элспет приуныла, но ей явно хотелось продолжить разговор. — Ты хорошо себя чувствуешь? Ты сильно кашляешь.

Она искоса, немного озабоченно посмотрела на Дирка.

— Только не говори, что тоже собираешься нянчиться со мной, — с легким раздражением ответил Дирк. — Хватит и того, что вон те двое строят из себя наседок. — Он кивнул в ту сторону, где как раз за пределами слышимости ехали Скиф с Тереком.

В ярком свете полуденного солнца, столь радующем после долгих недель холодных дождей, на белоснежную форму Герольдов было трудно смотреть, не щурясь. Терен, тот буквально сверкал.

«И как ему, разрази меня гром, удается, — поймал себя Дирк на мысли, — выглядеть так безупречно, несмотря на пылищу, которую мел поднимаем?»

Элспет хихикнула.

— Извини. Действительно, немного слишком, да? Теперь ты знаешь, каково мне! В Коллегии-то все было нормально, но здесь я даже в кустики не могу отлучиться… ну, сам знаешь зачем… без того, чтобы двое Герольдов тут же ринулись меня охранять!

— Вини только свою мать, бесенок. Ты у нее единственное детище. Ей надо было нарожать целый выводок, тогда у тебя не было бы таких забот.

Элспет хихикнула еще громче.

— Вот бы кто-нибудь из придворных слышал, как ты говоришь о ней, словно о породистой суке!

— Меня бы, наверно, вызвали на поединок за оскорбление величества. Зато сама она вполне могла бы со мной согласиться. А какие у тебя сейчас учебные занятия, пока ты не сидишь за партой?