Кристофер Сташеф - Шаман

Маркоблин жег взглядом его спину, но кузнец не передумал. И действительно, Маркоблин с ним ничего поделать не мог. Что ж, оставалось одно — обойтись тысячей уродцев. И Маркоблин отправился вниз по склону горы, чтобы начать командовать своим новым войском.

— А Творец разгневался? — спросил Огерн.

— Если и разгневался, то виду не подал, — ответил Нориль. — Похоже, ни до Маркоблина, ни до уродов этих Творцу никакого дела не было. А Маркоблин злился и распалялся все сильнее, настроение его становилось все мрачнее и мрачнее. Он ни с кем не разговаривал, только гонял и гонял по горам своих уродцев, приглядывая за тем, как они размножаются, и готовил их к битве, которая другим улинам могла привидеться только в страшном сне.

Но один из улинов не смолчал. Ломаллина ужаснуло такое богохульство.

— Ты поступил дурно, — сказал Ломаллин Маркоблину. — И боюсь, способен на худшее. Неужто ты способен отрицать самого Творца?

— А это не твое дело, мудрец, — прошипел Маркоблин.

Он называл Ломаллина мудрецом, ибо тот больше других улинов был искушен в магии. Другим, почти столь же искушенным, был Улаган, помимо этого слывший отличным воином и уступавший в боевых искусствах только Маркоблину.

— Нет, это мое дело, это дело всех улинов! Если Творец решит наказать тебя, он может наказать заодно и всех нас!

— Он не настолько несправедлив, тебе ли этого не знать? Если он затаил на меня обиду, отомстит он только мне одному.

Это было правильно, но Ломаллин все же не успокоился. К несчастью, он поведал о своей тревоге Нарлико, а тот был болтлив. Он разболтал о случившемся всем остальным улинам и те решили, что Маркоблин всех и предал и навлек на их головы беду. Многие растревожились не на шутку и избрали Нарлико своим вождем, чтобы он повел их против Маркоблина и они бы все вместе остановили его.

Но другая половина улинов ненавидела людей, она радовались тому, что Маркоблин их высмеял, а вместе с людьми — и Творца в придачу. Они задирали Нарлико и его сторонников, называли их защитниками людей и требовали, чтобы они оставили Маркоблина в покое и дали ему делать то, что он хочет. Нарлико в ответ привел всех улинов, которые встали на его сторону, к Маркоблину, дабы потребовать, чтобы он уничтожил всех недочеловеков. Но когда они встретились, оказалось, что Маркоблин — во главе человеконенавистников, а колдун Улаган — его правая рука.

И грянула битва.

Глава 18

Такая война, наверное, могла длиться целые столетия! — воскликнул Огерн. — Ведь дрались боги!

— Она длилась вовсе не так долго, — покачал головой Нориль. — Ибо улины бессмертны только лишь в том смысле, что не могут умереть от болезни и старости. Их можно убить — и в особенности на это способны сами улины. Первым погиб Нарлико.

Огерн улыбнулся:

— Что ж, это справедливо. Нечего ему было высовываться.

— Да кто ты такой, чтобы судить богов? — возмутился Нориль, и глаза его вспыхнули.

Огерн смутился, однако все же ответил:

— Я думаю, что Улаган был плохой, злой, о мудрец. Неужели Нарлико был намного лучше его?

— Он хотя бы встал на правую сторону, — проворчал Нориль.

«Значит, на нашу», — подумал Огерн. Но тут он вспомнил о гибели своего племени, о покалеченных рыбаках и промолчал.

— А кто же занял его место?

— Улин по имени Даглорин, который обладал качествами отсутствующими у Нарлико. Он свято верил в то, что нужно хранить верность Творцу и благосклонно относиться в юным расам.

Огерн нахмурился.

— Ну а как же Ломаллин? Ведь именно он решился на битву?

— Он так и оставался правой рукой Нарлико, а затем стал помогать Даглорину, но утверждал, что он не воин, хотя и был великим мудрецом и магом. Многие улины погибли и с одной стороны, и с другой, но защитников человечества погибло больше, чем человеконенавистников, и тогда Даглорин в отчаянии воззвал к Ломаллину…

— Выстрой для нас крепость, Ломаллин, — взмолился Даглорин. — Если у нас не будет укрепления, нам конец. Как это ни смешно, мы воюем за то, чтобы вызволить творения Аграпакса, а Маркоблин шлет и шлет их против нас!

— Он сказал им, будто бы мы хотим лишить их жизни, — с горечью пояснил Ломаллин. — Хотим их уничтожить. Я же такого никогда не говорил — я сказал только, что он был не прав, когда упросил кузнеца изготовить этих несчастных, и что теперь ему следовало бы предоставить их самим себе, дабы они выбрали себе такую судьбу, какую захотели. А разве не странно, что Аграпакс теперь держится в стороне?

— По крайней мере он перестал делать новое оружие, — вздохнул Даглорин. — Но если мы потеряем еще воинов, нам придется, обороняясь, швыряться камнями!

— Швыряться камнями… — Ломаллин пробормотал эти слова и устремил взгляд в пространство.

А потом он отправился на юго-восток и собрал там много громадных камней. Он поставил эти камни по кругу — высокие камни, вдвое выше любого из улинов, — а сверху положил на них каменные перекрытия. А потом он передал каждому свое могущество и тем самым воздвиг в промежутках между камнями невидимую стену, еще более непроницаемую, чем сами камни. Даглорину эта крепость очень понравилась, и все защитники людей собрались там, хотя бы для того, чтобы чувствовать себя в безопасности. Но в первую ночь вокруг каменного кольца собралась шайка гоблинов. Страшилища бесновались — они выли, стенали и кидались на невидимую стену. Покуда другие улины гадали, с чего бы это такие маленькие создания так разозлились на них, Маркоблин и его войско напали на них, решив застать врагов врасплох — они думали, что небо над каменным кольцом не защищено. Но Ломаллин и там свил невидимую защитную сеть, и человеконенавистники никак не могли сквозь нее пробиться. Они яростно визжали и вопили, но поделать ничего не могли.

— Даже здесь они нападают на нас без предупреждения! — вскричал Даглорин. Они уже успели соблазнить одну из юных рас и восстановить их против нас! Они готовы убить нас спящими. Нет, этому предательству конец должен быть положен здесь и сейчас! Вперед, на врага! — И он вывел защитников людей на бой, чтобы пролить кровь своих сородичей, улинов.

— Бой, мой друг, вышел кратким и жестоким. Маркоблин пытался прорубиться через толпу дерущихся к Даглорину и убить его — ведь именно Даглорина он почитал своим злейшим врагом. А Даглорин хотел убить телохранителя Маркоблина, чтобы затем прикончить самого короля, — что, как думал Даглорин, могло решить исход сражения. Улины начали уставать, удары их становились все грубее. Многие напрочь забыли о том, что владеют магией, и поэтому все свелось в физической силе. И чем сильнее утомлялись улины, тем меньше сноровки проявляли в драке. Но наконец гоблины взобрались на верхушки высоких камней и продолжили свои попытки отвлечь защитников людей, и в каком-то смысле это им удалось. Ломаллин за несколько мгновений перестал защищать Даглорина и силой своей магии разогрел камни, и тогда гоблины посыпались с них на землю, потому что сильно обожгли пятки. С того дня все гоблины возненавидели Ломаллина и поклялись мстить ему. Помнят об этом и нынешние гоблины, позабыв о том, что ожоги на пятках их далеких предков зажили и они остались в живых. Зато погибло много улинов, потому что, покуда Ломаллин разгонял гоблинов, Маркоблин пробился-таки к Даглорину, и они сошлись в последней схватке — меч и щит Даглорина против боевого топора и щита Маркоблина.