Игорь Вагант - Монастырь

– Я с тобой.

Кивнув на прощание товарищам по несчастью, Эдвин побежал по тропке. Тесак он забрал себе и еще прихватил по дороге заплечный мешок убитого горца. Гесим ринулся вслед за ним, крепко сжимая в руке нож.

Спустя всего полчаса они сидели, притаившись, на вершине небольшой скалы и наблюдали за тем, что происходит внизу.

– Что там такое? – недоуменно прошептал Гесим. – Кто с кем?

– Тихо…

Эдвин осторожно высунул голову. Внизу, у подножия скалы, двое держали под руки третьего, раненого, а им преграждал дорогу солдат в полном вооружении, направив вперед острие огромного клеймора.

– Что это значит, Гвалтер? – спросил один из тех троих, молодой черноволосый мужчина с мечом в руке.

Солдат с клеймором – судя по всему, вопрос был обращен именно к нему – словно играючи качнул длинным лезвием.

– То, что вы проиграли, сир Элла. Вас убили горцы. И в доказательство этого я должен доставить сиру Ронану ваш перстень.

Тот, кого назвали Эллой, стоял, не отводя взгляда от клинка, направленного ему в грудь. В руке он держал меч куда короче того, что был у его противника. И на другом плече черноволосого мешком висел раненый. Не получится, напряженно подумал Эдвин, пытаясь оценить его шансы. Ни в сторону отпрыгнуть, ни раненого скинуть – быстро не выйдет.

Солдат сделал стремительный выпад. Черноволосый дернулся, уворачиваясь и сбрасывая с себя ношу, но зацепился ногой за корень и упал на спину. Солдат взмахнул своим клинком.

В то же самое мгновение – Эдвин вздрогнул от неожиданности – из-за ближнего дерева, визжа то ли от страха, то ли от ярости, на солдата кинулась женщина с кинжалом в руке. Кинжал ее сломался, напоровшись на кольчугу, а саму ее Гвалтер, как мелкую собачонку, ударом кулака сшиб на землю. Женщина упала без сознания, широко раскинув руки.

Сердце подпрыгнуло в груди у Эдвина. Теа! Ни секунды не раздумывая, он спрыгнул вниз. Удар тесака пришелся прямо по кисти Гвалтера. Солдат взвыл от боли и упал под тяжестью Эдвинова тела. Краем глаза Эдвин заметил, как тот черноволосый, Элла, вскочил на ноги и, подобно хищной кошке бросившись вперед, с силой вонзил клинок в горло Гвалтера. Кровь брызнула фонтаном.

– Кто ты? – прерывистым голосом спросил Элла, наставив на Эдвина меч. Глаза у Эллы были чернее волос.

Алая капля с острия, медленно вытянувшись, упала Эдвину на грудь. Боясь пошевелиться, он указал взглядом на лежащую без сознания Теа.

– Я ее знаю. Она из «Северной Звезды».

Элла смотрел на него долго, целую вечность. Затем вложил клинок в ножны.

– Хорошо.

Элла опустился на одно колено рядом с бездыханным телом Оуэна. Помолчал немного и прикрыл ему глаза. Затем поднялся, кивком указав на лежащую Теа.

– Бери ее и за нами. Глойн, показывай, куда.

Глава 15

Хэвейд за работой

Хэвейд, Великий магистр Ордена Вопрошающих, стоял у окна и, постукивая пальцами по подоконнику, смотрел вниз через узенькую щелку. Витражные стекла пропускали достаточно света, но вот углядеть, что творилось во дворе, не открыв створки, не получалось.

Там было столпотворение. Человек тридцать копошились и бегали туда-сюда, седлали лошадей, грузили на телеги какие-то тюки, всем своим видом выказывая неуемное старание. Их хозяин уже сидел в седле, мрачно поглядывая на людскую толчею.

Хильдеберт из Анга уезжал восвояси. Его хмурый взгляд как нельзя более подходил к клочковатым бровям, хищному носу и безгубому рту: когда герцог что-то говорил, рот открывался подобно черной дыре.

Неприятный тип, подумал Хэвейд. Неприятный и скользкий, хотя хитрость этого нувориша была прозрачной до наивности. Ну что ж, для недовольства у герцога имелись основания. Монах мысленно усмехнулся: с другой стороны, на что этот богомол рассчитывал? Неужто на то, что молодой король возликует, заслышав предложение о женитьбе, и растечется сладкой патокой перед ногами богатого выскочки?

Наверное, он так и думал: ты – мне, я – тебе. На другое торгашеские мозги Хильдеберта вряд ли способны. Герцог королю – дочку с большим, даже неприлично большим приданым, а король герцогу – одну из двух своих сестер. Все бы ничего, но у этих самых сестер есть толика Первородной крови, а в жилах герцогской дочери – ничего, кроме золотых монет.

Неравноценно, подумал Хэвейд, ох как неравноценно. Обе Сигебертовы сестрички, Айлин и Беатрис, молоды и здоровы, любая из них способна нарожать Хильдеберту по десятку отпрысков, и каждый будет претендентом на престол, правда, сотым в очереди, но все же. И кроме этого, самое важное – безродный герцог из Анга, со своей шитой белыми нитками генеалогией, становится тестем короля.

А Сигеберт не получает ничего. Ничего, кроме денег.

Больших денег, вздохнул старик, очень больших. А они ох как нужны. Покойный Идрис Леолин разбазарил все, что мог, и хотя значительная часть королевской казны потрачена не без пользы для благого дела, тех крох, что остались в сундуках, не хватит. Вот и приняли они половинчатое решение: Айлин становится женой Хильдеберта, а для его собственной дочери герцогу предложили искать другого жениха.

И предложили после того, как несколько часов тому назад Хильдеберт, довольно улыбаясь, подписал брачный контракт с четко оговоренной суммой выкупа за царственную невесту. Хищное лицо владельца Анга вытянулось, а пальцы с зажатым в них гусиным пером слегка вздрогнули, когда он понял, что не быть ему тестем короля Корнваллиса. Хэвейд отметил про себя сие обстоятельство: магистр ждал более бурной реакции. Возможно, Хильдеберт не настолько прост, как это могло показаться поначалу.

Было уже далеко за полночь. Пламя свечи отчетливо потрескивало во внезапно наступившей тишине, отбрасывая жутковатые блики на костистую физиономию герцога. Вдруг рот его приоткрылся, подобно створкам огромной раковины, и узкие губы растянулись в улыбке.

– Я счастлив служить вашему Величеству в любом качестве, – пролаял Хильдеберт.

Счастлив? Именно это и занимало сейчас мысли старого монаха: стоит ли ждать от герцога сюрпризов? И не случилось ли, что король только что заработал себе еще одного врага вместо того, чтобы приобрести союзника?

Огромные деревянные ворота Лонливена с натугой распахнулись, и вереница всадников и телег неспешно потекла наружу. Магистр вздохнул: время покажет. Только бы хватило его, этого времени. Сигеберт энергичен и умен, но неопытен, как дитя, а он, Хэвейд, уже не молод.

В дверь постучали.

Монах прикрыл окно и, покряхтывая, неспешно уселся в большое резное кресло, обложенное подушками.

– Входите…

Одна из створок приотворилась ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель мог протиснуться человек, и в кабинет скользнула фигура в фиолетовой рясе. Ни слова не говоря, вошедший остановился перед магистром, склонив голову в приветствии.