Виталий Обедин - Дикий Талант

К лестнице!

Дверь в комнату Корта Малигана была распахнута, но сам обладатель малинового камзола исчез. Дверь главного входа тоже оказалась открыта. Учитывая характер убийцы в малиновом камзоле, я не сомневался: после первого же вывела тот схватил шпагу и бросился встречать непрошеных гостей – напрямик, через холл. Иллюзий, что ханнарец Корнак и слуга Тотема Жаба могли выжить, столкнувшись с этой живой молнией, я не питал.

Полдела сделано!

Добравшись до лестницы, я остановился. К своему изумлению, глядя сверху на парадную залу, я обнаружил, что со стороны кухни выбегает мой молодой хозяин, замотанный в простыню. В руке Малиган сжимал огромный мясницкий нож. Вид у графа был растрепанный, но, я бы сказал, отнюдь не сонный.

Черт меня подери!

Благородный господин не погнушался провести ночь в комнате служанок? И это после тех выразительных переглядок с баронессой Хантер, полных внутреннего огня?!

Не ожидал!

Нет, ну право слово, не ожидал…

Мгновением позже я сообразил, что недооценил не только графа Тассела.

Сюрприз преподнес и Жаба.

Быть может, слуга Тотема почуял какой-то подвох. А может, ему просто не понравился план Цапли. Так или иначе, но Жаба оставил позицию у главного входа, благодаря чему разминулся с молниеносным убийцей-Выродком и сохранил жизнь.

Замерев, я лихорадочно соображал: как Жаба мог провести меня? По всей видимости, мой собрат, не дожидаясь сигнала Цапли, пробрался в особняк через черный ход.

Дьявольски осторожен, хитер и опасен.

Сейчас Жаба крался вдоль стены, ступая бесшумно, точно не человек шел, а скользил бестелесный дух, сливаясь с тенями. Несмотря на то, что его отделяли от молодого графа самое большее десять шагов, Ришье все еще не замечал врага.

Я понял, что Жаба не пройдет мимо.

У него просто не осталось выбора.

Жуткий крик, встревоживший меня, донесся именно с задней стороны дома, от черного входа. Значит, путь отступления Жабе уже перекрыли. Главный вход, судя по распахнутой двери, занят врагом, к тому же, как мог предположить слуга Тотема – он простреливается сверху. Вырваться из дома мой собрат мог только одним путем – через кухонные помещения, на пути к которым стоял мой не в меру любвеобильный хозяин.

Жабе потребуется всего лишь свернуть контуженому Ришье шею. Зная чудовищную силу слуги Тотемов, я не поставил бы на застигнутого врасплох Малигана и медной монетки.

Пусть даже он Выродок и знаменитый рыцарь!

Сейчас-то схватка идет совсем не по рыцарским правилам.

Я поднял пистолет. В то же мгновение многократно усиленные татуировкой конечности швырнули Жабу вперед. Граф Тассел успел обернуться и даже поднять нож. На большее его уже не хватило.

Матерый разбойник врезался в молодого аристократа, точно пушечное ядро. Нож Ришье отлетел далеко в сторону. Сплетясь в клубок, Выродок и слуга Тотема покатились по полу, но почти сразу остановились. Клубок распался, оставив одного из противников лежать без движения.

И все же, когда Жаба пружинисто поднялся на ноги, я едва сдержал ликующий крик, сообразив, что Генри-Ришье еще жив! Кинжал слуги Тотема остался в ножнах. Словно подтверждая мою догадку, Малиган зашевелился, тщетно попытался подняться и схватить врага за ногу. Не двигайся, глупец!

Жаба мог бы убить графа еще в прыжке, всадить в сердце фут стали – так неуловимо ловко, как только он один умел.

Жаба не сделал этого только по одной причине: в отличие от Цапли, он умел не только убивать, но и думать. Слуга Тотема, без сомнения, сообразил – теперь, когда нападение на особняк Хантеров с треском провалилось, лишний труп ничего не дает.

Да еще труп аристократа, прибывшего из Ура!

Крови нобиля на руках лучше не иметь. Конечно, если не жаждешь, чтобы на твоих плечах повисли ищейки Второго департамента.

Тем не менее на всякий случай я взвел курок и прицелился в затылок собрату по тотемному рабству.

Как бы ни повернулось дело, Ришье Малигану рано уходить со сцены!

Жаба меня не разочаровал. Простым пинком он отшвырнул моего хозяина (добро, если челюсть не сломал) и повернулся в сторону кухни.

Правильно, теперь уходи!

…не успел.

– Ришье!

Крик принадлежал Лоте, выбежавшей в холл с правой стороны. Должно быть, там за драпировками скрывалась потайная дверь или что-то в этом роде. Лота была почти одета, только корсаж стоило бы зашнуровать. Наверное. Или не стоило.

– Ришье! – с тревогой выкрикнула она и направила на Жабу небольшой пистолет, отделанный серебром.- Не двигайся.

Слуга Тотема замер, стоя к ней боком. Сверху мне было прекрасно видно, как его рука потянулась за спину, к потайному метательному ножу.

Я прищурился и начал плавно давить на спуск.

В этот миг за спиной Жабы послышались нарочито громкие шаги. Из коридора, ведущего к черному ходу, показался лютецианец, облаченный в просторную белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Темнота силилась пощадить его, скрыть половинчатое уродство.

Не получалось.

Жан-Половинчик шел, небрежно встряхивая кистями, как будто только что ополоснул руки. Капли срывались с его пальцев и падали на пол. Даже в полумраке, окутывавшем парадную залу, виделось: они слишком темные и тягучие, чтобы быть просто водой. На ходу Половинчик поднял руку и облизал пальцы… но я успел рассмотреть – его уродливая морда была в крови и до того.

Я осклабился.

С кем еще водить компанию Выродкам, как не с вампиром?

Лицо Жабы окаменело.

– Камень-Сердце! А я думал, что нашел всех! Коренастый гость Хантеров, в одних подштанниках и малиновом камзоле, наброшенном на голое тело, вошел с главного входа, окончательно лишив моего собрата шансов на спасение. За поясом подштанников торчал пистолет, а в левой руке Малиган держал свою страшную шпагу, явно побывавшую в деле.

Окруженный с трех сторон, слуга Тотема затравленно оглянулся.

Его взгляд наконец упал на лестницу. Несмотря на темноту, он разглядел и узнал меня. В глазах Жабы на мгновение вспыхнула надежда. Я кивнул и отступил на шаг, освобождая Жабе пространство. Никто иной и не помыслил бы искать путь к спасению подобным образом, но мощь Тотема нельзя недооценивать. Это простому смертному не совершить прыжок в пятнадцать футов высотой и почти вдвое больше в длину, но лягушки и жабы прыгают много дальше собственного роста.

Жаба присел, обхватив голову руками – точно человек, смирившийся с поражением и подступающей гибелью. Однако я уловил, как взбугрились его мышцы, как поползли по ним, зачерняя кожу, ленты Тотема. С негромким скрежетом шпага покинула ножны. Да, тот, кем некогда был Паук, не любил бить в спину, но когда Жаба, совершив невероятный прыжок, приземлится на балконе, я ударю его именно так. Промеж лопаток, под третий позвонок. Он должен умереть, а мне не хотелось смотреть в глаза человека, которого я предал.