Феликс Крес - Громбелардская легенда

— Не знал, — сказал Байлей.

— Не знала, — одновременно с ним сказала Каренира.

Они переглянулись и слегка улыбнулись друг другу.

— По моим оценкам, — продолжал Старик, — в той битве полегло полторы тысячи дартанцев и армектанцев. А может быть, больше или меньше, сейчас уже трудно сказать. В армектанских хрониках всегда говорится о «ста сотнях убитых в великой битве», неважно, была ли это война Сар Соа с королевством Трех портов или приграничная армектанско-дартанская стычка… Но оставим цифры, ибо сейчас они не имеют значения, достаточно того, что битва под Бролем была первой и последней великой битвой той войны. Войны, продолжавшейся еще тридцать с лишним лет, хотя и это вовсе не обязательно правда, поскольку некоторые полагают, что громбелардско-армектанская война никогда не кончалась и продолжается и поныне. Армект ввязался в длительную, жестокую и бескомпромиссную партизанскую войну, где все бьются со всеми. Армектанцам везет именно на такие войны, которые они больше всего ненавидят, — тяжелые, не приносящие крупных побед, малые войны на уничтожение. Именно так терзают их алерские орды на Северной границе. Именно так выглядит морская война с пиратами на Просторах. Точно так же и здесь, в Громбеларде, где все воюют против всех, а войско вынуждено постоянно участвовать в стычках с вооруженными бандами в горах и на тракте, в которых принимает участие до нескольких сотен солдат. Коты могли выиграть свое восстание, — неожиданно сказал он, ссылаясь на совсем другие события, — ибо армектанцы с большим уважением относились к подобной войне. Правда, кошачьи армии также использовали партизанскую стратегию и тактику, но при всем при этом они были войсками. Были вожди, были победы, был враг, цель войны, а вдобавок ко всему — была военная слава, геройские подвиги, легенды. Армектанцы проиграли прекрасную войну за честь, ибо ни о чем другом речь не шла. Они проиграли войну за честь, сохранив честь, прекрасно ее проиграли, а кто этого не понимает, пусть вспомнит рыцарские турниры в Дартане. Армектанцы никогда не участвовали в турнирах, но им было знакомо понятие честной войны и честного поражения. Нечто подобное необходимо Армекту как воздух, ибо народ этот ведет свое происхождение прямо от своей Непостижимой госпожи…

Он замолчал, видя, что дартанец ничего не понимает, армектанка же скорее ощущает традиции своего края, впитанные с молоком матери, чем желает о них говорить.

— Громбелардская война продолжается до сих пор, так говорят некоторые. Я полагаю, что она длилась тридцать четыре года. Прекрасно знавшие горы вооруженные остатки громбелардской армии, наемники перебитых разбойников-рыцарей, по разным мотивам — ради добычи, ради войны как таковой или же чисто из ненависти к чужакам — сражались с армектанскими солдатами столь яростно, что пришельцев удалось полностью изгнать из Тяжелых гор и почти полностью — из гор Узких. Целые гарнизоны легионеров погибли в десятках и сотнях столкновений. Была изменена вся военная доктрина, поскольку легкие конные лучники, составлявшие ядро войск Армекта, полезны были лишь в регулярных сражениях, таких как битва под Бролем, но совершенно не годились для погонь по горным ущельям. Громбелардским арбалетчикам противостояла тяжелая пехота, ибо кираса, хотя и довольно неудобная в горах, неплохо защищала от дальнобойных стрел. Десятки небольших отрядов, опираясь на укрепленные лагеря, обосновавшиеся в горах, заполонили Громбелард. Они сражались по-разбойничьи скрытно, столь же часто прибегая к силе, как и к хитрости и предательству. Но Армект выиграл войну лишь тогда, когда имперские войска раз и навсегда покинули Тяжелые горы, — и по моему мнению, именно в этот момент закончилось завоевание этого края… Не понимаете? Громбелардом правит тот, в чьих руках города и связывающий их тракт, все остальное не имеет значения. Гоняться за разными бандитами по бездорожью — не дело для регулярной армии, впрочем, никого не волнует, есть эти бандиты там или нет. Сегодня Громбелардский легион сидит в городах, солдаты патрулируют торговый тракт… а кроме этого, есть лишь несколько форпостов, тут и там… Таких, как тот, к которому мы направляемся, у границы края; от них больше хлопот, чем пользы, но войско не пожелало полностью уйти из гор. Порой еще устраивают шумные облавы, которые неизвестно кому и для чего нужны. Впрочем, неважно. Достаточно того, что в Дартане невозможно установить иной порядок, чем есть сейчас. Для этого пришлось бы сжечь все деревни, все до единой, особенно деревни пастухов из долин, ибо именно они являются опорой для банд и именно в них появляются на свет новые разбойники. Но кто тогда приносил бы шерсть на продажу? С чего жил бы Громбелард?

Каренира и Байлей кивнули.

— Я спрашивал, знаете ли вы легенду о Пасти. Так вот, когда в Громбеларде вовсю шла партизанская война, случилось так, что довольно многочисленная, насчитывавшая несколько десятков человек группа громбелардцев ушла на восток от Бадора, спасаясь от преследовавшего их отряда Армектанского легиона. Положение беглецов было очень тяжелым, почти безнадежным из-за большого количества раненых, состояние которых становилось все хуже. По принятому в горах обычаю, было решено бросить тех, кто не мог идти самостоятельно. С ними осталось несколько здоровых — те, кто не хотел оставлять умирающего брата или друга. Ожидая появления армектанцев, тяжелораненые люди готовились к схватке — с трудом взводили арбалеты, собирали последние стрелы. Это не было пустым геройством. Армектанские легионеры относились к пойманным разбойникам не как к солдатам вражеской армии, но как к обычным преступникам (иногда, впрочем, вполне справедливо), так что почти каждый предпочитал найти быструю смерть в сражении, чем гнить в каземате или болтаться в петле. Отчаянные защитники отогнали передовое охранение армектанского отряда, но, когда подошли основные силы, казалось, что дело идет к кровавой резне. Кто-то в громбелардском отряде начал горько жаловаться на военную судьбу, которая всегда благоприятствует армектанцам, у которых есть своя госпожа судьбы и войны. Однако другой стал доказывать, что в Тяжелых горах госпожа войны не имеет никакой власти, а они проигрывают и всегда проигрывали, поскольку никогда не просили свои горы о поддержке. Кто-то знал старую песню о тех, кто, бродя по горам, стал их кровью, — песню о сердце и дыхании Тяжелых гор. Когда он запел, к нему присоединились другие, а когда легионеры наконец пошли в атаку, горы защитили тех, кто им доверился. Они пожрали нападавших, раненые же все остались живы. И с тех пор они всегда верили своим горам, ибо те оказались сильнее армектанской госпожи военной судьбы, Арилоры. Старик замолчал.