Владимир Корн - Дворец для любимой

— Артуа, переговоры невозможны. У этих людей приказ, и ты должен понимать то, о чем мне не хватает духу сказать. Уж это мне удалось выяснить.

Время шло, а я, в ответ на молчаливые вопросы Коллайна, продолжал делать вид, что их не замечаю.

Я сам должен был быть там, среди людей, готовящихся к штурму дома, и плевать на то, что мои навыки значительно им уступают. И я обязательно был бы там, если бы не нога, не позволяющая передвигаться без костылей. Мне вообще удавалось держаться на ногах только благодаря снадобью доктора Цаннера, действие которого мне однажды уже пришлось на себе испытать.

Тогда, приняв его, я приперся во дворец, чтобы исполнить одну песенку, после которой Янианне резко разонравился мой певческий талант. Но действие этой микстуры не вечно, ее хватает буквально на пару часов, а у меня всего в запасе всего пара мензурок. Цаннер категорически отказался дать мне их больше трех, заявив:

— Господин де Койн, даже такая доза является критической. И уже если на то пошло, не проще ли будет вам потребовать у меня яду, жидкого или в порошке?

Уверяю вас, я отлично умею их изготавливать.

Затем, вероятно для того, чтобы я не подумал ничего лишнего, добавил:

— Чтобы бороться с ядами, обязательно нужно знать из чего они состоят, и как приготавливаются.

Угораздило же меня нарваться на засаду.

Там, на гроугетском тракте, на месте осталось четыре трупа, рассказывал Коллайн. Еще одного обнаружили в лесу, примерно в полулиге от тракта, и он был убит своими, вернее, добит. Помимо огнестрельного ранения в левом боку, у него имелось еще и разрезанное от уха до уха горло.

'Вероятно, это тот, что убегал, сильно наклонившись набок, — подумал я. — Получается, что зря убегал'.

А вот кто они, Коллайн затруднился ответить. И оставалось только гадать, случайно ли нападение, или это часть плана человека, организовавшего похищение моей дочери.

Если верно второе, то почему тогда мне удалось относительно легко с ними справиться, ведь их было семеро, а они не могли быть просто нанятыми разбойниками? Если же первое, что чем мог их заинтересовать одинокий всадник, ведь засада явно была организована?

И спасибо Хийому с его людьми. Конечно, я был бы значительно больше благодарен им, появись они чуть раньше, глядишь, и без ранений тогда бы обошлось. Во дворце, я не успел отблагодарить его, лишь наказав явиться через пару недель, слишком уж было не до него.

Коллайн посмотрел на меня в очередной раз, теперь уже с явным нетерпением, и я его понимал. Перегорят люди, собравшиеся штурмовать дом, а это хуже некуда. Он и сам выглядел очень бледным, что было заметно даже в полумраке помещения, в котором мы находились.

— Действуйте, Анри. Только очень прошу, вы уж поосторожнее…

Анри резко щёлкнул пальцами и сразу же послышался топот человека, бросившегося вниз по лестнице, а я прильнул к окну. К тому времени за окном окончательно стемнело, и пошел дождь, настоящий ливень.

Это даже к лучшему, шум дождя поглотят звуки шагов и другие звуки, а мне остается только молиться, чтобы все прошло удачно.

И я раз за разом произносил слова молитвы, единственной молитвы, слова которой знал. Говорят, что создатель больше всех любит людей неверующих, потому что они никогда и ни о чем его не просят, но тогда я даже не просил, именно молил его, чтобы все закончилось благополучно.

Я стоял, упершись лбом в заливаемое потоками воды стекло, опершись на костыли, и пытался хоть что-либо рассмотреть. Нервы не выдержали, когда в одном из окон на миг показалась яркая вспышка. Это световая граната, сомнений быть не может, и именно такую использовали при моем освобождении из плена. В ее появлении в этом мире не было никакой моей заслуги, она существовала здесь еще до моего появления в этом мире. Она имела сложный состав, в который я даже не пытался вникнуть. Существует, эффективна, ну и ладно, чего еще более желать. Но ведь можно было попробовать обойтись и без нее, в доме ребенок, и яркая вспышка может перепугать так, что она заикой останется. И я кинулся к лестнице, ведущий на первый этаж. Не кинулся, заковылял на костылях, с трудом удерживая равновесие. Ко мне подскочили Проухв со Шлоном и подхватили на руки. Когда мы поднимались сюда, меня хватило только до второго этажа, потом меня заносили. Сейчас я даже брыкаться не стал.

Человек, принесший весть о произошедшем в доме, застиг нас в холле первого этажа.

— Ну? — Меня хватило только на одно это слово.

— Ее высочества в доме нет, — торопливо ответил тот.

— Как нет? Вы хорошо все осмотрели?

В ответ человек лишь глубоко поклонился.

Я посмотрел на Коллайна: как же так? Ведь ты уверял, что моя дочь в доме. Что с тобой происходит? Что вообще происходит?

Коллайн выглядел не менее растерянным, чем я сам.

— В живых из них кто-нибудь остался? — обратился он к вестнику, насквозь промокшему по дороге сюда под продолжавшим лить как из ведра дождем.

— Да, господин граф, двое, — снова склонился в поклоне тот.

Да что ты все кланяешься? Мне едва удалось сдержать себя от того, чтобы не заорать что-нибудь весьма нелицеприятное для всех находившихся рядом. Еще до ужаса хотелось изо всей силы приложиться к кому-нибудь костылем, и останавливало меня только то, что я побоялся не удержать равновесия и упасть.

— Ее высочество там была, но ее увезли.

Что теперь делать? Вернуться к Янианне, которая извелась настолько, что на ней лица нет, и, потупив глаза, сказать о том, что мы не успели? Что нашу дочь увезли из дома до того, как мы попали в него?

И я зарычал от отчаяния…

В захваченном доме оказался я на руках все тех же Проухва и Шлона. Когда карета остановилась возле него, они, уже не ничего спрашивая, подхватили меня на руки и внесли внутрь.

Первым, кого я в нем увидел, был Коллайн. Света от нескольких зажжённых свечей хватило для того, чтобы заметить на обшлаге рукава камзола Анри несколько свежих капель крови. Это не его кровь, это кровь одного из тех людей, что остались в живых после штурма дома. Коллайн не сам выпытывал у них все, что им известно, вероятно, он стоял далеко в стороне, и она попала на его одежду случайно. Могу себе представить, как теперь выглядят они оба. Но мне ничуть их не жаль, потому что они принимали участие в похищении ребенка, и дело даже не в том, что это мой ребенок.

Потому что существует грань, которую нельзя переходить никогда. А они ее перешли.

— Артуа, теперь я точно знаю, где Яна, — Коллайн впервые за последние несколько лет обратился ко мне при людях по имени. — Совершенно точно, и нам очень нужно спешить.

Боль нахлынула так внезапно и так остро, что придя в сознание, я обнаружил себя лежащим.