Тимур Туров - Полукровка

Папа вздохнул, покачал головой:

– А как же «не убий» и «подставь другую щеку»?

– А как же «око за око»? – парировал вдруг Володя. – Это, кажется, из той же книжки. И потом, я не настолько силен, чтобы подставляться.

– При чем здесь ты? – лукаво улыбнулся папа. – Мы же вроде про Мюрата говорили. И вообще, хватит об истории. Лучше скажи, как там твои фотографии поживают?

– Никак. Фотоаппарат мой пропал без вести. Денег на новый нет. Так что фотография отменяется. Время разбрасывать камни и время их собирать. Видимо, у меня сейчас вынужденный период аккумуляции.

Он проникся этой идеей и аккумулировал весь день. Просто жил и впитывал. Радовался общению с однокурсниками, находил красоту в незаметных повседневных мелочах: от бычков на подтаявшем снегу до заснувшего за столом Потапкина. Андрюха отрубился, лицо его расслабилось, лишившись богатой напускной мимики, отчего он смотрелся не циничным хохмачом и душой компании, а добрым, милым теленком.

Отмечая для себя такие пустяки, Володя понял, насколько загнался в последние недели. Его несло в бешеном темпе, крутило, подбрасывало. Несло по течению. События и люди возникали с такой поспешностью, что он не успевал даже осмыслить происходящее, не то что принять решение.

Теперь все будет не так, решил он для себя. С этой мыслью ехал домой из университета, радуясь, что его оставили в покое. Что нет больше никаких магов и родителей. Никто не следит, никто не трезвонит с закрытых номеров, и никто от него ничего не хочет.

Иллюзия свободы и счастья разбилась вдребезги, стоило ему выйти в город из метро «Крылатское». Хорошее настроение как рукой сняло. Сердце предательски забилось сильнее, ладони намокли, выдавая испуг.

Володя глубоко вдохнул и пошел в сторону дома, делая вид, что ничего не заметил. Знакомый «Рав 4» со всполохами аэрографии на корпусе неспешно покатил следом. Так они и двигались некоторое время практически рядом.

Затем «Тойота» ускорилась, обгоняя, и завернула в ближайший проезд, перегородив дорогу.

Володя остановился. Перед ним распахнулась задняя дверь. Открылся фрагмент салона. За рулем и на соседнем сиденье светили лысыми макушками джинна. На заднем сидела Лейла. Вид у матери был серьезным до невозможности.

– Садись, подвезу, – предложила она, когда Володя приблизился к машине.

– Спасибо, я пешком дойду, – отказался Володя.

– Садись, – жестко повторила джинна.

Он пожал плечами и уселся рядом с матерью.

– Дверь закрой.

Володя хлопнул дверцей, машина неспешно покатила по дворам.

– Что ты решил? – Лейла не смотрела на него, но выражение лица говорило о многом.

– Я же все сказал вчера твоей собачке.

– Не дерзи, – голос джинна стал жестким. – Почувствовал себя очень крутым? Твой отказ не принимается. Ты нужен. И не только мне, а всем нам, твоим родичам. Поэтому ты придешь ко мне завтра и будешь делать то, что от тебя требуется. Это понятно?

– Этого не будет, – твердо ответил Володя. – Я принял решение и не намерен его менять.

Машина остановилась. Володя кинул взгляд сквозь тонированное стекло и не без удивления отметил, что его в самом деле привезли к подъезду.

– Твое решение никого не волнует, – отрезала Лейла. – Решения здесь принимаешь не ты. Надеюсь, ты все понял, и заставлять тебя изменить решение силой не придется. В конечном итоге ты все равно сделаешь так, как надо. Так что не сопротивляйся, не делай хуже себе и своим близким.

Все люди делятся на две категории, напомнил себе Володя, одни угрожают, другие делают. Если человек опускается до угроз, то действовать он не будет. Кишка тонка. Несмотря на осознание этой нехитрой истины, он чувствовал, как липнет к спине майка. Успокоения не было, а в висок долбилась подленькая страшненькая мысль: «Это люди делятся, но она-то не человек».

– Ты мне угрожаешь? – спросил Володя.

Голос прозвучал с легкой хрипотцой, которой до того не было, и он откашлялся. Хоть и был уверен, что мать поняла этот хрип как признак страха, а не как начинающуюся простуду.

– Нет, – лаконично ответила она без единой эмоции. – Предупреждаю. Есть множество способов заставить тебя делать то, что нужно мне. Я не хочу к ним прибегать, но если ты не оставишь другого выхода, будь уверен, я пойду на все.

«Пугает, – панически метнулось в голове. – Просто пугает. Нельзя насильно сделать из человека мага. Нельзя. Как нельзя насильно заставить, ну, например, любить. Изнасиловать можно, а заставить полюбить нельзя».

– Выходи, приехали, – распорядилась мать, давая понять, что разговор закончен.

Володя вышел на улицу, глубоко вдохнул свежий морозный воздух.

– Завтра утром я тебя жду у себя, – послышалось сзади.

Он не обернулся. Хлопнула дверца, рыкнул мотор. Машина, шурша шинами, выкатилась со двора.

– Не дождешься, – пробурчал Володя, отгоняя остатки страха.

А через четверть часа страхи забылись вовсе.

– Привет, – встретил его дома папа.

– Привет, – удивился Володя. – А ты чего дома?

– Ушел с обеда. Лекции отчитал с утра. Все остальное перенес и у Савицкого отпросился.

Савицкий был здоровым лысеющим дядькой, брутальным и своенравным. А еще он был непосредственным начальником папы. Володя видел этого мужика всего несколько раз в жизни и большого желания видеть его снова не испытывал. Савицкий манерой общения и «обходительностью» навевал тоску и мог вызвать если не склонность к суициду, то уж пару фобий легко и непринужденно.

Папа отпрашивался крайне редко – когда в этом была крайняя нужда или когда чувствовал себя неважно. А на здоровье Игорь почти никогда не жаловался, относился к тем людям, у которых ничего не болит, а если заболело, то уже можно выносить вперед ногами.

– Что-то случилось? – заволновался Володя.

– Так, – отмахнулся папа. – Дело одно было. Ничего серьезного.

Сказано это было так, что Володя заподозрил что-то совсем неладное. В голову полезли нехорошие мысли.

– Точно ничего? – спросил, глядя в глаза.

– Вот пристал. Иди переодевайся.

Володя скинул ботинки и поплелся в комнату. Папа, если что-то случится, скорее всего, ничего не скажет. А если что-то вдруг случится, то случится из-за него, Володи. Кто ее знает, эту джинна, что у нее на уме. Может, языком трепала, а вдруг как решит свои угрозы в жизнь претворить?

Он вошел в комнату, прикрыл дверь, стянул свитер. Взгляд зацепился за пакет, что лежал на кровати. Новенький, хрустящий.

Володя подошел к кровати и заглянул в него. Сначала не поверил, так и стоял, замерев с перехваченным дыханием. Потом суетливо полез в пакет, сдернул полиэтилен, вынул картонную коробку и с восторгом принялся рвать упаковку, вытаскивая на свет божий новый фотоаппарат.