Людмила Астахова - Армия Судьбы

– Что-то давненько я тебя не видела, хатами Джасс, – улыбнулась она приветливо и помахала рукой.

– Рада снова видеть тебя, Киан, – ответила Джасс.

Орка выглядела много моложе своих лет: стройная и гибкая, с пушистыми длинными косами, в которые закралось всего несколько седых волосинок. Янтарные глаза она подводила сурьмой, а губы – яркой помадой, обозначающей ее профессию.

– Хочешь раранги-каш? Я только-только сварила целый чайник, – предложила Киан.

– Не откажусь, – с радостью согласилась хатамитка. – Я целую жизнь его не пила.

– Тогда привяжи свое животное снаружи, а то оно мне все цветы пожрет. И заходи.

Орки не любят суетливости, когда собеседник не может полностью отдаться чему-то приятному, а торопится решать свои дела. Несолидно как-то, несерьезно. Серьезные существа сначала попьют горячий каш, побеседуют о погоде, о ценах на рынке, о семьях, потом еще раз выпьют каш и только после этого неспешно приблизятся к интересующей гостя теме.

Судя по чашечке из тончайшего фарфора, в которой Киан подала напиток, ее дела шли в гору. На тонких руках прибавилось золотых браслетов, до которых орки большие охотники, а в волосах – дорогих перламутровых гребней.

– Как поживают твои племянники? – вежливо спросила Джасс, прихлебывая из драгоценной чашки сладкий и терпкий каш.

– Даяни вышла замуж прошлым летом за среднего сына Каранеу-Ото и уже ждет ребенка, – с гордостью объявила Киан.

Дальше шел рассказ о всех ближних и дальних родичах, тетках-дядьках, внучатых племянницах и свояченицах, словом, говорила только Киан, а Джасс вежливо изображала внимание. Раранговый напиток не кончался, но Джасс с избытком запаслась терпением и не собиралась отступать, дожидаясь, пока орка сама выдохнется.

– Ты все про родню да про родню, сама-то как? – участливо поинтересовалась Джасс. – Вроде даже помолодела.

– Тут помолодеешь! – возмутилась орка. – Барышни пошли капризные, а кавалеры привередливые. Теперь, чтоб окрутить девицу, нужно чуть ли не из кожи вылезать. Спроси меня, где былая наивность и доверчивость юниц?

Хатами лишь улыбнулась. Воистину, у каждого свои проблемы.

– А какие ветры принесли тебя, женщина? Работа, любовь или месть?

Иногда орка умела явить удивительную проницательность. Прямо страшно становилось.

– Месть, Киан. Степной Волк, Бьен-Бъяр, – серьезно ответила Джасс, не отпуская взгляда сводни. – По его милости я потеряла все, что имела. Теперь слово за мной.

– Месть – дело благородное. Ты ведь пришла ко мне за помощью? – с ноткой уважения спросила орка. – Бьен-Бъяр, говоришь? – Киан задумчиво помолчала. – Дай мне день или два, детка. Для тебя я постараюсь.

– Спасибо, – поблагодарила Джасс. – Может быть, еще по раранги-каш?

Орка не только напоила Джасс ароматным раранговым напитком, но и пристроила на ночлег. Не у себя, но рядом, у банщицы Тичин. Когда юность Тичин-полуорки миновала, а за ней и молодость, так что рассчитывать на приличный заработок шлюхи больше не приходилось, она ловко пристроила свои сбережения, купив небольшую купальню тут же, в «веселом квартале». Наняла двух девчонок-массажисток, цирюльника, трех прачек и зажила в свое удовольствие. Большой дом Тичин бывшей хатами понравился, таким уютным и тихим он был.

– Экая ты… э-э-э… пыльная, моя госпожа, – деликатно заметила Тичин, оглядывая свою постоялицу с головы до ног. – Уважь меня, помойся и приведи себя в порядок.

Джасс с удовольствием согласилась и ничуть о том не пожалела.

– Женщина должна быть розовой, как жемчужина, – говорила полуорка, собственноручно орудуя мягкой мочалкой. – Мягкими должны быть ее руки и пятки, шелковыми и длинными – волосы, ногти покрыты лаком, а брови красиво подведены. И никаких мозолей, особенно на ладонях.

Джасс с сомнением посмотрела на свои ладони – твердые, покрытые многолетними залежами мозолей. Такие и за полгода не сведешь.

– У тебя ведь кожа белая, как алебастр, а ты безбожно подставляла ее солнцу и совсем стала похожа на орку, – осуждающе ворчала Тичин.

– А что тут плохого? – удивилась Джасс.

– Ты человечья женщина, а не орка, – назидательно ответствовала та. – Если мужчина захочет смуглую орку, он придет к орке, а если он захочет белокожую северянку, то он на тебя смотреть не станет, а пройдет мимо. Он пойдет искать нежную и хрупкую людскую девушку с кремовой, не тронутой солнцем кожей. Так-то! У тебя красивая грудь, тонкий стан, стройная шея, сильные бедра, и как ты обошлась со своим богатством? Обрезала волосы, загорела до черноты, а мышцы у тебя прямо как у мужика.

– Я не собираюсь идти работать в «веселый дом», – ухмыльнулась Джасс.

– Но мужчина-то тебе нужен, верно? А кто на тебя посмотрит дважды? Право слово, я не знаю, – искренне опечалилась Тичин. – У меня всякие мужчины были. Все, какие в этом мире есть. И люди, и орки, и тангары…

– И эльфы? – поинтересовалась Джасс.

– И эльфы. А что, они не такие, как остальные? – усмехнулась банщица. – Только не фэйрские эльфы, а валдейские, но пару раз я была с настоящими сидхи. Не каждая шлюха может этим похвастаться. Разборчивые они сильно.

– Разборчивые? И всё?

– Все мужчины одинаковые, если спишь с ними за деньги. Только тот мужчина особенный, которого любишь. Ты уж мне, старой шлюхе, поверь на слово.

– Ну, что-то подобное я и раньше подозревала, – хмыкнула Джасс.

Подобного рода болтовня ее уже не раздражала, как в былые времена, когда каждое замечание воспринималось кровной обидой. В конце концов, у полуорки могло иметься свое собственное мнение. Когда с мытьем закончили, Джасс занялась массажистка, вооруженная нежнейшим видаловым маслом. Она тщательно размяла каждую мышцу, прошлась по каждой косточке, превращая тело бывшей хатами сначала в кусок теста, а после собрав воедино и заново вылепливая по созданному Хэйбором канону. Одновременно еще одна девушка приводила в порядок пальцы на руках и ногах. Сиреневый в зелень лак в этом сезоне был в необычайной моде. Этот цвет Джасс не нравился, но в Чефале ни одна уважающая себя женщина, хоть благородная, хоть простолюдинка, с грязными ногтями на улицу не выйдет под страхом смерти. А вот с короткими волосами сделать ничего было нельзя, и цирюльник по прозвищу Конёк пришел в отчаяние. Он оставался безутешен, пока не раздобыл шитую литыми бусинами круглую шапочку, модную и полностью скрывающую любую прическу. Тичин не зря платила своим работникам приличные деньги, потому что к вечеру ни одна живая душа не признала бы в холеной, ухоженной молодой женщине, закутанной в мерцающие сиреневые шелка, беглянку из хисарского зиндана. Даже Яримраэн, увидь он вдруг, как Джасс ужинает в компании хозяйки, попивая охлажденный раранги-каш. Это тебе не умывание в лошадиной поилке на заднем дворе постоялого двора в захолустном Дгелте.