Патриция Бриггз - Тень Ворона

Таер знал, что проблема с торжественными церемониями и молодыми людьми состояла в том, что нарушить торжественность было почти неодолимо. Его неформальная просьба встретила спонтанно такой гул одобрения, каким даже Теллериджа не встречали. Он легко переключил внимание толпы с колдуна и таким образом умалил в умах присутствующих эффект ранее совершенной церемонии.

Он бы не стал просить, если бы его камера была далеко. Чтобы принести оттуда лютню понадобилось лишь мгновение… а это не настолько долго, чтобы зрители забеспокоились.

– Бард! – крикнул молодой человек. – Я думал, что Сова может играть на любом инструменте.

Таер согласно кивнул.

– Я это тоже слышал. Но никто никогда не говорил, что они будут играть на любом инструменте только потому, что могут.

Не Мирцерия, а один из Воробышков сбегал и принес лютню из камеры Таера. Таер взял потрепанный инструмент и сел на край сцены, свесив одну ногу вниз. Он держал ее в руках всего одну ночь, но лютня была как старый друг, когда он перебирал струны и настраивал тон.

– Итак… Что исполнить? – он так быстро сыграл гаммы, что невозможно было уловить ни ноты. – Нет, – покачал головой. – Никому, кроме музыканта, это не понравится. – Он снова подкрутил колок, чтобы струна воспроизводила определенный тон. Подумалось, что надо бы поставить новую струну.

– Военные марши на лютне звучат глупо, – пояснил он, и сделал проигрыш знакомой мелодии, и несколько человек стали в такт кивать головой, – по крайней мере, они глупо звучат без барабана.

– Сыграй «Падение Черного», – выкрикнул кто-то из толпы.

Таер покачал головой. Прошло слишком мало времени, чтобы снова повторять эту историю.

– Нет, ее знает каждый. А как насчет любовной баллады? – Он ударил по струнам и рассмеялся от рева зрителей. – Замечательно, – произнес он. – Попробую сыграть эту. – И он начал песню, которую собирался спеть с самого начала.

Это была озорная история о разбойнике, который однажды украл одежду богача, его убил, а себя выдал за аристократа. Таер мысленно усмехнулся, когда увидел, что молодая аудитория наслаждается двойным смыслом слов так же, как и солдаты, с которыми он когда-то воевал плечом к плечу.

Лютня при всей своей ветхости была, бесспорно, самым лучшим инструментом, на котором он когда-либо играл. Отзывчивая, с чистым тоном, она пела, дополняя его голос и придавая правильные акценты словам.

Он перешел к третьему стиху, толпа молчала, заглушив смех, чтобы не пропустить ни слова. Даже с таким замечательным инструментом было тяжело войти в контакт, который ему нужен, с такой массой людей. С одобрением они хором присоединились к припеву, и от звука завибрировала вся сцена.

Окончание песни было триумфальным. Он ощутил, что колдуны направились к нему, но он решил закончить представление без них.

– А теперь, – он умышленно усмехнулся. – Приглашаю присоединиться ко мне на званный обед и выпить пару-тройку… а я сделаю все от меня зависящее, чтобы как следует вас угостить и развлечь, – и с лютней в руке он спрыгнул с подмостков: подальше от колдунов. Он повел шумную орду совершить набег на бар в дальнем конце комнаты.

Глава 10

Уже почти стемнело, когда Джес вернулся домой.

Гура приветствовала его с крыльца, и Джес потрепал ее по жесткой шерсти. Сегодня была потребность в Защитнике. Джес устал, у него болела голова. Он старался не замечать, что что-то не так, потому что не знал, сможет ли на этот раз удержать под контролем в себе Защитника.

Когда Гура залаяла, Ринни не вышла.

Защитник также знал, что он устал и собирался подождать, пока они его узнают. Поэтому сзади лачуги уже шел Джес. Он увидел, что Ринни потратила совсем мало времени на работу и очень быстро отложила в сторону инструменты, где они и лежали.

Неужели Ринни потеряла терпение и отправилась за мамой и Лером? Сомнительно, особенно потому, что она оставила Гуру здесь. Он проследовал по следам мамы и Лера к лесу, но не смог увидеть ничего, что бы указывало, что Ринни здесь сегодня проходила. Земля вокруг их лачуги была слишком утоптана, чтобы он мог пойти по следу.

С неохотой он уступил в своем теле место Защитнику.

«Чтобы посмотреть новый храм, необязательно было там так долго торчать», – несчастно подумал Защитник. Просто он никогда раньше не видел ничего подобного: по Редерну из церкви расползалось зловоние. Он беспокоился о Хенне; лесной царь назначил его быть ответственным за ее безопасность. А что касалось храма, то там о безопасности не могло быть и речи. Связавшие ее геас не позволяли ее остановить: она вошла внутрь церкви. Но он сразу не ушел, остался там и долго недовольно мучился, пока Джес внутри него не убедил, что мама определит, что потом делать.

В волчьем обличье Защитник рыскал по краю леса, но Джес внутри него оказался прав. За мамой Ринни не пошла.

Он снова вернулся к дому. Гура послушно успокоилась, но Защитник не обратил на это никакого внимания. Гура не должна была отпускать Ринни одну. Собаки не могут быть хорошими охранниками – их учат повиноваться командам людей, для которых они служат.

Здесь запах Ринни присутствовал, но ему было трудно отделить один след от другого. Для такой работы ему нужен был Лер. Он поднял голову и метнул раздраженный взгляд в сторону леса; он прикидывал, сколько времени понадобилось, чтобы доставить Хенну из деревни к тому месту, где что-то произошло с папой. Мама и Лер должны вот-вот вернуться. Как только он повернул голову, тут же ощутил присутствие странного аромата.

Что здесь делал Бандор?

Джес редко навещал свою тетю. Обеим его сущностям – и Защитнику, и Джесу – в деревне было неуютно. Для Дже-са там слишком много людей, и его сбивали с толку их неконтролируемые эмоции. Поэтому для Защитника там реально было слишком много угроз. Но даже при всем при этом он знал запах Бандора: дрожжи, соль и мыло.

Звук быстро приближающихся шагов заставил его слиться с крыльцом, чтобы оставаться невидимым. Ветер дул в другую сторону, поэтому он не мог определить, кто это, пока в поле зрения не появилась Хенна.

Один рукав был сожжен, волдыри покрывали руку от пальцев до почерневшей от огня кожи на плече. Когда она оказалась около дома, то перешла на шаг, ее слегка покачивало.

– Сэра, – позвала она. – Джес! Вы здесь?

Защитник ощущал ее состояние – предположительно, над ней совершили насилие, хотя Джес пытался смягчить его чувства: ведь она могла навредить себе сама, потому что боль концентрировалась на запястье. Там были надеты геас. Хенна излучала запах гнева, страха и боли. А Джес так устал. Зверь тихо сердито зарычал.