Татьяна Андрианова - Как вывести ведьмаков

Мухоморницы заохали, заахали. Мужчин все видели, они к ведьме табуном набегали. То свататься собирались, то избу жечь, то сарай строить. Интересная у нее жизнь личная получается. А у бедных оборотниц в этой самой личной жизни застой наметился. Прямо затишье такое, что хоть волком вой на луну.

Береника же подбоченилась. Так и вцепилась бы в патлы зеленые жены лешего, аж в руках зуд образовался, но усилием воли сдержалася.

— Ох, какие вы у меня, дети, наивные, — нарочито всплеснула руками Береника. — Кто ни скажет чего — сразу верите. Так ведь к ведьме табун тот захаживает. А не будет ее, сарай кому мастерить станут? Вам, что ли?

Мухоморницы пригорюнились, засопели. Права мать. На ведьминых ухажеров хоть полюбоваться можно издали. Слухами лес полнится, что из нескольких сел голова их выписал, чтобы явить пред очи разборчивой Светлолики. Не будет ее, вернутся женихи восвояси. Даже посмотреть станет не на кого. На редких охотников с рогатиной разве что. Да и то — только в сезон охотничий. Правда, еще и маги останутся. Но они ловко заклятиями кидаются. Хотя ничего… справные. Даже худосочный нескладный ученик сошел бы…

— Во-о-от, — довольно протянула Береника, добившись всеобщего внимания. — Ты, дорогая сестрица дальняя, коли посоветовать что путевое решила, так начинай. Не тяни волка за хвост, а то ведь тяпнуть может, — многозначительно прищурилась Береника, и собеседница поняла: домой нужно срочно.

Не ровен час, леший вернется, а у нее обед не сготовлен… Ну, и побить могут тоже… возможно, даже ногами. Это мужчинам женщину бить зазорно, а сами женщины, в случае чего, стесняться не станут.

— Да я того… — неуверенно пискнула кикимора, пытаясь осторожно соскользнуть с пенька и спастись, прибегнув к стремительному бегству.

Не удалось. Мухоморниц столпилось вокруг слишком много, чтобы уйти быстро и без синяков под глазами.

— То-то и видно, что слегка не в своем уме, — фыркнула Береника. — Весеннее солнце обманчиво. И не заметишь, как голову напекло и мысли спутались. Ты бы к ведьме за травками сходила. Говорят, дюже помогает ее лечение.

Под пристальным взором Береники жена лешего как-то вся сникла, съежилась, попятилась назад, чуть не упала с пенька, но вовремя спохватилась и удержалась. Что ни говори, а неизгладимое впечатление на окружающих Береника могла произвести.

— А мы, девоньки, поступим умнее. Раз нам ведьма мешается, пусть она нам и поможет, — предложила Береника, и дочери от удивления ахнули.

— Как это так, маменька? Неужто ведьму можно заставить нам помогать?

Удивление мухоморниц было понятно. Светлолику заставить что-то делать силком было очень сложно, если не невозможно совсем. В большинстве своем те, кто до этого додумывался, с удивлением обнаруживали себя исполняющими с энтузиазмом новообращенного сектанта какое-то замысловатое поручение ведьмы. Ходили слухи, будто Лика при желании могла уговорить каннибала стать убежденным вегетарианцем, но этого никто не проверял, за неимением под рукой хотя бы одного завалящего каннибала. Верили на слово.

— А мы ее замуж выдадим, — выдала Береника дочерям практически гениальную мысль. — И, чтобы согласилась, выдадим хорошо и удачно за мужчину в меру привлекательного, обстоятельного, хозяйственного и при чине.

Мухоморницы потрясенно замерли. Жена лешего, которая под шумок почти уже скрылась за деревьями, чуть не споткнулась от потрясения и вернулась.

— Хороша мысль. Да где ж такой идеал в нашей глуши сыскать-то? — с сомнением поинтересовалась она у Береники. — Ему белую лошадь, доспехи блестящие — и принц вылитый.

Девушки дружно вздохнули. О принце на белом коне втайне мечтала каждая, но злые языки поговаривали, будто не каждой свой идеал дождаться суждено. Так и старой девой остаться можно.

— Ты, сестра дальняя, шла бы лесом, куда шествовала, — настоятельно порекомендовала родственнице Береника. — От тебя путевых предложений пока еще никто не слышал. Избу ведьме подпалить не велика мудрость. Надо, кстати, еще Вяза Дубровича известить о твоей замечательной идее устроить лесной пожар. То-то он приголубит на радостях затейницу. Только после ласки такой, боюсь, долго, сестренка, на мягкое место усесться не сможешь. Ничего. Постоишь. Иногда полезно для кровообращения.

Жена лешего поникла, как осенняя трава под хорошим ливнем. Знала, что Вяз, как и всякий леший, настороженно относился к огню, опасаясь самого большого ужаса для леса — лесного пожара. Он бдительно смотрел за тем, чтобы в Безымянном никто не смел баловать с огнем. А тут родная жена подбивает запалить костер размером с избу.

— А насчет жениха… нам принцев не надобно. Зачем нам ихние этикеты-шметикеты? Да и ведьму здесь оставить надобно, а пришлый принц в свои владения умыкнуть постарается. Значит, своего, местного в женихи снаряжать станем. Кстати, есть у меня такой на примете… — уже более спокойно добавила Береника.

— И кто ж таков? — не сдержалась кикимора, прикидывая, стоит ли первой перед Вязом повиниться или подождать.

Может, Береника еще остынет и не станет на нее мужу жаловаться. Хотя повинную голову меч не сечет.

— Олек. Вождь двуипостасных, — авторитетно молвила Береника и горделиво приосанилась.

Вот она какая молодец. Все продумала. От такого жениха ни одна девушка в своем уме не откажется. Мухоморницы согласно вздохнули. Они бы тоже не прочь заловить вождя двуипостасных. Всем ведь хорош. И фигурой, и лицом. А то, что вторая ипостась у него волчья, даже плюс. Каждый знает: волчьи семьи — на всю жизнь. Ну и, опять же, добычу таскать в дом станет…

— Эк ты хватила! — не удержалась и хихикнула кикимора. — Нужна ему ведьма, как в бане грелка.

— Ну, не знаю насчет грелки, а только слышала я, будто жених-то уже согласие свое изъявил. Только с ухаживаниями за невестой у него непонятки какие-то. Твой благоверный, кстати, к моему приходил по этому поводу, но, надо полагать, дело у них с мертвой точки не сдвинулось, — торжественно возвестила Береника, заставив оппонентку вспыхнуть. — Да куда им, мужчинам, понять нежную женскую душу? Здесь нужна деликатность.

Жена лешего могла простить благоверному свой худой гардероб, но то, что другие знают о его передвижениях больше ее, — ни за что. «Надо же, ходил, а мне ни словечка не молвил, — обиженно думала она. — Погоди, уж сварю тебе борщика! Попросишь ты у меня пирожков добавочку!» Разъяренная кикимора отправилась домой. По всему выходило, ждет Вяза Дубровича хороший скандал с битьем посуды на обед.

ГЛАВА 12

Аин и Кинни, рыжеволосые девушки клана двуипостасных, были больше чем сестры. Они были близнецы. Их голубые глаза походили на небесную лазурь, а волосы наводили на мысль о пожаре осеннего листопада. Осенью они и родились. Вместе были в материнской утробе, вместе появились на свет (Аин крепко держалась за пяточку Кинни), вместе долго плакали, когда их разъединили друг с другом, и с тех пор все делали вместе. Вместе делили горе и радости, вместе бедокурили, вместе и ответ держали. Если поймают, разумеется. Глядя на проказливых непоседливых дочерей, степенная волчица искренне недоумевала, что у такой благовоспитанной женщины, как она, могло народиться такое неуемное потомство.