Юрий Киселев - Начало пути. Ступень 1. Обретение магии

Кряхтя и неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, Андрей доковылял до меховой туши. Вблизи кот выглядел ещё огромней. Достав обломок лопатки турбины, Андрей острой гранью начал аккуратно снимать шкуру - возможно, она спасет ему жизнь. Работать было неудобно - планируя сделать из обломка металла нож, Андрей хотел стесать часть металла об камень, обмотав импровизированную ручку обрывком тряпки, но сделать этого не успел. Проведя по шее легкий надрез, он оттянул край шкуры и стал потихоньку отделять её от мяса и жил. Проверил и место своего удара, ощутив чувство гордости за сенсэя, палкой вдолбившего в него науку - четко поставленный и исполненный идеально правильно удар был настолько силен, что выбил один из шейных позвонков зверя, сместив его назад и повредив спинной мозг. Зверь умер практически мгновенно, достав когтями лицо обидчика уже в агонии.

С шеи процесс снятия шкуры перешел на бок и живот, и вот тут Андрей понял причину агрессии зверя. Это был не кот, а кошка - протянувшиеся по животу утонувшие в длинном густом подшёрстке соски ещё сочились молоком. Значит, где-то рядом выводок, и матери нужно было его кормить. Материнский инстинкт, обязывающий накормить детей, перевесил голос рассудка, заставив броситься на незнакомую дичь. Что ж, это был её выбор. А сейчас Андрей понял, что это его дополнительный шанс выжить, ведь охотиться в ближайшие пару дней он точно не сможет. Пусть небольшой, но шанс. Отложив в сторону нож, он, превозмогая боль, лег рядом с телом кошки, прижавшись к соскам губами, и стал пить тягучую сладковатую жидкость, превозмогая тошноту. Голова кружилась, желудок отказывался принимать даже то, от чего зависела его жизнь, однако Андрей давился и пил, переползая от одного соска к другому... Каждый глоток отзывался болью в затылке и залитом слипшейся кровью глазу. Может, если глаз болит, то он цел? Андрей боялся думать и о пострадавшем глазе, и о дальнейших своих действиях, сосредоточившись только на процессе насыщения, не замечая ни попавших на лицо молочных капель, ни вымазанных в молоке груди и руках... На каком соске его сознание плавно отправилось в небытие, он не заметил...

Проснулся Андрей от мокрой тряпки, промывающей его шрамы на лице. Тряпка, похоже, была пропитана чем-то обезболивающим и анестезирующим, так как тянущая боль, раздиравшая лицо, ушла, оставив легкое пощипывание. По щеке, губам и подбородку расползалось онемение. Чесался поврежденный глаз. Может, его нашли и он в медцентре? Тогда почему так болит спина? Он явно лежит не на кровати, а на камнях. Медленно открыв глаз, Андрей уставился в два горящих зеленым огнём круга, висящих прямо перед его носом. Испуганно дернувшись, Андрей застонал от пронзившей позвоночник боли и распахнул второй глаз. То, что второй глаз оказался целым, до Андрея дошло не сразу - он смотрел в глаза вчерашнего кошмара, оказавшегося живее всех живых. Белая голова, заслонившая половину ночного, усыпанного яркими звездами с полукружием луны неба, широко открытые зеленые глаза, пасть, медленно открывающаяся, блеснувшие в ночном полумраке желто-белым громадные клыки, и язык... лизнувший его в нос... Чувство облегчения чуть не отправило Андрея в очередное беспамятство - то, что в первую секунду показалось взрослым хищником, оказалось маленьким молочным котенком... Хотя по сравнению с чем маленьким... По весу котенок явно превосходил Андрея, так что не мудрено было испугаться, увидев кошачью морду прямо перед своим носом. Котенок жалобно пискнул, и опять лизнул Андрея в нос. Что же ты хочешь от меня, мелочь пузатая? Мамка не покормила? Блин, так ты же голодный! А я съел твоё молоко! От меня пахнет молоком!!!

Андрей почесал котенка сначала под подбородком, потом за ухом. Зеленые прожекторы глаз потухли, прикрытые веками с густыми пушистыми ресничками, котенок перевернулся на спину, поджав лапки, из горла начало раздаваться глухое утробное урчанье. Пушистый хвостик от блаженства подрыгивал... Выражение кошачьей мордочки было настолько умильным, что Андрей улыбнулся. Урчанье стало громче. Почесывая кошачье пузико и слушая утробное урчание, Андрей бездумно переводил взгляд с котенка на тело матери с залитой кровью полуотрезанной шкурой, в бледном свете луны выделявшейся белым пятном на черном каменистом склоне, и пытался поймать за хвост хоть одну мысль... Безуспешно - урчание разгоняло последние проблески сознания и плавно погружало в дрему... Сознание постепенно отключалось...

Сознание вернулось рывком, как только носа опять коснулось что-то мокрое и шершавое. Открыв глаза, Андрей увидел рядом белую тушу убитого им зверя, залитую ярким дневным солнцем, свою руку, лежащую на шее котенка, его желтые глаза, при свете дня выглядевшие вовсе не страшно, а по-детски умильно, полуоткрытую пасть с клыками, по размерам превосходившими человеческие пальцы, и красно-розовый язык, явно намеревавшийся опять лизнуть его по носу. Пришел день, и вместе с ним вернулись все проблемы. Вернее одна проблема - выжить. Котёнок явно признал его своей мамой, вон как ластится... Похоже, виновато выпитое молоко, а может, запах настоящей матери - сбрасывая его с тропы, кошка неплохо проехалась по нему своим брюхом, что-то от её желез должно было втереться в кожу и одежду Андрея. Через несколько дней запах выветрится, тогда, возможно, котенок и отстанет. Но эти дни ещё надо прожить...

Итак, планы в очередной раз поменялись. Первоначально Андрей хотел незамеченным пройти через заповедник и затеряться на северных фермах, устроившись на любую неквалифицированную работу - в преддверии зимы там наверняка недостаток в рабочей силе. Там, где предгорья заповедника плавно переходили в холмы, плодородная почва давала по два урожая в год, вот только технику на крутые склоны запустить было нельзя, приходилось обрабатывать землю и собирать урожай чуть ли не вручную - автоматическая техника требовала постоянного присутствия оператора. Впрочем, и ценилась продукция высоко. Всю эту информацию когда-то Андрей почерпнул в памяти искина, изучая историю и экономику Оканы, как и множество других на первый взгляд бесполезных сведений. К бесполезным сведениям он относил и то, что практически в самом центре заповедника располагалась научно-исследовательская база с пусть малочисленным, но, если верить справочной информации, постоянным персоналом. Как оказалось, сейчас эти знания пригодились. До людского жилья на северных границах заповедника с полученными травмами дойти было проблематично, а точнее - практически нереально. Зима уже вплотную подошла к границам предгорий, утром на камнях и траве лежал иней. В любую минуту небо могло затянуться тучами и пойти снег. В снегу на сусликов не поохотишься, они забьются в свои норы до весны и их не выгонят оттуда никакие силы. База была ближайшим человеческим жильём, где ему теоретически могли оказать помощь, находясь вдвое ближе к нему, чем ставшие вдруг сразу такими далёкими сельскохозяйственные фермы. Правда, по его прикидкам, базу он уже прошёл, обогнув по широкой дуге. Тем же темпом, что и последнюю неделю, до базы идти примерно четыре-пять дней, раза в два меньше, чем до ферм, но со сломанными рёбрами и больной ногой - неизвестно, дойдёт ли он вообще, но даже если дойдёт - неизвестно сколько времени на это потребуется. Плюс ко времени на дорогу надо добавить минимум два-три дня на отдых и охоту, иначе он просто никуда не дойдёт. К тому же до базы необходимо было дойти непременно до зимы - тогда, с учётом того, что прочитанная на звездолёте информация не устарела и хотя бы в основном соответствует действительности, был неплохой шанс спастись. Обжитые уютные фермы в изменившихся планах Андрея перешли в категорию недостижимой мечты...