Любовь Романова - Люди крыш

Над последним коротким отрезком тоннеля перед выходом в гигантский зал, где находилось сердце шерстоканьего Чемпионата, потолок оказался срезан. Ответвление напоминало глубокую траншею метра три шириной и не меньше пяти глубиной. Чухонь тщательно измерил ее шагами и убедился, что если пытаться задержать крыс, то именно здесь. Лучше места не придумаешь.

Найдя то, что искал, он присел на корточки возле сены, пытаясь разобраться в своих чувствах. Да, его все еще душила ненависть к Глухому и Сиплому. Подвернись случай, убил бы, не задумываясь. Но после сегодняшней ночи и разговора с Малым, внутри начало зреть еще что-то. Что-то, чего пока Чухнь не мог понять. Он закинул голову и посмотрел на купол гигантского зала, венчающий темным колпаком подземную Арену. Совсем скоро под ней вспыхнут тысячи прожекторов, и братья, надев темные очки, потекут сюда из всех нор, чтобы попасть на главное событие года…

- Эй, хватит мышей ловить! Рот закрой, а то червяк свалится! – Вернул его к реальности Малой. – Начинается уже! Бегом наверх.

Не раздумывая, Чухонь двинулся за своим проводником. Тот вел его странной, не знакомой дорогой, между железных конструкций, составлявших скелет Арены. Вскоре они очутились в узком коридорчике, упиравшемся в бордовую бархатную портьеру.

- Где это мы? – Чухонь нырнул за занавес вслед за Малым, и застыл, открыв рот. В первый момент ему показалось, что он попал в филиал бункера Глухого. От бархата и позолоты рябило в глазах. Во второй момент стало понятно: так и есть – бесшабашный гриб привел его в ложу Старшего Сына Крысоматери.

- Где-где, в крысином гнезде! Ты, вроде, есть хотел? Дерни за веревочку, дитя мое. Вон ту, справа.

Там и правда была веревка с тяжелой шелковой кистью. Чухонь потянул ее, и с легким жужжанием из-за драпировки выдвинулся небольшой холодильник. В нем к огромной радости оголодавшего парня оказалось несколько сырных и колбасных нарезок, запечатанные в полиэтилен булочки, шмат сала и батальон бутылок с минеральной водой и соком.

- Ух, ты! Тебе повезло! – Прокомментировал Малой, стоя у него не плече. – Недавно пополнили. Давай, хватай, не стесняйся!

Официального приглашения с золотым теснением не потребовалось. Через десять минут сытый Чухонь видел свое будущее в самых светлых тонах и даже начал испытывать легкую благодарность к запасливому Глухому.

- А теперь вон туда загляни, - Посоветовал синегриб. – Там Безухий свои сменные ботинки держит. Он, чтобы ковры здесь не затаптывать, переобувается каждый раз.

Как ни странно Чухони снова повезло. В маленьком шкафчике из темного полированного дерева и впрямь лежали мягкие кожаные туфли. Даже размер оказался подходящим – видать, с ногами, в отличие от рук, у Старшего Сына все было в порядке.

Переобувшись, Чухонь осторожно высунул голову из-за массивных перил и тут же потрясенно присвистнул. Из ложи Глухого место проведения Чемпионата выглядело совсем иначе, чем снизу. Огромная чаша, на дне которой сияла круглая площадка. На ней проходили главные состязания, вроде финала шерстоканьих боев. Чуть выше располагалось несколько площадок поменьше. А вокруг, точно стенки гигантского сосуда, поднимались трибуны. В уровень с ложей Глухого находились самые дорогие места - изолированные балконы глав остальных Фратрий. Немного ниже стояли рядами сиденья для зрителей попроще. А выше, на галерке, и внизу, в огороженных «отстойниках», толпились те, кто не сумел за год скопить достаточно денег на хорошее местечко. Именно там, расширив от восторга глаза, обычно наблюдал за состязаниями Чухонь.

- Свет! Дайте света! – Раздался снизу манерный голос распорядителя Чемпионата. Чухони когда-то стоило большого труда поверить, что этот жеманный красавчик в ярко-голубой чалме одной с ним крови. Ходили слухи, будто Нектар – наполовину кошка. Уж больно заботился он о своей внешности: ресницы вокруг кукольных глаз обязательно накрашены, на ногтях маникюр, обтягивающие джинсы и кремовая футболка в сине-оранжевых бабочках из самого дорого бутика на главной улице человеческого города. Впрочем, убедительных доказательств смешения крови никто представить не мог, и Нектар на всех вечеринках не упускал случая порассуждать о чистоте расы. Своей, разумеется. - Полный отстой! – Продолжал возмущаться сердитый распорядитель, закатывая глаза. - Кто привез сюда эти софиты? Выбросите их на помойку!

Внезапно заиграла музыка, и грянул хор грибов.

Маленький кудрявый шерстокан, семенивший на золотистом поводке за Нектаром, задрожал, округлил и без того огромные глаза, присел на нежно голубое покрытие ринга и навалил кучу.

- Кошмар! Лапулечка моя! Заткните эти грибы! – Распорядитель прижал к груди испуганного зверя.

Лапулечка тоже была Чемпионом. Только ее полем битвы стал конкурс красоты, который с приходом Нектара традиционно проводился во время Чемпионата. Победить в нем считалось не меньшим подвигом, чем стать самым сильным бойцом. Лапулечка брала эту высоту три раза подряд, оставив с носом Голубчика – шерстокана Кайзера.

Грибы тем временем добавили децибелов, и в гимне братства проступили джазовые нотки. Лапулечка затряслась сильнее. Она жалобно запищала, и стало понятно, что футболку с бабочками придется выбрасывать.

- Я больше не могу! – Верещал Нектар, пытаясь оттянуть от себя, липнущую к телу футболку. – Мерзкие поганки разбудили во мне страшное животное!

Наблюдая за этой сценой, Чухонь не заметил, как снаружи послышались голоса, и бордовая портьера шевельнулась, собираясь впустить настоящего хозяина ложи.

Глава 17

Утонуть Женька не боялась. Чего тут бояться, если прямо над головой плавают фибры? Хватай, что потолще, да лети к берегу. Еще ускорение можно включить. Наверняка, будет в «Североморце» раньше «Крали». Вода, конечно, холодная, аж дыхание перехватывает, но стоит разогнаться, и такие мелочи перестанут беспокоить. Короче, с ее новыми способностями захочешь – не утонешь. Только это Тараса не оправдывает. Он поступил подло. Бросил ее в открытом море! При мысли об уплывающей яхте к горлу подкатывал противный комок.

Но для обид было не лучшее время – куда важнее придумать, как попасть в пещеру. Она плавала кругами и озадаченно кусала посиневшие губы. Маленькая А-но не спешила на выручку, и где-то на самом донышке души Женя этому радовалась. При воспоминании о жуткой девочке, у нее немели ноги, и учащалось сердцебиение.

Минуты плыли неторопливым караваном, а решение не появлялось. Женя пробовала нырять, задерживать под водой дыхание, призывать божество Людей глубины и даже плакать. В конце концов, слезы тоже иногда помогают. Лишь бы никто не видел. Только, похоже, это был не тот случай.