Юлия Фирсанова - Наколдованная любовь

Погромыхивание посуды и начинающаяся пляска огня отвлекли Олю от беседы с коренными жителями Фодажских лесов. Девушка вспыхнула румянцем стыда — все работают, одна она, трусиха, валяется, — и торопливо вскочила на ноги.

— Ой, мне надо ужином заняться! Вы с нами кушать будете?

— Смотря что, — заинтересовался тильсари, откровенно намекая на прямую зависимость положительного ответа от кулинарных достоинств походной пищи людей. Паук согласно тренькнул.

— Гречневая каша с тушенкой! — огласила название основного блюда девушка и взялась кухарить.

На глазок прикинула пропорции пять к трем. Добавила обжаренную на кухне у бабушки крупу в горячую воду и вытрясла из запасов магистра две самые большие банки с тушеным мясом. Тильсари понюхал открытую тушенку, зацепил пальчиком кусочек желе, торчащий из жира, причмокнул и торжественно согласился:

— С вами!

А пока гречка варилась, Оля попросила Ламара достать палатку и занялась ее установкой. Рыцарь не был знаком с конструкцией походных домов — продуктом туристической мысли землян, но возжелал помочь невесте и был взят в качестве подсобного рабочего. Подержать, вбить, завязать. Сейфар, не раз ночевавший в лесу, не дожидаясь просьб о помощи, собрал ворох веток мелкого кустарника, напоминающего листьями чернику, для подстилки под днище палатки.

Голова может забыть, а руки помнят, двухместная палатка с подветренной стороны в нескольких метрах от костра была установлена как раз к тому времени, когда подоспела каша. Аш слил оставшуюся воду из котелка у кустов, причем прихваток сейфар, как и Деванир, принципиально не использовал. Содержимое банок с тушенкой вывалили в котелок и снова повесили его над костром.

Магистр повел носом и шумно сглотнул слюну. Крутившийся вместе с пауком вокруг бивака Нель ухитрился набрать незнакомых людям трав для приправы к вареву. Коренус, как самый большой знаток ботаники в коллективе, осмотрел добычу тильсари и заверил компанию, что ядовитых растений в пучке не числится. После этого связку нашинковали и добавили в еду. К мясному духу прибавился приятный, явно съедобный аромат травяной приправы.

— Сейчас пяток минут еще покипит, и можно кушать, — обрадовала голодающих Ольга и вернулась к палатке проверить, насколько хорошо застегивается молния входа.

— Просторный шалаш, — одобрил Нель, исследуя воздвигнутое людьми сооружение весьма тщательно.

— Он на двоих, — объяснила девушка, укладывающая внутри палатки свой рюкзачок, как подушку для сна.

— Возлюбленная невеста моя, до свадьбы негоже нам одно ложе делить, — гордый оказанной честью, отказался от соблазнительной перспективы Ламар.

— Э-э-э, — поперхнулась неправильно понятая Ольга, покраснела и ляпнула: — Я вообще-то хотела магистру второе место предложить. Он человек пожилой, больше нуждается в комфорте.

— Благодарю, милая девушка, за заботу, я с радостью разделю с тобой сей скромный кров, — заулыбался Коренус, стараясь не смотреть на откровенно запунцовевшего рыцаря. Тот демонстративно отвернулся, делая вид, что и не краснел вовсе, а просто лучи клонящегося на закат солнца так легли! Аш же тихо пренебрежительно фыркнул, и это фырканье больнее любого упрека щелкнуло по чувствительному самолюбию Ламара.

Рыцарь решительно подхватил опустевшую фляжку и замаршировал по склону к ручью. Шагал он вперед, не глядя ни по сторонам, ни под ноги, поэтому едва не отдавил лапу любопытствующему нубу. Паук издал негодующую трель, но рыцарь извиниться не потрудился, то ли не признал вины, то ли, захваченный трепетным томлением по возлюбленной и анализом собственных грехов, не обратил внимания на полосатого компаньона тильсари. Не обратил, потому не ведал, как сказочно ему повезло! Обыкновенные нубы в ответ на столь бесцеремонное обращение сразу кусали неудачника, впрыскивая смертельную дозу яда. Руж оказался очень воспитанным и кусаться не стал. Или, возможно, куда больше недотепы-рыцаря восьминогого привлекал аромат гречки с тушенкой? Зато некоторую обиду за нечаянное оскорбление своего спутника затаил Нель.

Когда все рассаживались с мисками, наполненными кашей, вокруг костра, тильсари, проходя мимо стоящей на траве посудины рыцаря, демонстративно задел ту боком. Но, конечно, не опрокинул, а если и подбросил что-то в гречку, так никто не видал, а видал, так значения не придал.

Вкуснее гречки с хорошей тушенкой может быть только гречка с тушенкой, сваренная на костре и съеденная после блужданий по лесу, к тому же запитая травяным сбором, отпускающим усталость куда лучше чая. Напиток, в благодарность за кашу, заваривал Нель. Мелкий красавчик все нахваливал еду, отвешивал чуть ли не придворные комплименты поварихе и нет-нет, да и поглядывал лукаво на сердито сопящего рыцаря. Ревновать невесту к кавалеру, чей рост от горшка два вершка, было недостойно мужчины, но как не ревновать, если этот пакостник соловушкой разливался, а Оля смеялась и польщенно краснела.

Тут еще в беседу влез паук и самым печальным тоном пожалел, что Оленька не принадлежит к народу тильсари, а то бы он непременно посоветовал своему другу-спутнику пригласить такую девушку в свой шалаш.

Аш, глядя на все багровеющую физиономию драконоборца, не выдержал и расхохотался, захихикал Коренус.

— С чужой невестой таких шуток шутить негоже, — буркнул Ламар и пошире открыл рот, собираясь что-то заявить Ольге.

Глаза той изумленно расширились:

— Ой! Ламар, а почему у тебя язык черный?

— А волосы зеленые? Да? Это тоже не смешно, возлюбленная невеста моя, — обиделся рыцарь, решивший, что его разыгрывают, и громко стукнул кружкой о миску.

— Я не шучу, вот посмотри сам. — Оля вытащила из кармана курточки круглое зеркальце в пластмассовой оправе и протянула жениху.

— Хм, возможны варианты… — начал рассуждать вслух Коренус, пока драконоборец старательно высовывал язык и убеждался в нетипичной окраске слизистой, а тильсари ехидно хихикал и завистливо косился на зеркальце. — С одной стороны, Ламар может быть болен гиракским поветрием, ибо черный язык один из первых симптомов недуга…

Рыцарь испуганно вздрогнул. Вероятно, болезнь, названная магистром, была не из приятных. Коренус, отмщенный за высказанное давеча глупое предположение об окончательности утраты магического дара, выдержал демонстративную паузу и продолжил:

— С другой стороны, одновременно с почернением языка при гиракском поветрии набухают шишки на шее. У тебя не набухли?

— Нет, — с облегчением выпалил Ламар, торопливо проверив железы. Как всякий крупный, здоровый мужчина, он ужасно опасался неведомых недугов, с которыми невозможно совладать одной левой, как с тем же драконом.