Карина Демина - Хозяйка большого дома

Молчат. Переглядываются.

Заговорщики, мать их… ладно, Райдо пока готов сыграть по их правилам, ему надо окончательно прийти в себя…

…Ийлэ…

…Нат себя в обиду не даст, а вот Ийлэ…

— Допустим, — Райдо присел на диванчик и, стянув рубашку, отер ею лицо. От рубашки пахло травами. А вот штаны его куда-то подевались… и ботинки… и белье… впрочем, он и без одежды чувствовал себя нормально. Это людям свойственно наготы стыдиться. Вон и сейчас взгляды отводят. — Допустим, у меня из-за болезни резко изменился характер… прежде мне как-то удавалось избегать насилия… договаривался по-хорошему… но ладно, вы мне на слово верить не обязаны.

Рубашку он отправил на пол и потрогал рубцы, которые за последние дни схватились плотно. Белые. И кожа белая. И людям кажется, что эта кожа не настолько прочна, чтобы устоять перед арбалетным болтом. Здешние люди вообще слишком мало знают о детях Камня и Железа, но и хорошо.

Знали бы больше, глядишь, и вправду чего толкового придумали бы.

— Но даже если бы у меня возникло столь странное желание… изнасиловать вашу дочь я бы не мог… физически… — Райдо наклонился, коснувшись ладонями пола.

Тело слушалось.

И живое железо, спавшее до того дня, отозвалось, потянулось, проступив на коже серебристой росой. А люди, если и обратили внимание, то не поняли.

Райдо покачивался, мягко опираясь на собственные ладони, прислушиваясь к ощущениям. Тварь внутри дремала, то ли убаюканная той отравой, которой его накачали, то ли возмущенная человеческой наглостью. Как бы то ни было, но мешать не станет.

— Доктор подтвердит, что при всем моем желании… точнее, желание это отсутствует напрочь, уж простите за подробности… главное, что я физически не способен на изнасилование…

— Виктор! — найо Арманди выпустила дорогую девочку, которая выразительно всхлипнула и коснулась пальчиками скулы.

Кто ей синяк оставил?

Или… нет, чушь… и дело не в том, что Райдо в себе уверен, не уверен ни хрена, но людям знать не обязательно… дело в другом, ударь он, Мирра синяком бы не отделалась.

— Вы… вы выглядите много лучше, чем…

— Виктор, да что ты мямлишь!

Доктор опустил взгляд.

— Ах да… вы не подтвердите… это ведь не выгодно, верно? У вас иные планы… и шерифа вы захватили не случайно… или он вас?

Молчание.

— А это, полагаю, нотариус… и тоже случайно?

Шериф хмурится.

Кажется, вся эта история ему тоже не по вкусу. Он ведь пожалел девушку, а жалость к кому бы то ни было мешает думать. Если разобраться, то у шерифа нет причин верить Райдо, тогда как доктора он знает давно…

Пауза затягивалась.

Мирра всхлипывала, поглаживая пальцами разбитую губу, и жест этот, рассеянный, полудетский, заставлял шерифа краснеть и смущенно отводить взгляд.

— А хотите, я изложу свою версию? — Райдо пошевелил пальцами, которые менялись на удивление легко, почти без боли. — Не хотите, но я все равно изложу. Вы решили, что вашей дорогой дочери необходимо выйти замуж. В принципе, понятное желание… и полагаю, что с вашей точки зрения, я удачный кандидат…

— Мама… — нервный шепот.

Кулачки, прижатые к губам.

Бледность эта мертвенная, и пальцы дрожащие.

У девочки талант, но растрачивает она его впустую.

— Правда, я не спешил очаровываться… и уж тем более с предложением… а добрый доктор утверждал, что жить мне осталось недолго. Как же вы могли позволить мне умереть холостым?

Шериф хмыкнул.

— Не знаю, кто был автором этого безумного плана, — Райдо широко зевнул, демонстрируя клыки. — Полагаю, вы рассчитывали… а к слову, на что вы рассчитывали?

Молчание.

Доктор нервно трет стеклышки очков, глядя исключительно на них, словно бы в данный момент времени нет у него иных, более важных дел. И стеклышки эти поскрипывают, того и гляди выскользнут из оправы…

— Виктор! Господи, вечно все самой приходится… шериф, вы же понимаете, что все это… — найо Арманди взмахнула рукой, — пустословие… разглагольствования… моя дорогая девочка… она столько пережила… и как теперь быть?

— Как? — послушно поинтересовался шериф, жалея о том, что курить нельзя.

Курить он бросал, поскольку тот же доктор утверждал, что будто бы кашель, который мучит шерифа, происходит единственно от курения. И вовсе давняя эта привычка вредна неимоверно.

Жевать табак — куда полезней.

— Он должен жениться на Мирре!

— Кстати, — Райдо скребанул когтями паркет, и глухой звук заставил арбалетчиков вздрогнуть. — Вы не находите это несколько нелогичным? Жертва выходит замуж за насильника…

— Что о ней теперь скажут? Она опозорена…

— Не мной.

— Тише, — шериф поднял руки. — Ситуация и вправду… неоднозначная…

Мирра задрожала, а из глаз хлынули слезы.

Вот ведь… этак скоро и Райдо к ней сочувствием проникнется. Шериф вон отворачивается, вздыхает, усы оглаживая… и ведь понимает, что все это — комедия, разыгранная с единственной целью, а отрешиться от сочувствия не способен.

— Вы не могли бы одеться? — шериф, мысленно прокляв тот день, когда вздумалось ему навестить хозяина «Яблоневого дола», отвел взгляд.

— Нет.

— Почему?

— Мало ли, — пес не испытывал ни малейшего смущения, кажется, сама ситуация его забавляла. — Не хотелось бы в случае чего одежду портить…

— В случае чего? — у шерифа возникло ощущение, что над ним и вправду издеваются.

Пес пожал плечами:

— Чего-нибудь… а то ведь сами сказали, что ситуация неоднозначная… и стало быть, решения могут быть столь же неоднозначными. Мне бы хотелось сохранить за собой свободу маневра.

Он опустился на пол, и сел на корточках, впрочем, поза эта не казалась ни нелепой, ни глупой.

— Ладно, — шериф дернул себя за ус. — То есть, вы, найо Арманди, настаиваете на том, чтобы…

— Райдо из рода Мягкого олова, — подсказал пес.

— Райдо из рода Мягкого олова женился на вашей дочери?

— Настаиваю, — она кивнула.

И доктор.

И Мирра, которая отерла слезы ладонью.

— А вы жениться отказываетесь.

— Отказываюсь, — подтвердил пес с усмешкой.

— Почему?

— Почему? — он приподнял бровь, и шериф понял, до чего глупым был вопрос. — Не считая того, что у меня нет ни малейшего желания поддаваться на столь примитивный шантаж? Или связывать себя узами брака с лгуньей? Опустим даже такой нюанс, как то, что я не могу вступить в брак без одобрения моего отца… или райгрэ… а он вряд ли одобрит человека… не то, чтобы он был снобом, но вот как-то…

Мирра вытерла слезинку.