Катерина Полянская - Лунная школа

Хотела что-нибудь сказать на этот счет, но тут взгляд заметил рисунок на столе. Сначала внимание привлекли красный и черный цвета. Как истинный метаморф, Арабель всегда выбирала светлые, холодные тона. Во всех ее картинах, которые я видела до сегодняшней ночи, присутствовали только они. А тут… Внутри сразу же шевельнулось какое-то неприятное чувство.

Что-то определенно было не так.

Невидимая нить тянула меня к столу. Я встала и пошла смотреть.

— Бель?..

Ожидала что угодно увидеть, но только не это!

Не его!

Опять.

Откуда она вообще…

— Что? — Она была слишком поглощена своим грядущим исчезновением, так что сразу даже не заметила моей странной реакции.

— Ты снова его рисовала? — Негодование все-таки прорвалось.

Ничего не имею против, просто… странно.

— Кого? — Девушка непонимающе моргнула.

— Джарса!

Проблесков осознания ни на лице, ни в глазах замечено не было.

— А при чем здесь какой-то Джарс? — еще больше удивилась Арабель. Потом глянула на меня, на рисунок, который я сжимала в руках… — Ой!..

— И не говори, — проворчала я и немного сместилась в сторону, чтобы стоять прямо напротив нее. — Успеешь еще объяснить?

Причины для беспокойства имелись: чернильная тьма за окном уже превратилась в бархатную синеву, еще немного — и станет сизой дымкой. Метаморфы должны растаять с минуты на минуту.

Белька кивнула, но почему-то медлила. Вряд ли из коварства, прикушенная губа и убежавший в сторону взгляд свидетельствовали о крайней степени смущения.

— Колись, мне же интересно! — принялась тормошить скрытную сестру я. — Не расскажешь сейчас, до вечера себе такого напридумываю…

— Я Дриана рисовала! — выпалила она и виновато посмотрела на меня.

Понятнее не стало.

— Дриана? А зачем?

Художница облизала пересохшие губы и затараторила:

— Понимаешь, тут такое дело… Ему Айлина очень нравится, ты, наверное, заметила? Но Дриан такой хороший, умный, жалко отдавать его этой кукле. И я подумала… — Она не договорила, но теперь все и без дальнейших объяснений стало ясно.

— Он тебе нравится!

— Немножко, — призналась Арабель и уткнулась взглядом в свои коленки.

Неожиданно, конечно, но этот рыжий — парень хороший, и они с Бель подходят друг другу.

Вот только неясное беспокойство, то самое, которое толкнуло меня к столу посмотреть рисунок, мешало порадоваться за них.

— Тогда при чем здесь Джарс? — этого так до сих пор понять и не удалось.

— Я рисовала Дриана, — повторила наша талантливая, не решаясь поднять на меня взгляд. — А получилось вот это… Ну, как тогда, когда я случайно нарисовала тебе Кэйлика. Шали, я даже думать боюсь, что это может значить!

Что-то мстительное во мне требовало ее подробно просветить, но я сдержалась. Так нельзя, это жестоко. Бель и без того сильно переживает, первая любовь без ума от другой, а на рисунке зачем-то вылез проявитель. Явно же неспроста! Из лекций по магии искусств, которые ежедневно читал Айзек, пока студенты рисовали, музицировали или разминались перед танцем, я помнила, что тем, кто тяготеет к этому виду магии, сильные эмоции противопоказаны. Самим одаренным метаморфам ничего не будет, но они же могут такого наворотить…

Взгляд еще раз скользнул по знакомому лицу на рисунке. Сходство потрясающее! А еще зачем-то вдруг вспомнилось, что именно такие наброски, сделанные спонтанно, иногда даже грифельным карандашом в блокноте, имеют самое большое влияние на реальность. Или силу предсказания. Это трактуют по-разному.

Рисунок Бель, сделанный карандашом и красной ручкой, подозреваю, тоже можно причислить к таким.

Вдоль позвоночника пробежала нервная дрожь.

Белька тягостно вздохнула и начала таять…

К вечеру сестренка успокоилась и, не успев обрести различимую оболочку, накинулась на меня с вопросами.

— Кто вообще такой этот Джарс? Он был твоим парнем, да?

— Джарс Вольстенгард. — Я сама знала не много. — Мы почти не знакомы.

— Вольстенгард? — Арабель округлила глаза в благоговении. — Тот самый?

Смешок вырвался невольно. Помнится, я реагировала точно так же.

— Из потомков. Но расслабься, на той стороне города перед родственниками основателя Блэкдорна особо не стелются. Их вообще до недавнего времени там не было.

— А… кто же всем заправлял? — Арабель заметно растерялась.

— Элита.

Запутавшись в моих объяснениях окончательно, сестренка подсела ближе и потребовала подробного рассказа о жизни по ту сторону стены. Впервые за все время, что мы были знакомы, она этим заинтересовалась. Почувствовать себя тем, кто знает больше, оказалось приятно. До запланированного похода в книгохранилище оставалось еще полчаса, так что я принялась рассказывать.

Но едва успела открыть рот, как включили внутреннюю связь. Сначала раздалось характерное шипение и потрескивание, следом прозвучало объявление:

— Всем немедленно собраться в большом бальном зале!

Мариам говорила спокойно, даже холодно, и я в первый момент решила, что все в порядке и общий сбор как-то связан с учебой. Но Бель едва ли не кубарем скатилась с кровати и с неожиданной силой потянула меня в сторону двери.

— Бежим! Лучше поспешить!

— Почему? — Растерянность нисколько не помешала мне идти с ней в шаг.

— Разве ты не слышала?! Мариам дико зла!

Сама я этого не слышала, но сестре поверила.

В переполненный зал мы влетели одними из последних и сразу же приткнулись у стены, желая казаться как можно менее заметными. Основная масса студентов столпилась у окон, поближе к лунному свету, так что свободное место мы быстро нашли. Госпожа ректор уже орала, шипела и прочими способами выражала крайнюю степень бешенства. Допекли ее основательно! В таких условиях понять, что именно вывело ее из себя, было невозможно, вот я и не напрягалась. Вообще не слушала.

— Как только она проорется, пойдем прямо отсюда в книгохранилище. — Кэйлик подкрался незаметно, мы с Бель вздрогнули от звука его голоса.

— А что вообще происходит? — Роль самой любопытной досталась мне.

— Старая история, — отмахнулся Орлгорд. — Кто-то пролез в кабинет Мариам, пока она была в отключке, и скопировал кое-какие документы. Все бы ничего, но осведомители донесли, что документы уже всплыли у скарабеев.

Новость мне сильно не понравилась. Сама не знаю почему.

— Но как такое вообще возможно?! — изумленно взмахнула ресницами Арабель.

— Я откуда знаю? — огрызнулся Орлгорд.

Отвечать на вопросы он не любил. Равно как и ситуации, когда приходится быть самым умным и принимать решения за всех. Но реальность распорядилась так, что младшему Орлгорду придется заниматься этим всю жизнь. Если, конечно, средний брат не придет в норму, тогда у Кэйлика появится хотя бы призрачный шанс ускользнуть от нежеланного наследства. Но на это сильно рассчитывать не стоит.