Уравнение времени (СИ) - Юркина Евгения

В ответ Амвросий медленно покачал головой. Он об этом не знал. Но то, чему он был свидетель, говорило, нет, вопило о том, что Кондратий опасен! Смертельно опасен.

— Мы видели его на днях, — продолжала приводить аргументы Мария, — он был таким, как обычно. Разве что чуть более бледным. А о чем мы тогда говорили?.. Точно, мы говорили с ним… говорили про Оспиных!

— Оспиных?.. — медленно переспросила Саша.

Да, она своими глазами видела на мониторе в операторской, как Кондратий Марфович появился возле колыбели маленького Федьки! Может, Кондрат именно «на днях», по выражению матери, сиганул в прошлое и там что-то изменил? Из-за этого Федька стал карателем, а сам Кондрат — черным?

— Да вот у нас и фотка есть! — Саша вспомнила о распечатках изображений, которые им дал с собой Максимилиан.

— Вот что, ребята… — Арсений внимательно изучал оба листка. Сначала один. Потом второй. Потом снова первый… — Предлагаю во всем детально разобраться. Время у нас есть, вечер только начался. Давайте-ка, выкладываете все, что вам известно про Кондратия Марфовича. А заодно и про Прасковью. Да-да, именно про Прасковью, вы не ослышались. А там решим, как нам быть и что делать.

***

Обсуждения вышли долгими.

Ни Мария, ни Арсений поначалу и верить не хотели в то, что Кондрат стал черным колдуном. Ведь, как выяснилось, аналитики знали Кондрата достаточно давно. Нет-нет, а заглядывал колдун к аналитикам в гости — бывало, что и планами делился, но чаще просто на чашку чая.

— Одинок он по жизни-то… — вздохнул Арсений. — Несмотря на многочисленную родню, очень одинок. Да и не мог он ни с кем сблизиться. Все носился по временам, как угорелый. Как ему это удавалось — ума не приложу.

— Савелий вот сказал, что благодаря беспринципности, — в своей манере изрек Звеновой.

В ответ на что Арсений и Мария переглянулись… и синхронно вздохнули.

— Я бы так не сказал, — выразил общее мнение Арсений. — Скорее уж наоборот. А именно — благодаря внутренней силе и чистоте Кондрату удалось остаться хорошим человеком.

— Удавалось оставаться, — поправил Амвросий. — Поверь мне отец, я знаю, о чем говорю. Хороший человек остался в прошлом.

— Даже не знаю, что тебе ответить, сынок. — Арсений обменялся с Марией беспомощными взглядами.

Не верили они в зловредность Кондрата, это было видно очень хорошо. Не верили совсем.

— Может, все дело действительно в Федоре Оспине? — наконец все-таки осмелилась предположить Мария. — Может, он был тем самым поворотным моментом, после которого Кондрат не смог вернуться к свету?

— Поворотным? — мигом насторожилась Саша. — Ты сказала, мам, «поворотным моментом»?

Все так просто? Оставалось найти способ отправиться в прошлое на двадцать лет тому назад и не дать Кондрату повлиять на судьбу Федьки.

Однако отец с дочерью не согласился:

— Так, да не так. Не в Оспине дело. Заболел-то Кондрат раньше. Оспин просто явился спусковым крючком, если так можно выразиться.

— А это как?

— Элементарно. Федька Оспин — последний в роду. Он на себя всю, так сказать, карму рода Оспиных по мужской линии принял. А она у них грязная была, нехорошая. Вот Кондрат, получается, на себя всю ее и взвалил. И, надо вам сказать, дети мои, Кондрат очень не хотел идти к Оспиным… Вот очень. Да и мы его отговаривали. Долго об этом Федьке говорили. Но, видать, выхода у Кондрата не было. Вот и… Ах ты, дриадова печенка!

— Дриадова? — вскинулся Амвросий. — Почему ты так сказал, отец?

— А тебе было мало встреч с этими пакостницами? — вопросом на вопрос ответил аналитик. — Да что с тобой, Арсений? На тебе лица нет!

— А вот о дриадах… — Инок поморщился так, будто разжевал незрелый лимон. Целиком. — О дриадах я, пожалуй, пока говорить не готов. Может, лучше поговорим о том, с чего у нас все началось? О нападении на Патриаршем мосту?

— А может, все-таки о местных дриадах? — Звеновой выделил интонацией слово «местных».

Но исподволь, незаметно, указал на Сашу глазами.

И Мария с Арсением это, конечно, заметили. И удивленно посмотрели на дочь. А потом — на сына. И Арсений уже даже открыл рот — задать какой-то вопрос… Но тут отворилась дверь, и в избу весомо вошел Снежный. А за ним — Черныш. И Конопуш!

Саша, взвизгнув от радости, бросилась обнимать верных гигантов. Гладила по мордам, благодарила, называла по имени. Потом принялась искать по шкафчикам, чем бы накормить… За девушкой, возившейся с громадными псами, с улыбкой наблюдали четверо. А Саша, не обращая внимания на повышенный интерес к своей персоне, накормила псов и устроилась на ковре — в окружении четвероногих друзей. На коленях у девушки покоилась голова Конопуша. Спиной Саша опиралась на Снежного. Не прошло и нескольких минут, как псы начали засыпать, засыпать, засыпать… и уснули. Черныш похрапывал, Снежный посапывал. Конопуша гладила Саша, и он спал спокойно. А потом глаза Саши начали закрываться, и постепенно она перестала гладить своего друга. Конопуш засвистел носом колыбельную…

— Так что вы там про говорили дриад? — Арсений с улыбкой смотрел на дочь. — А, сынок?

— Про дриад?.. — Амвросия так и передернуло. — Ладно, давайте поговорим про дриад. Хотя, если честно, недавняя встреча с ними мне не понравилась. А ты что скажешь, Коль?

Монах выразительно посмотрел на друга: выручай, мол!

— А что тут скажешь? — Звеновой сделал невинные глаза. — Хорошего в местных красотках мало. И в то же время, Натали такая замечательная девушка!

— Но-но! — вскинулся монах. — Я тебе покажу «замечательную»! Вот скажу Сашке, она тебе мигом все интегралы в извилинах распрямит!

Парни пикировались еще долго, причем оба с удовольствием. Арсений и Мария с усмешкой и тревогой за ними наблюдали. С тревогой, главным образом, приглядывались к Николаю — после намеков Амвросия. Несмотря на то, что Звеновой производил впечатление исключительно положительного персонажа.

— С Сашкой я потом поговорю, — сжав руку Марии, на пределе слышимости шепнул Арсений.

— Хорошо, милый, — улыбнулась ему Мария. И громко произнесла: — Вы так и будете спорить, ребята? Или послушаете наш вывод про Натали?

Вывод ведущих аналитиков был интересен не только Амвросию, но и молодому ученому. Оба мигом перестали пикироваться и превратились в слух. И узнали, как лет двадцать тому назад у дриад появилась маленькая Натали. Она сильно отличалась от соплеменниц. В ней были задор и жизнерадостность, в то время, как все остальные дриады были, несмотря на свою внешность, невероятно замкнуты и тяжелы характером. Годами они помнили неосторожно сказанное в их адрес слово, выжидая удобного момента, чтобы отомстить. Они бы давно передрались, если бы не властная Мириада, державшая красоток в узде…

— А когда во владениях появилась Натали, — рассказывала Мария, — все изменилось.

Девчушка отличалась неуемной жаждой к знаниям, она часами проводила на лугу, наблюдая за шмелями и колибри. Именно Натали населила владения саблезубыми тиграми и единорогами. Кстати, при ней хищники соседствовали с кроликами и единорогами и так, без всяких примесей в воздухе. Хотя сейчас Мириада в этом нипочем не признается.

— М-да… — протянул по окончании рассказа Звеновой. — Понятно, почему зловредным девицам так нужна Натали.

— И почему же? — вскинулся Амвросий.

Ему было решительно непонятно, что такой замечательной девушке, как Натали, делать среди склочных древесных дев.

— Говоря понятными тебе терминами, — улыбнулся Николай, — Натали для них как душа.

— Ну знаешь! — не принял аналогии монах. — Души тоже разными бывают.

— Бывают, — согласился ученый. — А мне вот что интересно… — Звеновой старательно не смотрел в сторону инока. — Неужто дриады совсем невосприимчивы к мужскому полу? Причем, не только у людей, но и у собак?

После этих слов товарища Амвросий обратился в слух. Вот только смотрел при этом на родителей как кролик на удава в ожидании смертного приговора.